Механики. Холодный ужас

– У нас тоже по окнам бьют! – проорал кто-то из соседней комнаты.

– У нас тоже – вот, это Иван.

И тут всё стихло, разом – шаги, вой, шебуршение какое-то, снег перестал скрипеть. Мы так и стоим с оружием наизготовку.

– Ушли? – взвизгнул Мамуля.

– Хрена с два! – серьёзно ответил Слива.

И раздался вой, сильный, громкий, и во все окна и дверь в сенцах разом стали долбиться. И тут наши нервы не выдержали.

– Огонь! – заорал Апрель.

Я тут же всадил несколько патронов в заколоченные доски, которые под ударами снаружи уже вот-вот должны были отвалиться. Это же какую силу нужно иметь-то? Доски под нашими выстрелами тут же разлетелись, кажется, в окне мелькнула какая-то тварь.

Топот по потолку усилился, вскидываю АА12 и шмаляю по доскам и балкам второго этажа. Мощный 12 калибр разносит всё в труху. Грохот такой стоит, что я мгновенно оглох, вон вижу, как Большой, открыв рот, поливает длинной очередью потолок.

– Прекратить огонь! – не, сначала-то я увидел, как Апрель начал махать руками и что-то орать, затем, когда некоторые из нас перестали стрелять уже, услышал, что он там орёт. Из соседних комнат ещё несколько раз хлопнули выстрелы и тут же всё стихло.

– Ушли? – снова спросил Мамуля, спустя секунд десять-пятнадцать.

– Иди, посмотри, – подколол его Слива.

– Чисто, – пробасил Иван.

– У нас тоже! – это Маленький орёт.

Потолок весь в дырках, сквозь некоторые из них падает снег.

– Кажись, зацепили кого-то, – кивает Слива сначала на пол, а затем на потолок.

На полу вижу капли крови, красной, вон она капает с потолка. Точно, какую-то тварь грохнули.

Снова скрип снега, кажется, удаляется. Окна открыты, слышно хорошо, вон кто-то завыл опять, только уже далеко.

– Походу, они поняли, что мы им не по зубам, – сглотнув сказал я.

– Ага, – кивнули разом несколько ребят.

– Так и будем всю ночь стоять? – спрашивает Слива, – до рассвета ещё часа четыре.

– Хрен я на улицу выйду! – тут же буркнул Большой.

– Мамуля, – почему-то шёпотом позвал его Апрель, – подкинь дровишек, холодновато становится.

Дом мы своей пальбой выстудили мгновенно. Доски, которыми заколотили окна, разнесли все напрочь, а вот брёвна так ни одна из наших пуль и не пробила. Хороший дом, крепкий.

Мамуля тут же стал подкидывать дровишки в печь, одним глазом косясь на окно, из которого уже ощутимо начало задувать, да и из второго, вон, дует.

– Есть идея, мужики, – хмыкнул я.

На меня никто так и не посмотрел, все смотрят на окна.

– Думайте, млять, быстрее, – снова пробасил из комнаты Иван, – тут холодно, пипец, сами-то в прогретой стоите.

Во мля! Кому чё. Тут только что чуть не сожрали, а ему холодно.

– Страйк, – позвал я его.

– Чё? – он тут же вбежал сюда из соседней комнаты.

– Гвозди и молоток где?

– Вон валяются, – он показал рукой на ящик в углу.

– Мамуля, заводи бензопилу, – сказал я ему, – пили пополам стол, им и забьём окна, хрен они его выбьют. Всех сюда, в эту комнату, будем тут сидеть, на всякий сделайте несколько факелов, тряпки вон есть.

– А с потолком как быть? – спросил Слива – там вон и кровь капает, и снег идёт, всё равно холодно будет.

– Потерпим, нам бы до утра продержаться, на улицу точно выходить не нужно.

– Это точно, – снова буркнул Большой, снимая с себя и ставя на пол Печенег, – Мамуля, давай, пилим стол, Страйк, бери гвозди, пацаны, помогите кто-нибудь.

– Интересно, что там за тварь лежит? – задрав голову, спросил Упырь.

– Иди посмотри, – хихикнул Слива, – а там ещё одна такая же тебя ждёт.

– Не, не пойду, – отрицательно махнул головой Упырь, – завтра посмотрим.

Этот хороший и добротный стол распилили на две половинки меньше чем за минуту. Затем, на всякий случай выкинули в каждое окно по гранате – бахнуло, к нам сюда занесло снега и грязи, но никто больше не завыл, значит эти хрены точно ушли. Быстро приложили половинки стола к окнам и лихорадочно прибили их гвоздями.

– Отлично, – немного нервно хлопнул кулаком по вновь заколоченному окну Иван.

Те три комнаты оставили, как есть, только растяжки уже внутри дома установили, прям под окнами, а в эту комнату тоже дверь есть, хорошая, дубовая, хрен её вынесешь. И забили ещё дверь в сенцы, она удары с той стороны выдержала, но всё-таки её немного перекосило.

– Млять, кровищи-то сколько, – поскользнувшись, выругался Дже, кидая на пол, куда сверху накапала кровь, тряпку.

Свои лежанки мы тоже стащили поближе к центру комнаты. Повалились на них, вроде теплее стало, только сверху вон капает, видать, тот, или те, кто сейчас прыгали по второму этажу, снесли там всю конструкцию, которую пацаны сделали, недаром там так гремело недавно. В комнате тепло, снег начинает таять. Да хрен с ним, будем до утра сидеть.

– Я подежурю, – неожиданно сказал Большой, – всё равно больше не засну, спите.

– Я с тобой, – подал голос Маленький, – спите, пацаны, хоть попытайтесь.

Ага, заснёшь тут. Но всё-таки организм требовал отдыха, в течение часа адреналин успокоился, мурашки вернулись на своё место, где они там живут у меня, затихли, и я стал понимать, что глазки-то у меня начинают слипаться.

Слива, вон, уже дрыхнет, посапывает, да и ещё несколько ребят тоже. Мы вон ножки стола по бокам поставили и на них пару тряпок натянули, получился этакий шалаш внутри дома, ёлки лежат, тепло, хорошо, вода с потолка не капает. Хорошо хоть, что по печи никто не вмазал, а то бы дубу щас тут дали.

Уже засыпая, поймал себя на мысли, что мне жутко интересно, кого мы там наверху грохнули и кто подорвался на растяжках вокруг дома. Пригрелся я, ёлки эти сумасшедше пахнут, колются правда, но это фигня, так и заснул.