Крикса

Юлия тоже сидела, прямо на земле, среди горок глины.

– Что с вами? – спросила Галка. – Нужна помощь?

Юлия вся измазалась в глине ото лба до самых пяток. Спутанные волосы покрылись белым шершавым слоем.

– Очень хочется спать, – ответила она. Глядела куда-то в сторону, на озеро. – Но я не могу. Не получается уснуть.

– Давно не получается?

– Две недели.

– Так долго? От бессонницы, говорят, даже с ума сходят. – Слова сами собой вырвались, и Галка не успела их задержать.

– С перерывами немного сплю. Максимум час или два, но сон совсем неглубокий. Странный. Подменный.

– Какой?

Юлия мотнула головой в сторону. Повторила негромко:

– Подменный. Как будто он не мой. Разное снится, обрывками. Ты права, если долго не спать, то так и с ума сойти можно. Вот и я, наверное…

Внутри её самодельной мастерской было непривычно пусто. Почти все фигурки оттуда исчезли, станок был накрыт серой тканью, бочка опрокинута навзничь. Только куча глины осталась нетронутой. На одной из скамеек выстроились страшные недоделки. По крайней мере, Галя решила, что это ещё не законченные какие-то вещи. Одна из тех неказистых чёрных фигурок, похожая на дементора из фильмов о Гарри Поттере, без лица. Ещё миниатюрная копия граммофона, какой стоял в самодельном музее в доме хозяина, а ещё почему-то лось с большими и ветвистыми рогами. Там же рядышком валялся и рюкзак с разодранной молнией. Из распахнутого брюха торчала чёрная ручка зонта.

– Вы действительно хотели отсюда уехать?

– Сбежать.

– Что?

– Сбежать хотела, а не получилось. Не отпускает меня.

– Кто не отпускает? – Галка подумала про Клим Палыча. Точно. Юлия ему, наверное, задолжала за проживание, вот он её и не выпускает отсюда, пока она не расплатится. Всё зло от денег, не иначе.

– Подменный сон. Я вроде бы в нём и не в нём нахожусь одновременно. Это, знаешь, как галлюцинация, но она наяву. Когда ей надо, я в подменном сне. Это совсем просто сделать, у меня от бессонницы уже психика пошатнулась. Она меня завлекает. Люблю лепить – вот тебе глина. Хочу рыбачить – вот тебе лодка. И еще это желание… управляет мной. Ищу постоянно. Когда не нужно, возвращаюсь обратно в реальность. Вот было надо кому-то, я поплыла. Каждое утро, две недели. Дёрнул чёрт.

Юлия всё ещё до сих пор смотрела на озеро. Не мигая. Налетел внезапный порыв ветра, всколыхнул глиняную пыль. Галке на мгновение даже стало немного страшно, будто кто-то мимоходом кольнул ей под рёбра иглой. Кольнуло – и прошло.

Младенец подавился плачем, заёрзал, закашлялся и молча уставился на маму.

– Кому надо? Вы о ком вообще говорите? Вам кто-то угрожает? – Галка затараторила, но быстро взяла себя в руки. – Я могу папу попросить, он вас сможет отвезти в город.

– Не получится. Мне просто нужно хоть немного поспать, и тогда всё пройдет. Тогда она не будет заставлять меня плавать по всему озеру и искать… Впрочем… – Юлия, глаза у которой были красными от недосыпа, посмотрела внимательно на Галку. – Впрочем, ты же тоже была там. Всё нашли. Уже поздно. Теперь отсюда не выбраться никому.

Снова кольнуло – и прошло. Близнецы были правы, что-то у Юлии с головой.

– Я пойду, – сказала Галка. Младенец молчаливо поглядывал на неё с серьёзностью школьного учителя. – Если нужна будет помощь, у нас девятый домик. Цифра «9» на двери. Вон там, за кострищем, налево сразу. Если понадобится – обращайтесь.

Юлия не отреагировала на её слова, и Галка быстро-быстро вернулась обратно по тропинке на дорогу. Чертополох цеплялся за её юбку, будто не пускал. Чувство тревоги, совсем не характерное для такого уютного солнечного дня, постепенно заполняло всё тело. Как болотная вода.

Становилось ещё жарче, душнее. Галка больше не хотела никуда идти, потому что жара вышибала из неё все силы. Зато в домике у них работал кондиционер. Родители спрятались под него, разложились на диване, как две рыбёшки, и дремали. Жаль, что в домике не было интернета, с ним жизнь была бы намного веселее. Но Галка и так нашла чем себя занять. Она возилась с монтажом видео два или три часа. Ролики получались отменные, наверняка соберут желанные просмотры.

Родители уже уснули. Папа даже немного похрапывал, но не сильно. Обычно в квартире от раскатов его храпа звенели стёкла, а тут как-то громко, но не по-чемпионски, что ли. Но он хотя бы воплотил в жизнь свою давнюю мечту и отдыхал, отдыхал, отдыхал.

За то время, что Галка монтировала, из-за макушек сосен на островах выползли тёмные и серые тучи. Галка наблюдала за ними краем глаза. Тучи постепенно обступили солнце и предпринимали первые попытки нападения. Солнце отбивалось, разбрасывало в стороны золотистые лучи по рыхлому небу. Тучи оказались все же наглее и настырнее, как и любые хулиганы. Они победили, вокруг стало серо. Только на горизонте в небольших разрывах то и дело скользили бордовые яркие всполохи. Впрочем, Галку сложно было испугать такой серостью. Ей это даже нравилось. Она вышла на крыльцо, села под козырьком прямо на доски. Поле через дорогу шевелилось, будто было живое и будто дышало ветром. По зелёной глади пробегали волны. Потом по крыше застучал дождь. Даже не застучал, а разом заиграл громкими каплями свою летнюю мелодию. Дождь был не сильный, но плотный. Дорога и участки перед домами – которые уже полностью облысели от постоянных разъездов автомобилей – тут же обратились в сплошную грязь. Она не потекла даже, а будто поползла в разные стороны, рисуя на земле узоры.

Галка сидела и смотрела. Жара постепенно схлынула, но и холодно ей не было. Одно удовольствие сидеть. Надо бы снять ещё одно видео. Материала ведь много не бывает.

В комнате похолодало от работающего кондиционера. Родители спали, лишь поплотнее закутавшись в одеяла. Даже несколько подряд ударов грома не способны были разбудить уставших людей. Галка выключила кондиционер и взяла в руки телефон.

В дверь коротко постучали. На крыльце её нетерпеливо ждали двое насквозь промокших близнецов.

– Идём скорее, – сказал Марк.

– Там что-то странное продолжает происходить и никак не останавливается, – поддержал его Добрыня.

– Что именно?

– Смотреть надо. Мы, это, следили сейчас за Клим Палычем. Ну, как следили… наблюдали. Так вот он просто так бродил туда-сюда по глэмпингу, вроде бы ничего не делал такого, ну, необычного. С сотрудницами своими общался, новые поленья к большому кострищу притащил, к нашей сумасшедшей заглянул. А тут дождь пошёл, и знаешь, что случилось?

– Не знаю. Он вдруг превратился в оборотня-крокодила?

– Почему именно крокодила?

– Ну, дождь, озеро. В кого ещё? В выхухоль было бы не так эпично. Тем более в сома. Сом до озера доползти не успеет и сдохнет по пути. Капибар тут не водится.

Марк и Добрыня пару секунд удивлённо разглядывали Галку.

– Я шучу, – сказала она. – Странный петербуржский юмор. Забавляете вы меня, знаете об этом? Этими вашими странными слежками. Так что случилось?

– Клим Палыч взял находку, ну, череп, ткань, цепи – всё это, и пошёл обратно к озеру, к лодкам.

– К озеру? То есть он сейчас там?

– Ага. Мы поэтому и прибежали к тебе. Бери телефон, и пошли скорее снимать!

– А где ваши телефоны?

– На отдыхе нам не положено, – ответил Добрыня. – Природа, разгрузка мозгов, все дела. Родители у нас их забирают и отдают на час в день. Поэтому мы целыми днями и генерируем споры, как батарейки. И есть нам всёвремя хочется… Погнали, время идёт.

Галка сомневалась лишь самую малость. И то потому, что она не очень хотела промокать. Но всё же спрыгнула со ступенек под дождь и побежала за близнецами к озеру. Её сандалии мгновенно начали хлюпать.

Свернули с основной дороги в густые кусты, чтобы не привлекать ненужного внимания. Обнаружилась неприметная узкая тропинка из примятой травы. Свежая. Видимо, близнецы её тут и протоптали, они ведь везде и всюду всё исследуют.

Марк и Добрыня и правда походили на настоящих следопытов из детского фильма: мокрые волосы стоят торчком, по щекам струями течёт дождь, футболки прилипли к телам… при этом они зорко смотрят по сторонам, раздвигают кусты и ветки, помогая Галке побыстрее пройти. Отличные охотники на дичь.

– Вот он! – зашипел Добрыня. – Пригнитесь, живее! Чтоб не заметил!

Они замерли метрах в пяти от глубокого озера. Тут росли две большие ивы, торчал редкий рогоз, и сквозь него хорошо проглядывалась гладь воды. Хотя теперь это была уже не гладь, а вспухающая от падающих на неё капель дождя материя.