Здесь тоже водится Абсурд

Закончив свою красноречивую проповедь, «Викинг» снова поздравляет всех с праздником, желает единомышленникам здоровья, благополучия, единства и достижения общих целей… Он ставит жирную точку в своём выступление, бодро выкрикнув: «За Фюрера!!!». После чего медленно опустошает бокал. Все следуют его примеру. Музыка вновь разрывает на мелкие кусочки спокойствие ночи, заставляя празднующих ликовать и танцевать, подпевая мощной композиции.

Два года назад в городе образовалась подпольная нацистская организация. Она состояла из пары десятков человек. Сперва они активно занимались пропагандой фашистской идеологии. Обклеивали листовками с радикальными лозунгами двери подъездов, остановки общественного транспорта, столбы, доски объявлений, магазины, стены жилых домов… Параллельно этому в социальных сетях в разных сообществах всплывали провокационные посты. Агитация, невольно привлекавшая внимание витиеватой свастикой, призывала коренных жителей открыть глаза, встать с колен и наконец-то сбросить кандалы рабства. Красивый слог приводил убедительные доводы относительно того, что в своем доме народ живет как в плену из-за оккупантов. Повествование сводилось к тому, что главной причиной всех бед являлись ИМЕННО мигранты. ТОЛЬКО мерзкие, грязные, ободранные, тупые МИГРАНТЫ, приехавшие на заработки, с варварским образом жизни и грубыми звериными повадками воплощали в себе абсолютный ужас и несчастия. Только они и никто и ничто! Приводились многочисленные псевдо-факты их мерзких деяний. Они обвинялись в подкупе полиции и чиновников, латентном геноциде, выселении и притеснении населения. Основной акцент ставился на том, что мигранты отнимали работу у местных, возводили свои святыни оскверняя исконную святость земель. Им приписывались все страшные преступления, которые остались не раскрытыми, такие как изнасилования, ограбления, убийства… Текст буквально призывал расправиться с гостями и очистить кровью родную землю, чтобы возродить сытый достойный уклад жизни для её истинных хозяев.

Общество отреагировало на это адекватно. Листовки уничтожались. Посты блокировались. Везде появлялись интернациональные статьи, поддерживающие братство всех народов. Везде говорилось о том, что нет плохих национальностей, есть плохие личности. Голос разума звучал бодро и повсеместно. Против разжигания межнациональной розни и пропаганды фашизма полиция завела несколько уголовных дел. Мэр пообещал населению, что устои интернационального общества не будут сломлены, что они найдут бандитов и разберутся с ними. На этом все и закончилось. Громкие слова остались просто словами. Никого полиция не арестовала, никого не наказала, да и вообще никого не искала. Через некоторое время листовки снова стали появляться на тех же местах. В интернете возникали все те же посты. Население разделилось на поддерживающих радикальные идеи и на возмущенных наглой пропагандой фашизма. Глава города и администрация успокаивала тем, что это глупая провокация и в скором времени все измениться, что к вопиющему явлению будут приняты карательные меры. Что они наведут порядок! Все изменилось… Только в худшую сторону и неспроста… Кучке неонацистов стали сочувствовать личности из разных слоев общества. Появились сильные покровители из криминального мира, администрации, полиции, духовенства, бизнесменов… Их спонсировали всем необходимым. У них появились деньги, связи, власть. Со временем их люди стали вхожи во все управленческие организации. Ряды их пополнялись, преимущественно агрессивно настроенной молодежью готовой на все, которая стремилась отведать криминальных приключений. Численность единомышленников росла и расширялась в геометрической прогрессии. Тьма безрассудства подступала со всех сторон. Мир менялся под натиском нарастающего безумия, теряя свою разумность и здравость. Обыкновенный яркий цвет жизни окрашивался в пепельно-серый. То, что раньше считалось недопустимым, становилось приемлемым.

На день города в одном из ночных клубов произошла пьяная драка между молодыми людьми из-за девушки. Конфликт закончился убийством коренного жителя, мужчины двадцати восьми лет, являющимся учителем в местной школе. Убийца был приезжий из ближнего зарубежья. Работал в продуктовом магазине разнорабочим. Он вонзил нож своему оппоненту в сердце. Пострадавший скончался на месте до приезда скорой помощи. На следующий день все СМИ кричали о преступлении, совершенном мигрантом. Новость об роковом инциденте произвела эффект разорвавшейся бомбы. Народ негодовал. Все проклинали убийцу и всех иностранцев, приехавших в город. Общество резко высказалось о радикальных мерах в отношении мигрантов. Никто из местных не пытался говорить в защиту чужаков, никто не пытался отделить убийцу от целого народа или наций, ибо все знали, что за этим последуют обвинения в пособничестве и преследования. Представители власти поддержали население, обещая депортировать чужеземцев. Тучи сгустились. Небо громыхало. Молнии вспыхивали повсеместно, ослепляя белым резким ужасным светом разум и разжигая между нациями огонь, в котором горела ярким пламенем дружба народов. Кровь закипела. Мозги задымились. Рассудок помутнел. Нацисты получили свой повод для разжигания необыкновенного огромного костра, участь которого перерасти в безграничный пожар.

Ещё через пару дней на главной площади возле администрации огромная толпа, размахивая знаменами со свастикой, требовала выгнать иностранцев из города, отнять у них работу и бизнес и отдать все это местному населению. Митингующие призывали не церемониться с чужаками, а силой дать им понять кто здесь хозяин. Выкрикивались расистские лозунги. Сжигались чучела мигрантов. Скандировали фамилию убитого учителя. Требовали отмщения. Люди призывали к расправе над ничтожными нациями, которые до сих пор живут в каменном веке. Полиция не просто стояла и смотрела на происходящее. Она поддерживала собравшихся, крича им в ответ их же нацистские девизы и зажигая дымовые шашки. Чиновники хитро улыбались, выглядывая из-за жалюзи.

Далее начались бесчинства. Каждый день совершались нападения на мигрантов, которые не редко заканчивались убийствами. На улицах часто слышалась стрельба. Ежедневно в криминальной хронике говорилось о насильственных смертях. Громили и разворовывали магазины, принадлежавшие иностранцам. Их забрасывали бутылками с зажигательными смесями. В беспощадном пламени сгорали автомобили, дома, общежития и конечно же люди. Велась настоящая звериная охота. Лилась кровь ни в чем не повинных людей, которые не имели никакого отношения к убийству молодого учителя в ночном клубе, которые жили мирно, занимались своим делом, но были чужими. Обычной жизни пришел конец. Велась настоящая война, в коей радикалы уверено побеждали по всем фронтам. Нацисты осознавали свою безнаказанность и совершали ужасные поступки. Власть закрыла глаза на преступную деятельность. Массово уезжали как мигранты, так и местные жители, которые не могли мириться с происходящей анархией. Перерождённая коричневая чума поглотила провинциальный городок со всеми его обитателями и медленно издевательски переваривала моральные устои и благоразумие. Нацизм полыхал ярким омерзительным безумием.

Разбив бокал об мемориальную плиту и подняв накаченные руки к ннебу, вожак радостно кричит возбужденным голосом. Его «спутница жизни», грациозно покачивая бедрами, подходит к нему со спины и нежно обнимает мощный торс. Он резко поворачивается к ней и завлекает её в свои объятия. Она сообщает ему что-то на ухо, а потом, высвободившись, указывает тонкими длинными пальцами в сторону елей в северо-западной части парка. Прищурив недовольно глаза, «Викинг» присматривается. Изменившись в лице от удивления, но не потеряв былого настроения, он приказывает вырубить колонки и обратить всех внимание на миниатюрную еловую чащу слева от него. Тяжелый рок вновь смолкает, уступив власть тишине. Все встают из-за столов. С правой стороны люди переходят на левую, чтобы лучше разглядеть, что интересного видит их командир.

Свет фонарей лежит оранжево-желтым покрывалом на иглообразном одеянии елей, но не может добраться до потаенного мрака, обосновавшегося под колючими ветвями. Между деревьев, посередине темного хвойного царства, стоит черный силуэт человека. Благодаря дорожному освещению на заднем плане, видно по фигуре, что это мужчина среднего роста с атлетическим телосложением. Из одежды вырисовывается головной убор в форме фуражки и широкие штаны в бёдрах. Таинственный образ неподвижен, подобно каменному изваянию.

Толпа смотрит на незваного гостя с недоумением. Никому не понятно кто это и зачем он приперся на чужой праздник, затаившись как маньяк между деревьями во тьме? Может он и в правду какой—нибудь псих? Постепенно люди выходят из оцепенения и слышится ропот, который переходит в грозный гул. В адрес незнакомца летят угрозы, проклятия, нецензурные оскорбления, насмешки. Кто-то призывает не стеснятся приятного общества и выйти познакомиться. Все хохочут и заливаются спиртным. В его сторону летят стеклянные пустые бутылки. Одни со звоном разбиваются об асфальт на многочисленные маленькие осколки, другие с глухим стуком ударяются о ствол деревьев или землю. Человек стоит неподвижно. Даже не пытается спрятаться. Как будто никого рядом нет и ничего особенного не происходит. Некоторые удивлены такому бесстрашию. Кто-то думает, что это не человек, а манекен и вообще все это обыкновенный розыгрыш. Кому-то просто хорошо и поэтому он ничего не думает, а просто смеется да попивает ледяной «вискарик» в свое удовольствие… Из толпы выходит лысый здоровяк и уверенным шагом идет прямо на «любимца публики». На ходу он достает из -за спины пистолет, передергивает демонстративно затвор и, вытянув правую руку, наводит пистолет на незнакомца. Подходит все ближе и ближе, надменно улыбаясь. Громкий хлопок. Все замирают. Страшное гробовое молчание ночи вновь обволакивает мир. Пистолет с металлическим звонким стуком, подобно камню пущенному по воде, делает пару скачков по асфальту и падает возле низкого белого бордюра. Раздается резкий хруст раздавленного стекла. Смелый здоровяк лежит среди осколков. Руки раскинуты в стороны. Глаза выпучены. Рот слегка приоткрыт. Бледное лицо выражает застывшее изумление. Во лбу зияет маленькая круглая неровная рана, из которой тонкой алой ниткой течет кровь. Толпа громко потрясенно вздыхает. Ужас охватывает людей. Женский оглушительный крик, как острый сверкающий нож в руках психопата, судорожно режет плоть былого спокойствия. Паника колотит общую массу, кидая то в жар, то в холод. «Викинг», пробираясь сквозь своих собратьев, яростно орет на них, отвешивает пощечины и призывает всех взять себя в руки. Речь оказывает отрезвляющий эффект. К нему прислушиваются. Он приказывает вооружиться и нашпиговать свинцом убийцу. Нацисты подбегают к своим автомобилям, достают из багажников пистолеты, автоматы, пулеметы… Абсолютно всем выдается огнестрельное оружие. Все возвращаются в исходное положение и берут на прицел черный силуэт. Впереди стоит «Викинг». Его гневный голос сообщает, что стрельбу открывают после того, как он досчитает до трех. Фашисты в полной боевой готовности. Напряженные пальцы греют холодный метал курков. Не моргающие взоры пристально смотрят на цель. Враг у всех под прицелом…

Черный силуэт резко срывается с места и бежит стремительно быстро на вооруженное сборище.

Волнение вновь проходит мелкой дрожью по толпе и ослабляет внимание. Никто не верит своим глазам. Один на всех??? На верную смерть??? Событие не поддается логическому объяснению. Он явно псих!!! Здесь не может быть никаких сомнений. С ним нужно кончать. Пора положить конец этому нелепому кровавому спектаклю.

«Викинг» начинает отсчет.

Раз!

Таинственный незнакомец выпрыгивает из тьмы. Всем отчетливо видно, что он одет в форму офицера красной армии начала 40-х годов. Синяя фуражка с красным околышем, гимнастерка цвета хаки без погон с кубиками на петлицах, ремень с золотой звездой, в центре которой серп и молот, темно-синие галифе с малиновыми кантами и черные хромовые сапоги. Кожаный планшет слева. В правой руке пистолет ТТ.

Два!

Из-за толстых стволов могучих елей выбегают солдаты Красной армии. В руках сжаты винтовки. Штыки примкнуты! Бойцы появляются один за другим. Им нет конца. Их все больше и больше. Отряд устремляется за офицером. Никто из них не произносит ни слова. Солдаты ускоряются в беге…

Три!

Стреляют… Нацисты открывают огонь из всех боевых стволов… Поднимается оглушительный треск… Небо наполняется разнообразным грохотом выстрелов… Пули свистят озорно… Гильзы бесконечно сыпятся на асфальт со звоном, как молниеносные большие капли ливня… В воздухе повис прозрачный, еле заметный дымок…

Столкновение… Кого-то откидывает… Удар штыком… Сдавленный крик… Неразбериха… Кто-то поднят на штыке… Крики ужаса… Удар прикладом… Брызги крови… Хриплые стоны… Возня… Глухой стук… Грубый мат… Пыхтения… Напористый непрекращающийся треск… Все переворачивается вверх дном…Грохот… Удар… Хруст… Выстрел… Выстрел…Выстрел… Ярко-красная кровь льётся сильным неудержимым потоком… Взрыв… Кто-то падает бездыханный… Душераздирающий крик… Канонада постепенно стихает… Одиночный выстрел… Болезненный стон густо и протяжно разливается… Земля усеяна трупами… Бессмертная вечная тишина в очередной раз воцаряется над миром…

Повсюду лежат трупы, как разбросанные после воздушного бомбового удара. Серый асфальт местами покрыт кровяными пятнами, брызгами и усыпан множеством гильз разного калибра. «Викинг» валяется ничком на холодном обагренном бетоне возле Вечного огня. Голова повернута в сторону. Он кряхтит, стонет и кричит от боли. Тягучая слюна свисает с окровавленных губ. Левая щека распорота от рта до уха. Правая рука сломана в нескольких местах. Тело покрыто гематомами и резаными ранами. По наружной поверхности левого бедра огнестрельное ранение, из которого медленно вытекает тёмно-красная кровь.

Уверенным неторопливым шагом к покалеченному вожаку приближается офицер Красной армии, убирая на ходу пистолет в кобуру. Крепкими жилистыми руками он ловко поднимает «Викинга», как манекен, и ставит на колени перед Вечным огнём. Страшный пронзительный крик вырывается из груди фашиста от нестерпимой сдавливающей боли. Слёзы непрерывными тонкими струйками текут по щекам, соединяясь в единый поток под бородой. Заплаканные красные глаза медленно опускаются на Вечный огонь… Зрачки расширяются до предела и застывают на одной точке, как околдованные гипнозом… Он перестаёт стонать… В оранжево-желтом пламени он видит, как наяву, будто смотрит в раскрытое окно первого этажа, но не слышит никаких звуков, кроме шипения пламени…

«Сотня фашистских самолетов плывёт чёрными крестами по лазурному небу с застывшими кучевыми облаками. Тысячи бомб они непрерывно сбрасывают на мирную уютную жизнь города. Дома разносит от взрывов на мелкие куски. Поднимаются огромные столбы пыли. По всюду груды кирпичей и земли. Из-под них торчит мертвенно-бледные человеческие части тела. Асфальт всюду разломан, усеян осколками оконного стекла, камнями, элементами черепицы и шифера. Вся местность испещрена большими воронками. Чёрные клубы дыма тянуться вверх. Город сравнивают с землей. Везде лежат изуродованные трупы детей, женщин, стариков и мужчин…

Танки с чёрными крестами пересекают поле и стремительно приближаются к окопам. За ними следом бегут солдаты, укрываясь за могучей броней от шквального огня. Периодически скрывающиеся отвечают автоматными очередями. Потери с двух сторон. Танк подъезжает близко к траншее. Взрыв. Земля разлетается в разные стороны и сыпется сверху. Боевая техника загорается. Пехота сталкивается в окопах. В вихре рукопашного боя безумная ярость с перекошенным лицом и выпученными глазами вонзается ножом, колит штыком, врезается саперной лопатой, бьёт неустанно прикладом, душит голыми руками… Всё смешивается. Мёртвые падают один за другим. Тяжелые гусеницы давят людей, крутятся на месте и, сравняв размноженную плоть с землей, продолжают идти вперед, останавливаясь для прицельного выстрела.»

Сцены событий Второй мировой войны начинают сменяться быстрее. Ужасные кадры мелькают, как при перемотке фильма на dvd-проигрыватели…

«Артиллерийские орудия стреляют по маху руки. Из дота ведется непрерывный пулеметный огонь. В ночном небе вспыхивают тысячи ракет. Солдаты бегут в атаку под минометным огнем. Осколками разорвавшихся снарядов кому-то отрезает голову, кому-то отрывает конечности, кого-то убивает, перебив крупные сосуды или попав в грудь или живот. Из горящего танка вылезает офицер, охваченный пламенем, и падает добитый выстрелом винтовки. Огнемётчик заживо сжигает женщину с маленьким ребенком на руках пламенем своего оружия. Массово расстреливают военнопленных. Самолеты ведут воздушный бой над водной гладью океана, вырисовывая кружева из мёртвых петель. Истребители сталкиваются лоб в лоб. Подводная лодка выпускает торпеду. Крейсер взрывается. На палубе огонь. Чёрный густой дым застилает горизонт. Вдоль дорог на сучьях деревьях висят повешенные гражданские лица. Пара здоровенных палачей переламывают кости партизану, отрезают язык, нос, уши и выкалывают глаза. В блокадном городе проявляются случаи каннибализма. Мужчин, женщин, стариков и детей, раздетых до гола, силой загоняют в ямы и расстреливают. Карательные отряды, состоящие из предателей захваченных народов, с беспощадной жестокостью избивают и расстреливают соотечественников. Лагеря смерти. В них проводят ужасные медицинские эксперименты над людьми. Травят ядовитым газом заключенных. Густой чёрный дым валит день и ночь из большой трубы крематория. Тела мёртвых детей, сдавших всю кровь, кидают в грузовик. Миллионы людей, измученных голодом, тяжелым трудом, избиениями превращают в скелеты, обтянутые бледной кожей с тонкими исхудалыми руками и ногами. Пустые мёртвые глаза смотрят обреченно в никуда. Огромные ямы, заполненные миллионами трупов замученных узников…»

Картины перестают ускоренно сменяться. В огне отображается одна сцена:

«Чёрный дым вместо неба. Бревенчатые потемневшие хаты объяты огромным красным пламенем. Перед одной избой лежит расстрелянная молодая семья, состоящая из: мужчины, женщины и двоих детей, пятнадцати и трех лет. Перед ними на коленях стоит девочка восьми лет. Из красных глаз непрерывно текут слёзы. Она смотрит исподлобья с ненавистью …»

«Викинг» внимательно приглядывается к ребёнку. Её лицо ему знакомо, но он не может вспомнить почему. Внезапно, сквозь тихое шипение пламени проникают новые громкие звуки, словно вода сквозь прорвавшую плотину. Он СЛЫШИТ, как трещат брёвна от огня, как шумит само пламя, как завывает тревожно ветер над этой зловещей картиной. Он ЧУВСТВУЕТ сильное горячее жжение от пожара и едкий черный дым… но сильнее всего ощущает ненависть, с которой на него смотрит это дитя… «Викинг» разевает от ужаса рот, глаза расширяются до предела… Это лицо он видел на старых измятых пожелтевших фотографиях… Это лицо он видел наяву… Эта девочка его бабушка…

В 1941 году в Смоленской области фашисты убили всю её семью и сожгли дом. Ей удалось спрятаться в лесу до того, как немцы схватили родных. Но потом её нашли и отправили в Латвию в концентрационный лагерь для малолетних заключенных. Об этом и о дальнейшей своей тяжелой участи она рассказывала ему, когда он был школьником. Она учила внука помнить и чтить уроки истории, но он про всё это забыл…

«Викинг», не моргая, смотрит ей в глаза. Она кричит громко надрывно свирепо. Рёв пронзает его, будто стрела насквозь. Оглушает. Боль вопля впитывается в одежду, в кожу, в мышцы, прямо в кровь и достигает сердца. Он неистово орёт от ужаса, который рвёт огромными сильными клыками его душу…

Утро. Солнце медленно поднимается. Лучи освещают город. Мемориальный парк усеян трупами. Возле Вечного огня лицом вверх лежит здоровенный лысый мужчина с чёрной бородой в кителе немецкого офицера времен Второй мировой войны. Вместо глаз у него выжженые чёрные провалы…

04.12.2013

Сомнительный бизнес

Никогда не предполагал, что попаду под сокращение по службе, но, увы, это со мной произошло.

Я родился и вырос в обычной рабочей семье. Мать работала кладовщиком, а отец станочником в металлургическом цехе на Заводе Транспортного Машиностроения. После школы сразу же пошел работать на родной завод, а через семь месяцев меня забрали в ряды Российских вооруженных сил. Отслужив год, я полностью отдал долг Родине и вернулся на завод, где проработал последние пять лет.

25 октября всему заводу сообщили, что его закрывают, а всех рабочих сокращают.

За два месяца до увольнения мне выдали уведомление о сокращении и сказали, что после январских праздников, для того чтобы получить пособие, с этой бумагой я должен встать на биржу труда. До Нового года я так и не смог ничего найти для себя подходящее. Не могу сказать, чтобы работы не было. Наоборот. Не хватало людей на многочисленные вакансии. Повсюду требовались официанты, бармены, продавцы, охранники, менеджеры и т. п. Люди требовались в сферу услуг и торговли. Но я не хотел никому услуживать или что-то продавать. Я хотел что-нибудь производить своими руками. В простом открытом трудовом коллективе. К сожалению, в моем городе больше заводов тяжелой промышленности не существовало.

В конце декабря мне выдали расчет со всеми документами и, с глубоким прискорбием, я попрощался с заводом.

Новый год я отпраздновал весело и шумно вместе с родными и друзьями. Праздники пролетели, будто их и не было. 8 января я специально очнулся в семь утра, чтобы раньше прейти на биржу и занять очередь. К восьми часам, держа в руках уведомление и нужную мне макулатуру, я подошел к воротам центра занятости. Как же я был удивлен, когда увидел неимоверно огромное скопление людей, выстроенных в виде отожравшейся «Змейки» из одноименной игры. И это в восемь утра, учитывая то, что биржа открывается только в девять.

– Да вы издеваетесь, – недовольно пробубнил под нос я. [1]

Однако, несмотря на это, я все-таки встал в конец очереди. В голове туман, а в мыслях беспорядок. Фантазия не давала пессимистической реальности сломить меня, даруя надежду на то, что где-то неподалеку есть свободная вакансия для такого работяги, как я.

Через пару часов томления в очереди меня кто-то похлопал по плечу. Я обернулся и увидел перед собой приятного, прилично одетого молодого человека приблизительно моих лет с маленькой пучеглазой собачкой на поводке.

– Привет, – сказал он мне.

– Здравствуйте. За мной будете, я последний.

– Да ты что, с ума сошел? Мне больше делать нечего, как в этой толпе стоять.

– А что вам тогда от меня надо?

– Подойди ко мне, я хочу тебе кое-что предложить. Это тебя очень заинтересует.

Я сообщил стоящему передо мной человеку, что за ним и скоро подойду.

– Ну, так что вы хотели мне предложить?

– Чувак, короче… Тебе деньги нужны?