Быть в форме

Быть в форме
Александр Лышков

«Быть в форме» – это сборник рассказов, в который вошли воспоминания автора о службе в военно-морском флоте и истории, случившиеся с ним и его друзьями в период конца прошлого – начала нынешнего тысячелетия. События описаны в жанре иронической прозы.Для читателей, входящих в число друзей и знакомых автора, а также просто для любителей этого жанра.

Быть в форме

Александр Лышков

© Александр Лышков, 2018

ISBN 978-5-4493-6408-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Быть в форме» – это сборник рассказов, в который вошли воспоминания автора о службе в военно-морском флоте и истории, случившиеся с ним и его друзьями в период конца прошлого – начала нынешнего тысячелетия. События описаны в жанре иронической прозы.

Для читателей, входящих в число друзей и знакомых автора, а также просто для любителей этого жанра.

Предисловие ко второму изданию, исправленному и дополненному

Во второе издание сборника вошли известные по «Общей тетради» истории нашей компании и другие воспоминания, претерпевшие некоторую переработку и прошедшие «шлифовку» с учётом того небольшого опыта, который автор приобрёл за последний год на ниве сравнительно нового для него литературного творчества. Сборник содержит несколько новых историй из жизни нашей компании, а также небольшой цикл рассказов о тех событиях, которые автор пережил или свидетелем которых явился в период обучения в военно-морской академии и в ходе дальнейшей службы в ВМФ.

Один из рассказов об этом периоде – «Мамаша Ширшов» – был номинирован на национальную литературную премию «Писатель года 2017» и вошёл в число её финалистов.

Также, как и в предисловии к первому изданию, автор выражает надежду на великодушие и снисходительность у тех, кого он упомянул в этой книге, а также на то, что эти сочинения вызовут интерес и, может быть, улыбку у читателя, который не имеет непосредственного отношения к описываемым событиям и не знаком с их участниками.

Некоторые имена и фамилии упомянутых в рассказах лиц изменены в силу этических соображений.

Автор выражает признательность Зое Хлебниковой, оказавшей помощь в редактировании рукописи.

Обо всех обнаруженных неточностях и опечатках прошу сообщить по адресу lyshkov@mail.ru

В военной форме

Визит Главкома

На утреннем построении слушателям объявляют приказ начальника академии в полдень собраться в актовом зале. Занятия, назначенные на эти часы, отменяются. Потому как повод к этому далеко не ординарный – в академию с визитом прибывает Главнокомандующий Военно-Морским Флотом. Надо сказать, что руководство столь высокого уровня нечасто удостаивает своим вниманием подобную аудиторию. А тут в кои-то веки сам главком соизволил встретиться со слушателями и выступить перед ними с лекцией.

Не прошло и месяца, как Олег переступил порог этого учебного заведения. Для офицера отметка об окончания академии в личном деле сулит определённые бонусы и благотворно сказывается на дальнейшем его продвижении по служебной лестнице. Во всяком случае, при рассмотрении кандидатов на вышестоящую должность академия за плечами – явный козырь. Недаром ромбик – нагрудный значок, выдаваемый выпускнику после окончания учебного заведения, называют поплавком. Потому, как неплохо наверх вытягивает. Не на самый, конечно – для этого его обладателю нужно и другими качествами обладать, не будем уточнять, какими, но утонуть не даст – это точно.

Иногда слышишь избитую фразу—плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Наверное, это можно по праву отнести к слушательской аудитории академии, заменив сухопутные звания на морские. И если не ко всей, то к определённой, значительной её части – вне всякого сомнения.

Но не секрет, что немало офицеров поступает сюда, повинуясь исключительно желанию расстаться со своим прежним местом службы. Ибо если ты ответственный и исполнительный офицер и к тому же хороший специалист —шансы распрощаться с наскучившей тебе должностью, которую ты давно перерос, прямо скажем, невелики. И ты годами можешь исполнять приевшиеся тебе обязанности, ожидая милости от начальства в виде подписания рапорта на твоё перемещение. В лучшем случае, можешь рассчитывать на это только в пределах своей части. Хорошо, если она, эта часть, расположена не в отдалённом гарнизоне, а в одной из столиц или, на худой конец, в крупном областном центре. А если вокруг одни лишь пустынные сопки да унылые бараки?

А вот с недотёпой и забулдыгой всё гораздо проще —никто тебя особо держать не станет. Поэтому, если тебе нестерпимо хочется расстаться с обрыдлыми должностными обязанностями и с видом из окна твоего служебного жилья на санпропускник в зону радиационной безопасности, где красуются подводные ракетоносцы, у тебя есть выбор —или регулярно опаздывать на утреннее построение, спустя рукава относиться к служебным обязанностям, прикинувшись, как выражаются на флоте, шлангом, а в довершении ко всему —хорошенько запить, или добиться от начальства подписания рапорта о направлении тебя на учёбу в академию. Можно, конечно, и на курсы, но только лишь академия освобождает тебя от необходимости возвращения на прежнее место службы.

Первый путь хоть и немудрён и сравнительно короток, но чреват чувствительными дисциплинарными взысканиями и, вдобавок, материальными и репутационными потерями. А если ты к тому же коммунист или комсомолец со стажем – а надо заметить, что беспартийных в вооружённых силах не любят и хода им в не дают —то и травлей по партийной части. Да и сам конечный пункт прибытия при следовании этим путём не всегда тот, к которому стремишься.

Второй путь менее травматичен, но долог и тернист. Далеко не каждый командир подписывает твой рапорт с первого раза, всякий раз без труда находя благовидный предлог, чтобы задержать тебя ещё на годик другой в своём распоряжении. И здесь бесполезно апеллировать к кадровику о плановом перемещении, на которое ты, согласно приказу министра обороны, имеешь полное право после пяти лет пребывания в любом отдалённом гарнизоне. Но уж если тебе повезло с начальством, а способности к обучению ещё не утрачены – путь в академию как раз для тебя.

И вот они, и разных мест и разными путями попавшие в это славное заведение, ещё недавно приводные ремни и надёжная основа работоспособности могучего военного механизма, а ныне —усердно вгрызающиеся в гранит военной науки школяры, сидят в актовом зале и слушают главкома. Высокий и статный адмирал, в облике которого угадываются довольно редко встречающиеся ныне среди нынешних военачальников следы дворянской породы, излагает им, будущему флота, своё видение их места в его структуре и стоящих перед ними задач.

– Согласно статистике, всего лишь пять процентов из всех выпускников военных училищ проходят обучение в академии. Здесь собран цвет нашего флота, я бы сказал, его сливки.

Сидящие в зале проникаются ощущением собственной значимости. По лицам чувствуется, что осознание своей сопричастности к флотской элите преисполняет многих гордостью. Некоторые невольно приосаниваются. Умеет же ветеран подобрать нужные, проникновенные слова и вдохновить подчинённых на рвение и доблестный ратный труд, пусть даже пока за партой.

Но не всеми услышанное воспринимаются столь однозначно. Острый, а зачастую критично настроенный ум некоторых индивидов пытливо ищет в нём скрытый подтекст или неведомый даже автору смысл произнесённых слов. И находит же!

Олег слышит, как его соседи, будущие военные экономисты, перешёптываются между собой, обсуждая последнюю фразу главкома. Олег еще не знаком с ними, но по манере ведения их приватной беседы и по коротким репликам ему кажется, что с ними следует познакомится поближе.

– К тебе, Андрей Петрович, как лучше теперь обращаться – сливка или сливок? – спрашивает Валерий Эдуардович у своего приятеля.

В обществе называть друг друга по имени и отчеству у многих уже давно вошло в привычку, но иногда, в приватной беседе, хочется уйти от официального тона. И использовать для этого ёмкий, лаконично звучащий термин, только что предложенный главкомом, им представляется весьма соблазнительным.

Завязывается спор, сопровождаемый сдавленным смехом. Соседи начинают шикать на приятелей, призывая их к порядку. Через некоторое время вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь доносящегося из динамиков голосом адмирала. Его скатившаяся на монотонное повествование речь постепенно приводит Кондратьева в состояние, схожее с анабиотическим. Он ловит себя на крамольной мысли, что о знакомо ему рутинному прослушиванию политинформации или инструктажа по технике безопасности. Олег чувствует, что постепенно становится настоящим слушателем академии.

– Наша служба благородна, но необходима, —продолжает между тем главком неожиданно громким голосом. Видимо, он решает раскрасить свою речь проверенным методическим приемом, дабы пробудить ускользающее внимание аудитории. Соседи Олега, так и не пришедшие к единому мнению относительно сливок, недоумённо переглядываются. Их приглушённый смех – реакция на последний пассаж главкома – отвлекает его от плавно текущих мыслей. Он механически воспроизводит в памяти только что прозвучавшие слова, и до него доходит их довольно парадоксальный смысл.

Что характерно, живо реагируют на эту оговорку главкома только его соседи. Большинство же в аудитории воспринимает её, как должное. Хорошо бы потеснее пообщаться с этими господами, с ним вряд ли соскучишься, резюмирует Кондратьев, глядя на них. Время подтверждает его предположение.

МАМАША ШИРШОВ

– Мужуки, – обратился к коллегам Александр Ширшов, заходя в класс, – Ваша мама пришла, молочка принесла. Разбирайте новогодние подарки своим семьям.

«Мужуки» было одним из его любимых слов, с которым он обращался к своим сослуживцам. Другими яркими представителями его словесного арсенала были «чумадан» – так он называл служебный чемоданчик, в котором слушатели академии держал секретные тетради и учебники, и «куркулятор» – электронно-вычислительный прибор. Впрочем, у каждого из здесь сидящих были свои филологические находки и откровения. Из них самым безобидным были «транвай» и «кардонка» из репертуара шефа, старшего группы. Иногда товарищи в шутку стращали друг друга, используя другой его «перл»:

– Скоро нам всем наступит лямбда.

Так старший называл букву греческого алфавита «лямбду». При этом было трудно определить, искренне ли он заблуждался относительно корректности их произношения, или это было нарочитой формой проявления своей индивидуальности.

Ширшов поставил свой объёмистый портфель на стол и стал доставать оттуда свёртки с деликатесами – здесь были балыки лосося, палки твердокопчёной колбасы, банки с тресковой печенью и прочая аппетитная снедь. Товарищи с удивлением наблюдали, как на свет появляется это богатство, наполняя помещение дурманящим ароматом копчёностей и создавая атмосферу праздника.

В свободной продаже подобные продукты были большой редкостью. Олегу было хорошо известно по прежней работе, что в трудовых коллективах они распределялись по линии профсоюзов через широко распространённую систему заказов, характерную для времен развитого социализма. Список дефицитных продуктов неуклонно рос по мере его развития. Заказы обычно появлялись в канун государственных праздничных дней, и ввиду ограниченного их количества доставались счастливчикам в порядке жребия.

На слушателей академии подобная система распределения товаров повышенного спроса не распространялась. Профсоюза у них не было по определению – создавать организацию для защиты интересов служивых людей от государственного произвола было бы, по меньшей мере, странным. Впрочем, если попытаться поглубже вникнуть в суть вопроса, было бы нетрудно прийти к вполне логичному умозаключению, что само наличие профсоюзов в условиях самого гуманного в мире строя с его централизованным планированием и отсутствием класса эксплуататоров выглядело бредовой затеей.

Накануне, по пути домой, внимание Ширшова привлекла вывеска «Отдел заказов» на дверях одного из подвальных помещений дома, расположенного недалеко от нашей академии. Из любопытства он заглянул туда и разговорился с хозяйкой помещения. Чем он смог её очаровать – одному богу известно. Хотя надо заметить, что его открытая улыбка, бесхитростное выражение лица и ямочка на подбородке подкупали любого собеседника, особенно если этот собеседник был женского пола. Вероятно, в силу сказанного, а, может быть, в порыве внезапно проснувшейся щедрости, иногда помимо воли посещающей даже самого закоренелого скрягу, эта дама прониклась участием к этому симпатичному увальню и предложила порадовать его семью дефицитным продуктовым набором.

– И чем же ты, всё-таки, её обольстил, – донимали его одногруппники, глядя на это изобилие. Их терзало нескрываемое любопытство, и они состязались в выдвижении разнообразных, в том числе и не самых невинных, гипотез.

– Да ничем особенным, просто пообщались. Я поинтересовался, как бы мне купить для семьи эти вот штуки, которые у неё на прилавке. Она и согласилась. Ну, назвал эту тётеньку девушкой. А что тут такого? – он сконфуженно улыбнулся.

Далее, с его слов, события развивались примерно так. Увидев перед собой пакет с продуктами, Ширшов потеребил его в руках и замялся в нерешительности.

– Вы знаете, у меня семья большая. Семеро нас. Со мной вместе. – Он улыбнулся своей лучезарной улыбкой. Дама с уважением посмотрела на офицера и полезла за вторым набором.

– Вы не совсем правильно меня поняли, девушка. Таких как я семеро будет. И все люди семейные.

– Ну, что с вами делать, – покачала головой дама. Но, видимо, отступать ей уже было некуда. Как сложились их отношения в дальнейшем, нам неведомо, но он ещё не однажды радовал товарищей этими вкусными, как говорят подводники, доп-пайками. В таких случаях они между собой уважительно называли его «мамашей». Странно, что при этом никто не вспоминал про козлят.