Кровь Севера

Наступила очередь Вихорька. Блеющая отара вступила на мост, когда стража на стенах увидела красное знамя с изображением курицы-дистрофика. Поначалу никто не всполошился: отряд действительно ждали. Но чуть позже наблюдатели забеспокоились: слишком уж поспешно передвигались наемники. Можно сказать – во весь опор. Первые всадники вылетели на мост, когда овцы только-только начали проходить через узкие ворота.

– Норманы! Норманы! – дружно заорали мы, врезаясь в отару и порождая смятение не только среди бедных животных, но и среди привратной стражи.

– Норманы! Близко! – Голос у Трувора – как боевой рог. Его сходство с покойным предводителем наемников ограничивалось длинными усами, но хотелось верить, что в суматохе никто не станет к нему присматриваться.

Конные «увязали» в отаре, но всё же ухитрились протиснуться к самим воротам.

А по мосту уже грохотали повозки и бежала пехота. Викинги помельче, кое-как замаскированные трофейными доспехами и тряпками. Распознать в них ряженых было проще простого. В мирной обстановке. Но сейчас все взгляды монастырских были прикованы к металлически отблескивающей колонне, показавшейся из-за холма. Норманы!

– Норманы! – Подхваченный монастырской стражей вопль разнесся над монастырем.

Все по местам. Команда «к бою!».

– Быстрее, быстрее! – истошно орали стражники у ворот.

– Закрыть ворота! – ревел кто-то начальственным басом.

Но в воротах – мешанина из блеющих овец, вопящих ряженых и гужевого транспорта.

В итоге ворота остались открытыми. Хорошие такие ворота. Из доброго дуба, усиленного железом и бронзой. С надвратной башней, обеспечивающей обстрел тех, кто пожелает оные ворота взломать.

Шум, вопли, ругань, ржание коней, блеяние несчастных овечек…

А издали, со стороны дороги, – грозный рев и инфернальный грохот и лязг. Это приближались викинги. Безжалостные дьяволы, выходцы из ада, ужас всей клерикальной Европы.

Я вырвался на «оперативное» пространство следом за Трувором.

В монастырском подворье – суета и ажиотаж. И почти полная неразбериха. Как позже выяснилось, отряд усиления, прибывший вчера, успел покушать и выпить, но «штатного расписания» на него еще не составили. Однако бравые парни лезли на стены вместе с «базовой» стражей…

Отчего неразбериха только увеличилась.

Мимо меня промчался мужик в помятом нагруднике.

– Ворота!!! – вопил он, срывая голос. – Закрывай ворота!!!

Размечтался, однако.

На пути у него оказался Ульфхам Треска. Во франкских тряпках и мятом бронзовом шлеме с личиной кота и дрянным щитом с уже знакомой дистрофичной курицей. Всё – из арсенала наемников.

Датчанин открылся, и мужик в нагруднике с разбега врезался в скрытый лохмотьями, но куда более качественный доспех Ульфхама… И засипел, когда пальцы викинга стиснули его горло.

– Не шуми, – сказал ему Ульфхам Треска по-датски. И закрепил команду добрым ударом щита.

Трувор пихнул меня локтем.

– Башня – наша! – бросил он.

И мы рванулись вперед, расталкивая монастырских вояк.

Мы – это четверо варягов, Свартхёвди, Оспак Парус и я сам.

Вход в башню – узкая щель. За ней – крутая каменная лестница, винтом уходящая вверх.

Теперь можно было не церемониться, поэтому когда на пути Трувора оказался менее проворный монастырский стражник, то жизненный путь бедняги тут же и закончился, а Трувор, сходу ворвавшись в помещение на первом уровне, крикнул мне: «Выше!» – и принялся рубать супротивников.

А я полез вверх по закручивающейся лестнице. За мной – остальные.

Ага! Следующий этаж. Промежуточная площадка с тремя бойницами, пятью бойцами и недетских размеров запасом стрел.

Трое из пяти глазели в щели, двое оглянулись… И отвернулись. Шлем на мне – франкский – дурацкое «пожарное ведро». Меч – в ножнах. Борода черная. Рож незнакомых в монастыре со вчерашнего дня – хоть отбавляй. А у ребят – дело. Они разогревали смолу. Макнешь в такую наконечник с обмоткой, подожжешь и – огонь. Само собой, прицельная дальность падает и скорострельность. Зато – горит.

Эти – мои.

Я шмыгнул внутрь (мои друзья помчались дальше – на верхние уровни) и тут же зарезал двоих. Ножиком. Самым бесчестным образом.

Сначала одного, потом второго. Даже и не пискнули. Хотя особой нужды в тишине не было. Снаружи стоял такой ор, что даже здесь, за толстыми стенами, было шумновато. Никаких угрызений совести я не испытал. Эти люди намеревались жечь огнем моих товарищей, а я их… совсем небольно зарезал.

Успокоив двоих, я извлек из ножен Вдоводел и двумя экономными ударами отправил в рай еще парочку. С третьим пришлось повозиться. Он отвернулся от бойницы как раз тогда, когда я извлекал клинок из межреберья его коллеги.

Мужик оказался сообразительным. И что характерно – держал в руках лук с наложенной стрелой. Спрашивать меня, что я делаю и зачем, франк не стал. Щелк! – и выпущенная в упор стрела долбанула меня в грудь. Хорошо – в зерцало угодила. Хорошо – мужик в спешке недотянул лук и выстрел получился – вполсилы. Но и эти «полсилы» заставили меня пошатнуться.

И тут франк допустил ошибку. Ему бы подхватить вторую стрелу и влепить мне в живот (не факт, что бронь выдержала бы), а он бросил лук и схватился за тесак. На этом его бойцовская карьера и закончилась.

Я выглянул в щель. Картина была отрадная. Ворота открыты, мост опущен, а к мосту огромными прыжками (но при этом идеально держа строй) несутся хускарлы Хальфдана с самим Рагнарссоном в первом ряду.

Убедившись, что всё идет по плану, я кинулся к лестнице… И вскоре убедился, что парни справились без меня. Дееспособных защитников в башне не осталось.

Но веселуха еще не закончилась.

Когда я поднялся на самый верх, то обнаружил там всю нашу команду (за исключением Трувора и Оспака Паруса, которому было поручено держать вход в башню), развлекавшуюся метанием стрел в защитников монастыря, обосновавшихся на стене.

То, что стену могут обстреливать из собственной башни, строители как-то не учли. Поэтому это было чистое избиение.

Да и то, что происходило на подворье, назвать битвой язык бы не повернулся. Главные силы наших уже прорвались на территорию монастыря. А поскольку в бою один викинг стоил как минимум пяти франков, тысяча викингов против нескольких сотен защитников – это примерно как батальон спецназа против роты срочников. А тут еще внезапность нападения…

Стрельба по беспомощным мишеням меня не привлекала, поэтому я поспешил вниз.

Вход в башню был закупорен могучим туловом Оспака Паруса. Я похлопал его по спине, Оспак посторонился и выпустил меня наружу.

Собственно, защищать вход в башню было уже не от кого.

Снаружи густо воняло смертью. Трупы лежали вповалку, в одежде и доспехах. Их никто не обирал. В монастыре имелись объекты, куда более перспективные с точки зрения трофеев.

Большая часть викингов скопилась у храма. Там шла самая отчаянная сеча, но исход ее был предрешен. Последние монастырские воины пали раньше, чем я добежал до храма.

Дом Господа тоже был неслабой крепостью. Узкие двери еще держались, судя по ритмичному грохоту.

А в храме шла служба. Чувственные голоса певчих взывали к Господу на бессмертной латыни, умоляя о защите. Во всяком случае, я так полагал, поскольку мои знания латыни ограничивались сотней слов. В мирное время пение это наверняка было очень впечатляющим, однако защитить храмовые врата не смогло. Когда язычники ворвались внутрь, пение сменили вопли боли и ужаса.