Под старыми клёнами

И замолкает.

– Ещё с людьми, – вспоминает он.

– А ещё?

– Ну, это – шар, который крутится вокруг солнца и никогда не оторвётся никуда.

– А кто из людей населяет земной шар, кроме русских, знаешь?

– Да, знаю, – говорит Алёшка и начинает перечислять:

– Немцы, французы, иностранцы эти, турки…

– Иностранцы – это не национальность, – говорит учитель. – Я потом поясню разницу. А кто такие китайцы, знаешь?

Наступает пауза. Алёшка не знает, как ответить. Тогда встаёт Денис и бодро говорит:

– Китайцы – это люди, которые едят китов!

Все начинают громко смеяться.

…Но не только учитель задаёт вопросы, на которые не сразу ответишь.

Под конец урока Денис недоумевает вслух:

– Деда Сергей, а почему слова бывают разнобокие?

– Не понял, например? – спрашивает учитель.

– Ну, вот, пила, например: то она в мастерской – ею пилят дрова, а то говорят: пила молоко, пила воду?

– Ты ещё знаешь такие слова?

– Знаю.

– Какие?

– Вот, когда мы ехали на автобусе из города в деревню сюда, по радио сказали: «Трупы артистов, этого, Большого театра готовятся к поездке за границу». И никто не смеялся.

Учитель таких вопросов не ожидал. Он сидит за столом и почёсывает затылок.

– Да… – произносит он и молчит.

А потом объявляет:

– К следующему уроку заготовьте все вот такие, как Дениска говорит, «разнобокие» слова. Будем разбираться: с какого бока их употреблять.

Птичка на ниточке

Жара наступила такая, что кажется, будто вода в реке так устала, что и не течёт совсем.

Всё отдыхает. Всё в ленивом полусне.

А пчёлы трудятся в луговых цветах и звенят на разные лады их голоса.

Над головой, прикрыв ладонью глаза, видишь странную птицу пустельгу – грозу мышей и насекомых. Она, еле подрагивая крыльями, зависла в воздухе на одном месте.

– Птичка на ниточке висит, глядите! – крикнула Настенька и стала махать руками.

Птичку и впрямь будто кто вывесил в огромном душном помещении напоказ, как механическую игрушку. Она и на голос не реагирует:

– Ниточка оборвётся и птичка разобьётся… Ниточка оборвётся и птичка разобьётся… – кричит Настя.

Птичка повисела-повисела на ниточке на одном месте, потом резко и быстро заскользила вниз к реке и пропала в серебряных бликах над водой. Будто невидимую ниточку кто-то чикнул ножницами.

И остались на высоком берегу только звенящие пчёлы в цветах и мы с Настенькой.

– Зря я крикнула, – говорит Настя, – мы теперь с тобой без птички совсем одинокие. Она нас бросила. И скворцы улетели, и пустельга оторвалась от ниточки.

– Не горюй, Настя, – успокоил я, – ведь у нас с тобой есть ещё ласточки, которые живут в сельнице у Чураевых.

– И правда, – обрадовалась Настя, – как же я забыла про них, они же совсем «наши».

Пахталка

Вчера бабушка Вера сказала при всех за ужином деду Сергею:

– Что же это мы, Сергей Иванович, так и будем теперь брать пахталку у Климановых, будто свою не можем починить либо новую сделать? Не хочется просить каждый раз.

– Опять сливки накопились? – спросил Сергей Иванович.

– Накопились. Три вечера на сепараторе пропускала молоко.

– А что это такое, пахталка? – поинтересовался Алёшка.

– Мини-мини-маслозавод, – отозвался дед Сергей.

Потом он пожевал задумчиво вислый кончик усов и сказал решительно:

– Ладно, бабка, будет тебе пахталка, а ребятишкам – масло.

…Сегодня утром мы с Алёшкой вслед за Сергеем Ивановичем пошли в его мастерскую. Сарайчик, в котором мастерская, всегда был закрыт на большой висячий замок.

Ни я, ни Алёшка никогда в нём не бывали. Нам было интересно.

То, что мы с Алёшкой увидели, когда Сергей Иванович открыл широкую и тяжёлую дверь, нас поразило.

Все полки в мастерской были заполнены инструментом. Здесь были и ножовки разной величины, и пассатижи. Были и рубанок, и большой внушительный фуганок. И долото, и коловорот.