Профсоюз киллеров. Премия им. Ф. М. Достоевского

Рассказав эту «сказку», я замолчал. Потом Эля казала:

– Теперь будет моя сказка. Зашторь окно.

– Зачем?

– Надо. Задвинь толстые шторы. Тонкие не трогай.

Я закрыл шторы и с вопросом посмотрел на хозяйку квартиры.

– Ну и?..

– Смотри, это специально для тебя… Сегодня только один раз можно, смотри!

Эля подошла к шторам и быстро, одним резким движением, раздвинула их во всю ширь. То, что я увидел, сначала показалось галлюцинацией. За окном был берег, вернее пляж. Только не темный грязный и холодный, а сочный, праздничный, тропический. На неправдоподобно чистом и синем небе ярко светило заходящее солнце. За широкой полосой белого песка плескалось прозрачное ласковое море. В глазах Эли вспыхнул сумасшедший огонек восторга.

– Эх, искупаться бы, – дрожащим от возбуждения голосом прошептала она.

– Классный глюк, – согласился я. – Как ты это делаешь?

– Умею. Но это не глюк, море настоящее. На море можно смотреть бесконечно. У хранителя немало забот, но не так уж и много развлечений. Уходить-то я не могу, и мне положен маленький бонус за неудобства и стесненные жизненные обстоятельства. Из окна своего жилища я могу увидеть любое место на Земле. Но только из окна. Сегодня вот этот пляж.

– А выйти можно?

– Нет.

– А мне?

– И тебе.

– А если я все-таки выйду?

– Попробуй!

Я, недолго думая, – сказалась небольшая доза алкоголя, – подошел к окну, повернул ручки и резко раскрыл створку. Первое, что увидел, это бескрайняя гладь темного, ночного залива. Но ощущение бескрайности легко смазывали далекие огни Кронштадта. На берегу практически никого не было.

– Все, разрушил сказку, – печально сказала Эля. – Сегодня уже ничего не получится.

– А что, здесь у вас, наверное, ветрено зимой? – поинтересовался я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Эля явно огорчилась, что так быстро прекратилось ее шоу.

– Зимой тут жутко! – подтвердила она, закрывая окно. – Все те, у кого окна на залив, давно себе тройные рамы поставили. Насквозь продувает.

Повисла пауза.

– Лан, пошли в душ?.. – прервала молчание Эля.

…Потом я долго удивлялся – откуда в этой маленькой, тоненькой и хрупкой на вид девушке столько энергии и жизненных сил. А еще потом, уже утром, осторожно поставив свои ослабевшие за безумную ночь ноги на пол, потащился в совмещенный санузел. Поспать так и не удалось. По дороге подобрал использованные презервативы, аккуратно завернул их в забытую кем-то одноразовую майку и запихнул в свой рюкзак. «Потом выкину» – пробормотал сам для себя. Включил воду и в который раз за эти сутки полез под душ. Это придало сил и вернуло к жизни. Черт! Ведь сколько раз обещал себе не пить разные смеси и не жрать какие-то подозрительные энергетики перед сексом. И вот – опять!

Эля спала. Она уткнулась лицом в подушку и тихо дышала через нее. «Как только не задыхается?» – мелькнула дурацкая мысль. Сейчас самым правильным было бы уйти «по-английски», но я просто не знал, как отпереть входную дверь – устройство замка не предусматривало защелки, и изнутри без ключа выйти не представлялось возможным. Где ключи? Черт его знает, они могли быть где угодно. Такой бардак кругом, что не то, что ключи, свои собственные джинсы и те не сразу отыскал.

Но я опоздал. Пока одевался и собирался, какие-то произведенные действия создали тот незначительный шум, что разбудил Элю. Просыпалась она красиво. Улыбалась, потягивалась и жмурилась, как сытая кошка, при этом одеяло сползло, открыв ее восхитительную грудь. На правом ее плече был изображен черный Дракон, а вокруг пупка имелась татуировка в виде семиконечной звезды. «Черт! Я так вообще отсюда не уйду на своих ногах. Выносить придется…» – подумалось тогда. Время для побега в любом случае было уже упущено.

– Ты куда? Удрать решил? Что за гадство ваще? – с прокурорскими нотками в голосе спросила она. – А кто завтрак мне приготовит?

– Не знаю кто, – он решил уйти в полную несознанку, – тут ничего нет, вчера все сожрали, вот я и думал сходить в магазин. Хочешь кофе с пиццей? Или чем там питаются хранители?

– Как же! В магаз он хотел! – Эля надулась. – Сбежать собирался? Да?

– Если честно, то – да! – я на ходу пересмотрел линию поведения и постановил чистосердечно признаться и покаяться. Так показалось правильным. – Подумалось вдруг, что ты тоже питаешься моим сознанием, душой или, там, эмоциями. Но когда я увидел тебя, то сразу забыл про эти свои мысли. Ты изумительная личность, способная дарить радость и тепло, как утреннее солнышко! Я тебя хочу! Опять! Но еще я безумно хочу жрать, и, если меня не покормить, толку не будет, это уж точно. Помнишь, у Станислава Лема в Тринадцатом путешествии Ийона Тихого была такая эволюция путем убеждения? По-моему, сейчас ты пытаешься осуществлять ее на моей шкуре.

– Это – мультик или манга? Не смотрела. Лан, поверю тебе в последний раз! Знаешь, где тут у нас магаз?

– Знаю, мы же видели его, когда сюда шли. Вон там, в соседнем дворе.

– Иди, ага.

– Что значит – «иди?» А как я отсюда выйду? Тут заперто, а ключей у меня нет. Вот тебе и «ага»!

– А, да. Сейчас. Только купи чего-нибудь посущественней, чем твоя пицца. Мясо купи, вырезку, можно сырую. Я тоже голодная, – с этими словами она легко соскочила с постели, воздушно пробежала босыми ножками до входной двери и оперла ее.

«И откуда взяла ключи? Из-под подушки что ли?» Думал я, разглядывая голую попку своей подружки.

– Купи чего-нибудь вкусненького. А вообще – не парься, у тебя сегодня будет замечательный день! Иди, я сама тебе отопру, а пока поваляюсь еще…

Я вышел на набережную. От давешних кошмаров не осталось и следа, и ночной эпизод казался дурным сном. Диким и нелепым. А сам город еще не проснулся окончательно. Редкие пешеходы нехотя брели на работу, щурясь от яркого весеннего солнца. Люди не выспались – шумы головных болей и похмелье вместе с весенним авитаминозом давали о себе знать. Новый день наступал, принося спасение от ночных кошмаров и сексуальных излишеств. Искусственная брусчатка, серые стены, хмурые люди, небо через просветы высоких домов… Темные свинцовые облака медленно ползли к солнцу, в ту часть неба, где еще сохранялась прореха в тучах.

Проходя мимо, я взглянул на окна квартиры Эли и увидел колыхание занавесок в одном из ее окон. Я был уверен, что она наблюдает за мной, но в окне не появилась и не попыталась вернуть, хотя магазин был совсем в другой стороне. А я направился в сторону станции метро и шел прогулочным шагом, думал обо всем, что случилось за последнее время. Вспоминал нашу первую встречу, вспоминая каждый поцелуй, который она подарила. Я перебирал все свои ощущения, и у меня из головы не выходило все то, что увидел и услышал за последние сутки.

Назад я уже не вернулся. Опять сбежал.

5. Хранительница

С тех пор прошло несколько лет.

За то время, что мы не виделись с Элей, квартира ее изменилась до неузнаваемости. Сейчас, как прихожая, так и сама гостиная, напоминали кадры из недавнего фильма про современную японскую жизнь. Вместо многочисленных тумбочек диванов и комодов, которые тут когда-то наблюдались, Эля использовала удобные встроенные шкафы, перламутровые сундуки с изысканными узорами, компактные ширмы и легкие раздвижные перегородки вместо дверей. Украшениями служили как сами эти предметы, так и портьеры, ширмы, подушки и покрывала, изготовленные из каких-то красочных шелковых тканей с цветочным орнаментом. На стене расположились традиционные японские гравюры, красивые напольные лампы напоминали каменные подсвечники, а изысканная люстра на потолке – абажур из рисовой бумаги. Гладкая поверхность, прямые углы и ровные линии низких столов и сидений смягчались мастерски исполненными иероглифами и изящными рисунками. Картину дополнял мягкий рассеянный свет, искусно выделяющий предметы декора и немногочисленную мебель, что придавало всему легкий оттенок уникальности и неповторимости. Здесь не было ни компьютера, ни рабочего стола – видимо, все это находилось в соседней комнате.

От нечего делать я взял с низкого столика какую-то глянцевую книгу. Это оказалась эффектное издание женских фотопортретов удивительно высокого качества исполнения. Оригинальный фотоальбом под названием «Pussy Portraits» некоей Frannie Adams. Под розовой обложкой, на каждом развороте – портрет красивой молодой девушки: слева – лицо самой девушки, а справа – фото интимной области той же модели. Фотографии завораживали и заставляли задумываться.

Кто знает, может быть очень скоро, возникнет новая социальная сеть, этакий аналог Фейсбука, где аватарами будут не лица, а нечто типа вот такого? Может, тогда и в мире наступит, наконец, долгожданная гармония, основанная на форме-длине членов и конфигурации женской вагинальности? Я так засмотрелся, что не заметил, как подошла Эля. От неожиданности даже вздрогнул.

– Что, запал на картинки? – смеясь, спросила она, имея в виду то ли альбом, то ли дизайн интерьера, то ли свой новый образ. Смеялась она как-то по-особенному, без улыбки. Переодевшись в кимоно, Эля стала похожа на классическую японку с гравюры. Передо мной была уже гейша, а не воин-гэнин.

– Слушай, как здорово! Отличная же идея, – туманно пояснил я, захлопнув книжку. – Знаешь, что сейчас подумал?

– Ну?

– Для полноты впечатлений было бы желательно, чтобы эти фото дополнялись фотографиями девушек в целом. В полный рост.

– Не прокатит. Тогда это будет уже медицинское издание, а не художественное. Может, отлипнешь, наконец?