Малышка и Карлссон-2, или «Пища, молчать!»

– Так кто же знал?! Она наглая, как…

– Короче! Сколько она должна?

– Тысяча восемьсот макияж, пятьсот укладка, консультация триста…

– Сколько всего?

– Две восемьсот. Я не…

Гоша молча отодвинул Олю и вошел в зал.

«Да… Точно бомжиха», – подумал он, но тут заметил на «бомжихе» золотую цепь.

«Граммов четыреста… – определил Гоша наметанным взглядом. – А сама баба – пуда на четыре. И габариты подходящие. Есть за что подержаться. Может, натурой с нее взять? – Гоше всегда нравились крупные женщины. Пожалуй, Карина была первым исключением в его устойчивых вкусах. – Нет, нельзя. Олька непременно хозяйке настучит. Придется цепку у нее в залог взять. Или еще что-нибудь…»

– Что же вы так, дамочка, финансово не подготовились? – останавливаясь напротив клиентки и демонстративно оглядывая могучую женщину с ног до головы, спросил он.

– Это ты о чем, человечек? – осведомилась «дамочка», обозревая Гошу не менее откровенным взглядом.

Гоша насторожился. Где-то он уже слышал и это обращение, и эти интонации.

– О денежках, дамочка, о денежках. Что делать будем? Платить или милицию вызывать? Или… – Гоша сделал многозначительную паузу, но «дамочка» не испугалась. В ее зеленоватых шалых глазках читалось всё, что угодно, но только не испуг.

– …Или – что, человечек?

– Или попробуем договориться?

– Договориться? – клиентка оживилась. – О чем договориться?

Гоша покосился на Олю. Та поджала губки. Ждала, пакость такая, как он выкрутится. И остальные мастерицы тоже перестали работать: глазели, предвкушая скандал.

– Что уставились? – рассердился Гоша. – А ну работать всем! – И клиентке: – Прошу за мной, в кабинет!

Хорошо сказал, даже самому понравилось.

Пропустив клиентку вперед, Гоша первым делом запер дверь. Повернулся, набрал в грудь воздуху, чтобы выдать насчет залога, но не успел.

– Ах ты мой шустренький! – грудным голосом проворковала клиентка и молниеносным движением сграбастала Гошу.

От столь стремительной демонстрации расположения Гоша изрядно опешил. И даже сделал попытку освободиться.

Но захват у бабы оказался борцовский. Она стиснула Гошу так, что ребра затрещали, фыркнула ему в ухо, игриво куснула за шею…

– Дурачок, – прогудела она. – Зачем с сидом живешь? Постареть не терпится?

– Пусти, – прохрипел Гоша. – С кем хочу, с тем и живу.

– С кем хочешь? – Гошу снова куснули. На этот раз – за ухо. – Да кто тебя, дурачка, спрашивает, что ты там хочешь…

Зеленоватые глаза оказались совсем близко от Гошиного лица…

И тут он все вспомнил! Ах ты!.. Если бы не проклятое похмелье, он бы вспомнил намного раньше. И не оказался бы в такой…

– Головка болит? – участливо поинтересовалась троллиха. И быстро облизала Гоше лицо. Гоша не успел уклониться… И голова у него прошла. Отходняка – как не бывало.

– Не трепыхайся, человечек. – Пальцы троллихи сдавили Гошин затылок, наклоняя его голову книзу. – Не трепыхайся, сидов любовничек. Сейчас я тебя немножко поправлю…

Всё закончилось довольно быстро. И практически без потерь, если не считать сломанной мебели.

Измятый, как после турецкого массажа, Гоша распластался на ковре. Троллиха сидела на одном из уцелевших стульев. Вид у нее был – как у кошки, слопавшей миску сметаны. Кошки размером с небольшую медведицу.

В дверь кабинета тихонько поскреблись.

– Георгий Анатольевич, у вас все в порядке?

– Сгинь! – рявкнул Гоша и сделал попытку подняться с ковра. Троллиха попытку пресекла, водрузив ногу на Гошину грудь.

– Ну а где же твой сид? – промурлыкала она. – Куда он подевался?

– Карина уехала, – просипел Гоша, пытаясь спихнуть с себя ногу. Его лишь однажды так же унизили. И сделал это братец этой бешеной.

– Куда уехала? С кем? Зачем?

– Пусти меня! Пока не отпустишь, ни слова…

Могучая рука ухватила Гошу и легко, словно ребенка, усадила в слегка попорченное кресло.

– Поговорим, – сказала троллиха миролюбиво. – Выкладывай все, человечек, и я тебя не обижу.

Гоша поглядел на свою собеседницу, еще раз вспомнил Карлссона и его зверюгу, оценил ситуацию и решил, что запираться не стоит. Чай, не у прокурора.

Гошина версия событий отличалась краткостью и бессвязностью. Да, была у Каринки подружка Катя, которую, как выяснилось, украл один хмырь. Дружок этой Кати заявился среди ночи и наехал на Каринку – типа, она во всем виновата. Каринка отбрехалась и даже помогала им Катю искать. Вот и вся история.

– Четыре дня как уехала, – сказал он.

– Куда?

Гоша мрачно посмотрел на троллиху. Вспомнил, как уезжала Карина, – и помрачнел еще больше.

– Она мне не докладывает, – буркнул он. – Мы же, елы-палы, бизнес-вумен. Все такие самостоятельные…

– А ты чего с ней не поехал?

Гоша ничего не ответил. Набычился.

– Что, хахаля себе завела? – проявила проницательность троллиха.

– Да какой там хахаль, – с досадой сказал Гоша. – Пацан-то совсем зеленый, к такому и ревновать западло. Не въезжаю, зачем она его с собой потащила. Говорит – чисто по делам. Но я-то вижу, как он на нее смотрит. Сам так смотрел поначалу… А пацан ваще салабон. Я говорю: давай, я с тобой, так нет. Будешь, говорит, тут за главного. Только девок мне не порть. А на что мне эти девки…