Малышка и Карлссон-2, или «Пища, молчать!»

Катя соблазняет троллиху «Вечной молодостью», а Скаллигрим объявляет, что намерен взять след

Женился шведский кузнец на дочери тролля. На приданое польстился: тролль за дочерью сто двадцать шесть медных чайников дал.

Поначалу кузнец жены немного побаивался: троллиха все ж таки, но со временем осмелел, поколачивать ее стал, особенно когда выпьет. А рука у него тяжеленькая была (кузнец, как-никак), так что доставалось жене изрядно.

А однажды привели кузнецу лошадь подковать, а у кузнеца, как назло, подмастерья не было. Прежний, дурачок, с соседним ярлом в вик отправился. Ну и велел он жене копыто лошадиное подержать. Все-таки троллиха, сила кой-какая есть, должна справиться. И точно, справилась. Притом, когда оказалось, что подкова маловата, кузнецова жена ее тут же, руками, разогнула как надо. Увидел это кузнец – удивился. Не думал, что у жены такая силища.

– Что ж, – говорит, – ты, с такой вот силищей, побои мои безропотно терпела, ни разу мне сдачи не дала?

– А потому, – отвечает троллиха, – что поклялась тебе верной быть и послушной. Хоть ты, муженек, свои клятвы частенько нарушал, и мужичок ты не то чтобы очень, да хоть плохонький, а мой. Вот дам я тебе сдачи – и что? Тебе-то хорошо: помрешь – и никаких забот. Мне же другого мужа искать придется. А я и такого, как ты, еле нашла.

Проснувшись, Катя не сразу сообразила, где она. Ей потребовалась пара минут, чтобы догадаться, что она опять – в мансарде. На диванчике в маленькой комнате.

А в большой кто-то похрапывал. Весьма виртуозно.

«Карлссон! – обрадовалась Катя. – Он вернулся!»

Увы, это был не Карлссон. На кровати вольготно раскинулась здоровенная тетка, имевшая, правда, с Карлссоном некоторое сходство. Троллиха. А у кровати, на коврике, свернувшись калачиком, дрых ее сынишка Нильс.

Катина охрана.

«Они будут ночевать с тобой, – сказал большой тролль Скаллигрим. – Если что – присмотрят».

Ничего себе «присмотрщики»! Катю три раза украсть могут, пока они проснутся. А уж ей самой удрать от «бдительного» надзора – пара пустяков.

Когда Катя тихонько проследовала в ванную, родичи Карлссона продолжали посапывать в четыре дырочки.

В ванной все еще стояла в стакане Катина зубная щетка. Вообще все тут было точно так же, как и до ее бегства. И это радовало. Не хватало еще, чтобы сюда пришел кто-нибудь из служащих Сережиного папаши.

Итак, до чего же они с троллем-сыщиком вчера договорились? Кажется, речь шла о совместном поиске эльфов. Ниточки были две: Карина и Сережин папаша. Что ж, искать – так искать. Но сейчас Катю больше интересовала Лейка. Катя вернулась в комнату, забрала телефон на кухню, чтобы не будить «гостей», набрала Лейкин номер…

Никого. Значит, бросила ее подруга. Очень нехорошо с ее стороны. Все Катины вещи – дома у Лейки. Кате даже мобильник не подзарядить. В Лейкино оправдание можно сказать только: она могла и не знать, что Катя не взяла ключи. И все равно – свинюшка. Может, Димке позвонить? Серьезных поводов достаточно: Лейка пропала, Карлссоновы родственнички нагрянули… А вдруг Дима просто пошлет ее подальше?

Катя поглядела на часы. Без пятнадцати девять. Рановато… Димка наверняка еще спит…

Немного поколебавшись, Катя всё-таки позвонила. Звонила долго, но трубку так никто и не снял. Ну, родители Димкины, понятное дело, на работе, но он-то сам… Что за человек – даже к телефону лень подойти!

Обиженная Катя решила: больше она ему звонить не будет. Вот еще! Больно надо!

– Эй! – В дверях стоял маленький тролль. – Я есть хочу!

– А как насчет сказать: «доброе утро»?

– Какое же оно доброе, если есть хочется? – удивился тролленыш.

Катя не успела ответить. Из комнаты раздался утробный рев, который при определенной доле воображения можно было бы счесть зевком.

– Ой! Мама проснулась! – пискнул Нильс.

– Вот мама тебя и накормит! – сказала Катя. – А лично я ухожу по делам!

– По каким еще делам? – поинтересовались из комнаты. Катя и забыла, какой у троллей замечательный слух.

– По разным, – отрезала Катя.

Свежепроснувшаяся троллиха ввалилась на кухню. Впечатляющее зрелище. На сестре Карлссона была коротенькая ночная рубашка светло-розового цвета, с кружавчиками и бретельками. Рубашка подобного фасона выглядела бы довольно мило на девочке лет пяти. Но этим предметом нижнего белья можно было накрыть малолитражку вроде «Оки». При баскетбольном росте троллиха имела плечи чемпионки по метанию ядра и бюст, которого хватило бы на пятерых женщин нормального размера. Но при этом сестра Карлсона не выглядела ни уродиной, ни толстухой. Фигура у нее была примерно как у Лейки – если Лейку увеличить раза в два с половиной.

«Подобрать правильный имидж – получится нечто термоядерное, – подумала Катя. – Отдать бы ее в Каринины руки, получилось бы потрясающе. Валькирия… Или богиня плодородия…»

– Чего это ты на меня так смотришь? – поинтересовалась троллиха.

– Просто так, – сказала Катя и задумалась. О Карине.

После «свадьбы» в музее политической истории она с Кариной не общалась. Катя один раз позвонила в «Вечную молодость», но ей сказали, что Карины нет в городе. Наврали, конечно. На самом деле – жалко. С Кариной интересно. Все-таки она очень талантливый человек… Вернее, талантливый сид. Интересно, что бы она могла сотворить из троллихи?

Пока Катя размышляла, троллиха переоделась в обычную одежду, а Нильс убежал по крыше в квартиру Карлссона – будить папу.

Катя поставила чайник. Еды в доме никакой не было, кроме остатков вчерашнего сухого печенья.

– К сожалению, завтракать нечем, – сообщила Катя троллихе. – По крайней мере вам.

– Позавтракаем, когда будет пища, – довольно равнодушно ответила троллиха. – Пару-тройку дней можно и поголодать.

– Похудеть не боитесь? – лукаво спросила Катя. – Спадете с лица, красота увянет…

Троллиха усмехнулась:

– Не тревожься, девица, у нас, троллей, красота так быстро не увядает. Это надо месяца три не жрать.

Катя налила себе чаю и снова принялась разглядывать троллиху. Она никак не могла понять, уродлива она или по-своему ничего.

– Вы косметикой совсем не пользуетесь? – спросила она троллиху.

– Чем?

– Ну, красками для лица. Румяна, помада…

– Зачем? – фыркнула троллиха. – Скалли меня и так любит.

– Это неправильный подход, – авторитетно заявила Катя. – Женщина после двадцати пяти должна обязательно следить за своей внешностью. Вот у меня есть знакомая… – Катя запнулась, – вернее, была знакомая, Карина; у нее дар – видеть в людях красоту. Скажем, приходишь к ней в «Вечную молодость», она посмотрит на твое лицо и говорит: это подчеркнуть, это затенить. В итоге из самой обычной девушки за полчаса получается настоящая красавица. Это ее студия красоты так называется: «Вечная молодость».

Троллиха поглядела на свое отражение в пыльном окне и проворчала:

– «Вечная молодость»! Эта Карина – сид?

– Ух ты! Как вы догадались? – восхитилась Катя.

– Да по одному названию все понятно. Сиды всегда были повернуты на вечной красоте. – Троллиха презрительно хмыкнула: – Предложи голодному сиду выбор: еду отобрать или ряшку расквасить, он наверняка выберет первое. Стать безобразным для сида хуже смерти. Вот они и готовы на все, лишь бы не стареть.