Миры душ. На страже Империи

Остальные воины уже также заканчивали осмотр оружия. Однако от Кирена не укрылось, как сильно они изменились в преддверии битвы. Исчезла та легкость и несерьезность, с которой они бились на тренировках. Подшучивания и улыбки сменились напряженным молчанием. Гетман пожелал направить мысли рыцарей в нужное русло и обратился к воинам:

– В эфирном пространстве обнаружен корабль. По нашей классификации это фрегат, но диктатцы зовут его крейсером. Также нам сообщили, что с корабля на местный мир уже успели высадиться наземные силы противника. Я направлю второй круг разбираться с этой неприятностью, в то время как мы начнем абордаж крейсера. Всем следует быть осторожными. Мы окажемся на незнакомой территории и можем мгновенно вступить в бой с врагом. Вряд ли они окажут нам достойное сопротивление, но если хоть кого-то из нас подстрелят, то это навлечет на круг несмываемый позор. А если кто-то умудрится погибнуть окончательно… Того я достану даже на том свете. Чтобы такого точно не произошло, я позволю всем вам воспользоваться силой герба. Всем, кроме Кирена.

Рыцари удивленно обернулись к молодому воину.

– Он справится и без поддержки, – уверенно продолжил Идзуми. – Остальные же могут вволю разгуляться на вражеском корабле. Я дам вам все необходимое для этого.

По салону челнока раздался тревожный звон, а затем по корпусу прошла вибрация от мощных толчков.

– Мы вошли в зону поражения их зенитных орудий. Приготовиться к высадке! – прокричал гетман.

Воины первого затянули боевой клич имперских рыцарей:

– Я – ярость без жалости! Я – стойкость без слабости! Я – воля без страха! Я – честь без изъяна!

Клич повторялся снова и снова, сливаясь в один мощный гул неодолимой силы. Кирен присоединился к остальным и почувствовал невероятное, доселе невиданное единение со своими товарищами. Никакая церковь со своей верой не могла объединить людей так, как битва, где каждый из них поставит на кон собственную жизнь.

Взрывы все чаще раздавались возле корпуса челнока. Рулевой делал все возможное, чтобы избежать прямых попаданий, но по мере приближения к крейсеру эта задача становилась все более невыполнимой. Турели челнока открыли ответный огонь, но они мало что могли сделать против огромного крейсера. Снаряды прочертили несколько огненных полос на металлической шкуре корабля и уничтожили несколько мелких орудий, но не более. Звон в салоне усилился, но на сей раз это были не последствия скользящих попаданий, а сигнал оповещения. Челнок переходил в режим абордажа. До этого не использовавшиеся магические контуры заработали на полную мощность, и судно на максимальной скорости врезалось в широкую поверхность крейсера. Невероятно мощные магические руны расщепляли любую материю на пути челнока, а тормозные двигатели пытались остановить корабль. Через десять секунд челнок полностью остановился. Как раз когда расщепляющие щиты полностью истощились. В следующий миг откинулась десантная рампа, и рыцари, не говоря ни слова, выскочили наружу. Для Кирена это все было в новинку, но он старался делать все с той же скоростью и сноровкой, как и его старшие товарищи. Воины организовали защитное построение, одновременно пытаясь занять укрытия. Окружение ничего не говорило Кирену о том, в какой именно части корабля они находятся. Переплетения металлических труб и различных агрегатов выглядели для него абсолютно одинаково. Но кто-то из рыцарей явно был куда лучше осведомлен о внутреннем устройстве кораблей Диктата. Он крикнул:

– Мы в главном контрольном зале системы охлаждения, гетман! Живого персонала не обнаружено. Похоже, все погибли под ударом челнока.

– Замечательно, – отозвался Идзуми. – Выведи из строя систему. Им придется отключить большую часть корабля, чтобы избежать перегрева.

Рыцарь принялся исполнять приказ, а гетман уже раздавал новые распоряжения. Он поделил свой круг на три группы и отправил одну в машинное отделение, другую на орудийные палубы, а сам решил пойти на капитанский мостик. Кирен попал в группу Идзуми. Он не сомневался, что гетман возьмет его с собой, однако смутился, поняв, что лишь он один в группе является младшим рыцарем. Все остальные были закаленными ветеранами. Очевидно, сопровождение гетмана было большой честью, недоступной рядовым воинам. Кирену придется сильно постараться, чтобы оправдать оказанное доверие.

Первое столкновение случилось очень скоро. Группа вооруженных людей устроила засаду Знаменосцам и открыла огонь на подавление. Они стреляли из оружия, наносящего урон на значительной площади. Кто-то назвал его «дробовиком». Кирен отметил у себя в голове это название: «По возвращении на “Герб” надо будет побольше почитать о видах огнестрельного оружия Диктата. Хотя бы для того, чтобы знать эффективную дистанцию поражения вражеского огнестрела».

Знаменосцы принялись стрелять в ответ из хронооружия. Некоторые меткие выстрелы достигли целей и свалили двоих нападавших, а одной пуле даже удалось пробить насквозь вражеское укрытие и ранить спрятавшегося за ним противника. Но что более важно, под прикрытием ответного огня один из рыцарей вплотную приблизился к вражеской группе и принялся рубить их своим длинным широким мечом. Не сговариваясь, остальные Знаменосцы тоже бросились в ближний бой, ощетинившись острыми лезвиями. Всего за десять секунд все враги были повержены под градом отточенных и сильных ударов. Широкие брызги крови разукрасили стены, а пол оказался сплошь усеянным отрубленными конечностями. Тела убитых уже начинали потихоньку распадаться. У душ этих людей осталось достаточно потенциала, чтобы возродиться через какое-то время. Но на исход сражения за крейсер они уже никак не смогут повлиять. Знаменосцы легко могли бы нанести им еще больше ран, чтобы они уж точно не смогли вновь встать на пути, но никому не хотелось без причины приносить людям окончательную смерть. Каждая такая гибель заполняет квоту, определенную Догмами. В случае переполнения за нарушителями придут каратели Кэллума. Этот человек был главным страхом всех людей во вселенной. Стоящий выше Диктата и Империи, но при этом не владеющий ни одним из миров. Рыцари первого незаметно для себя порадовались, что все их жертвы останутся в живых.

Однако Кирену было стыдно, что он не успел нанести ни одного удара в своем первом столкновении. Ему удалось лишь отразить удар вражеского приклада, но, когда он уже хотел ударить в ответ, другой рыцарь зарубил нападавшего. Конечно, Кирен бился рядом с лучшими воинами круга, но от этого его ощущение собственной бесполезности только усиливалось. Краем глаза молодой рыцарь отметил, что Идзуми еще даже не извлек свою катану из ножен. Гетман держался позади и не принимал никакого участия в схватке. Видимо, он еще не нашел для себя достойного противника.

Тем временем рыцари продвигались к мостику. Вернее, Кирен на это надеялся. Он понятия не имел, идут ли они в верном направлении. Но судя по ожесточившемуся сопротивлению, они были на верном пути. Идзуми все еще не обнажил своего оружия, а Кирену так и не удалось окропить клинок вражеской кровью. Рыцари первого круга были слишком безупречными и просто не позволяли новичку вырваться вперед. Так они дошли до широкой массивной двери. Кирен предположил, что это, наверное, и есть тот самый капитанский мостик. Предположение косвенно подтвердилось тем, что Идзуми наконец вынул катану. Движение было неторопливым, но полным изящества и собственного достоинства.

– Капитан корабля там, – без предисловий начал гетман. – Если он не дурак, то внутри нас ждут несколько десятков лучших людей из числа защитников корабля. Сейчас самое время воспользоваться силой герба.

У Кирена перехватило дыхание. То есть все это время они сражались, не пользуясь силой? Почему-то ему казалось, что рыцари должны были призвать помощь герба еще в челноке, когда Идзуми разрешил им воспользоваться.

По рядам рыцарей прошла еле заметная дрожь. Если бы Кирен не тренировался со Знаменосцами на протяжении долгих недель, то не заметил бы перемены. Однако перемены были очевидны: ритм дыхания и позы воинов стали другими, в них сквозила внутренняя сила, совмещенная с невероятным изяществом. Кирен посмотрел в глаза одному из рыцарей и увидел в них нечто странное. Внутри зрачков воина ярко горел какой-то символ. Приглядевшись, юноша с удивлением узнал в этом символе изображение герба первого круга, к виду которого уже давно успел привыкнуть. Из всех рыцарей только Кирен остался прежним. Даже в глазах Идзуми пылало изображение герба.

– Вперед! – скомандовал гетман. – Покажем, из чего сделаны Знаменосцы!

Одним взмахом катаны он рассек тяжелую многослойную металлическую дверь. С громким лязгом обломки посыпались на пол, а рыцари в это время уже были на пути к мостику. Если раньше Кирену было просто нелегко поспевать за ними, то теперь он остался далеко позади. Но, отстав, он смог еще более внимательно рассмотреть перемены в своих соратниках. Их движения невероятно ускорились, а еще сам бег воинов выглядел как-то странно. Словно они не столько бежали, сколько плыли. Один из рыцарей проделал кувырок в воздухе, нарушающий все законы здравого смысла. При этом движения Знаменосцев протекали на скорости, заметно превышающей обычные человеческие возможности. Но больше всего впечатляли их удары. Каждый взмах клинка рассекал плоть, будто нож – масло. Казалось, весь мир внезапно покрылся уязвимыми точками, и клинки рыцарей каждый раз находили эти слабые места. Разумеется, защитники корабля пытались сопротивляться. В сторону Знаменосцев неслись нескончаемые потоки пуль, но воины играючи огибали смертоносный металлический град и лишь оказывались ближе к своим противникам. Рыцари ворвались в сердце вражеского построения и учинили настоящую кровавую бойню. Лучше всех сражался Идзуми. Пусть он одолел и не так уж много врагов, но то, как он это делал, вызывало невольное восхищение. Возможно, он был первым человеком, одновременно посрамившим как величайших воинов, так и лучших танцоров. Его движения могли бы сойти за причудливый танец, если бы не брызги крови, разлетающиеся во все стороны.

Человек в фуражке – судя по всему, капитан корабля, – прижавшись к стене, пытался обойти стороной кровавую резню и добраться до выхода. От внимания гетмана не укрылась эта неумелая попытка к бегству. Капитан крейсера заглянул в глаза Идзуми, после чего, отбросив всякую осторожность, с криком бросился бежать как можно подальше от мостика. Он несся без оглядки прямо на Кирена. Из-за перекошенного от ужаса лица капитана, рыцарь и сам проникся иррациональным животным страхом. Кирен закричал и не глядя выставил перед собой гладиус. Через мгновение меч дернулся, а по рукам стало растекаться что-то теплое. Опустив взгляд, Кирен увидел кровь, стекающую с клинка, и капитана, насаженного на широкое лезвие. Его руки в предсмертной агонии потянулись к рыцарю, но безвольно упали, не успев обхватить шею, когда силы окончательно покинули командира крейсера.

К этому моменту остальные рыцари также закончили со своими противниками. Мостик наполнился шелестом распадающейся материи. Тело капитана корабля медленно сползло с гладиуса на пол, где тоже подверглось распаду.

– Первый бой, а уже записал на свой счет вражеского капитана, – усмехнулся один из рыцарей.

– А ведь его, в отличие от тебя, не стошнило после первого убийства, – вставил другой.

Кирен не слушал их. Его била мелкая дрожь, а еще он не мог разжать пальцы. Рядом появился Идзуми и крепко схватил рукой предплечье Кирена:

– Отпусти меч, – тихо, но твердо сказал гетман.

Гладиус со звоном упал на пол, и Кирен только теперь понял, что толком не дышал все это время.

– Вот теперь ты рыцарь, – сказал Идзуми. – Ты больше не сможешь смотреть на мир как раньше. Глазами воина вещи видятся совершенно в ином свете. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Кирен поднял голову и посмотрел в лицо гетману:

– Я… еще не уверен, что понимаю. Но точно знаю: что-то закончилось. Что-то важное.

– Возможно, я бы ответил так же, если бы было кому спрашивать, – Идзуми улыбнулся краешком рта. – Мы закончили здесь, – обратился он уже ко всем. – Берем корабль под контроль и начинаем отлавливать пленных. Скоро могут начать возрождаться первые убитые нами. Нужно будет вытрясти из них побольше информации. К моменту допроса капитана крейсера мы должны быть во всеоружии.

Рыцари дружно отозвались и разбежались по кораблю. Идзуми посмотрел в широкий обзорный экран капитанского мостика и задумался:

– Интересно, как там сейчас Горо и его рыцари…

Глава 4. Кулаки ярости

– Паладин, вражеские силы идентифицированы как генезианцы, – доложил Гайюс.

– Войска категории «Ультра»? – недоверчиво поднял бровь Горо. – С каких пор Диктат бросает лучшие силы на такие бессмысленные атаки?

– Может быть, атака не такая уж и бессмысленная? – предположил Гайюс.

Горо лишь недовольно хмыкнул. Его и без того непростой характер становился совсем скверным во время перелетов на челноке. В такие моменты он меньше всего мог управлять собственной судьбой и ощущал ненавистное чувство беспомощности. Гайюс физически чувствовал стремление паладина прямо сейчас выпрыгнуть наружу. Даже несмотря на то, что до земли еще оставался десяток километров.

– Я порву их всех! – наконец крикнул Горо, все больше угнетаемый молчанием.

Он стукнул кулаком по стене челнока, и вибрация от удара прошла по всем рыцарям второго круга.

– У них нет шансов, – поспешил заметить Гайюс, пока паладин не решил снова ударить.

В противостоянии между Горо и челноком рыцарь ни за что бы не поставил на судно.

– По нам открыли огонь! – донесся голос рулевого.

– Так сажай нас быстрее! – крикнул в ответ паладин.

Тем временем Гайюс с помощью особого амулета пытался осмотреть вражеские позиции. Его взору предстали наспех возведенные укрепления и несколько артиллерийских установок, прямо сейчас обстреливающих подлетающий челнок. Пушки уже с первого взгляда показались Гайюсу необычными. Они были будто живыми. Как если бы биологический организм принял форму оружия.

– Кажется, у них биооружие, – предупредил он паладина.

– Что? Я ведь слышал, такое оружие очень редкое и дорогое в производстве.

– Верно. По нашим данным, большая его часть производится на Генезии, но даже их боевые части не укомплектованы биооружием и наполовину.