Лирика Простуженных Будней

У них завязался разговор. Она представилась Кристиной. Ей было двадцать пять лет. Она рассказала, что начала заниматься проституцией четыре года назад, когда еще жила в России. Ее карьера началась в одном из подмосковных салонов. Там Кристина зарабатывала довольно приличные деньги. Но была в ужасе от своих клиентов –абсолютно бестактных и часто надменных мужчин. Один из них еженедельно захаживал в салон именно ради ее тела. Он говорил ей, что она похожа на его старшую дочь.

Затем Кристина переехала в Америку. Куда-то на восточное побережье. В какой именно город, она не уточнила. В то время там активно процветало фургонное интим – такси с проституткой в салоне. Идеальный вариант для деловых и семейных мужчин. Такси выглядело как фургончик с мороженным. А водителем был сам сутенер. В плотно зашторенном салоне клиента ждала девушка.

Кристине понравилась такая форма работы. Полтора года у нее все шло хорошо. Но однажды к ней зашел очередной клиент. На вид ему было около тридцати лет. Он жевал жвачку и был похож на менеджера среднего звена. Кристина усадила его в кресло и включила музыку. Затем она опустилась на колени. Расстегнула пуговицу на его брюках, и приступила к работе. Менеджер с зажмуренными глазами и запрокинутой назад головой подергивался от удовольствия. Он делал медленные и глубокие вдохи. А затем выдыхал воздух короткими порциями. А через какое-то время он стал задыхаться. Из-за того, что его жвачка проскользнула в полость его горла, намертво застряв там. Кристина не владела навыками оказания первой помощи. Впрочем, как и ее сутенер. И поэтому менеджер умер. Они выбросили тело в лесу. И после этого Кристина сбежала в Европу.

После этой истории брат Игоря опустил вниз свою голову. Словно пытаясь отыскать на полу свое потерянное либидо. Затем он молча отдал ей деньги и вышел вон.

– Проститутки такие странные… – сказал Игорь и посмотрел на меня. Тут его окликнула девчонка и он подошел к ней, оставив меня в одиночестве.

Ночью я ехал на такси домой и пытался понять, сколько правды было в этой истории. Ближе к дому я заключил, что эта Кристина просто отличный манипулятор. Также для себя я решил, что никогда никому не буду платить за секс. Я разобьюсь, но устрою свою личную жизнь. Ну а если этого не случится – плевать. Умру девственником.

5

Факт №4 Австралийцы – очень азартная нация, а день смерти Стива Ирвина является днем траура.

Прошло еще полгода. Наступила очередная осень. Мне оставалось проучиться еще один год в академии. А потом меня ждал военкомат. Со времен средней школы у меня периодически болел желудок. И я надеялся, что мне это поможет избежать участи быть российским солдатом. После окончания учебы я рассматривал вариант переезда в другой город. Также я осторожно мечтал поступить в магистратуру куда-нибудь за границу. Но для этого нужно было основательно подтягивать мой английский. А я это все время откладывал на потом.

В отношениях с девушками я так и не сыскал успеха. Мало-помалу я стал свыкаться с мыслью, что я чужой в мире человеческих объятий и поцелуев. Я решил, что в крайнем случае посвящу свою жизнь какому-нибудь делу. А если мне вдруг не удастся найти своего предназначения, я просто вечно буду слоняться по задворкам вселенной. Целую вечность на это потрачу, если потребуется.

Минувшим летом я уже почти не ходил ни на какие вечеринки. Постепенно все это закончилось. Некоторые из моих друзей переехали в другие города. Другие же с головой ушли в отношения. Многолюдные тусовки их уже не интересовали. В итоге я остался предоставлен сам себе. У меня не особо получалось занять себя чем-либо интересным. Я просто бездельничал. Мое сердце в холостую гоняло кровь по сосудам. Вместо того, чтобы найти себе какую-нибудь подработку, я целыми днями и ночами смотрел фильмы и сериалы. Изредка начинал читать книги. Но на второй-третий день терял к ним всякий интерес. И снова возвращал себя к просмотру кинофильмов. А потом они мне тоже надоели, и я переключил свое внимание на порно. До этого, разумеется, я уже был хорошо знаком с этим жанром. Но смотрел его сугубо эпизодически, просто чтобы развлечь себя. А теперь мне совсем было нечем себя занять. Манящая нагота женских тел отвлекала меня от тоски и тревоги. Сначала я изучал содержимое порно-сайтов где-то один раз в два дня. А потом я стал делать это ежедневно. И уже через месяц мной завладели вялость и апатия. И вот тут я забеспокоился.

Я стал искать информацию по этой теме. В итоге я прочитал десяток статей по биохимии. Вообще, биохимия мне никогда особо не нравилась. За то, что она уничтожала магию влюбленности и наркотического опьянения, объясняя алгоритмы этих процессов. Но чтобы решить свою проблему, я обязан был с ней подружиться. И вскоре мои усилия окупились. Оказалось, что во всем был виноват допамин. Это такой нейромедиатор, который отвечает за удовольствия и мотивацию. Он же принимает участие в формировании разного рода зависимостей. От злоупотребления фаст-фудом до азартных игр и наркотиков. В интернет-порнографии основная угроза заключается в том, получаешь доступ к бесконечному количеству фотографий и видеофильмов. А человеческий мозг устроен так, что каждую новую обнаженную актрису рассматривает как возможность передать ей свой генетический материал. Твой организм скорее полностью истощится, но все равно не скажет «хватит».

Эта информация меня отрезвила. Перспектива потратить жизнь на тысячи виртуальных подруг и при этом не попробовать ни одной настоящей основательно меня напугала. Поэтому я решил завязать. И у меня это более-менее получилось. К тому же, к моей огромной радости, у меня появилась новая компания. С ней я стал проводить довольно много времени.

К тому моменту Марина и Игорь встречались уже около полугода. Это был тот самый Игорь, который проучился со мной вместе весь первый семестр. А потом поведал мне о нелегкой судьбе проститутки Кристины. С Мариной они познакомились на том февральском дне рождения. И почти сразу же начали встречаться. Можно сказать, что он воплотил в жизнь мою мечту. Обычно мне не нравилось проводить время с какой-либо парой. Я всегда ощущал себя лишним и неуместным. Это ужасно – чувствовать, что любовь и нежность сконцентрированы рядом, но на тебя они никак не распространяются. Однако с Мариной и Игорем все ощущалось как-то иначе. Наши встречи имели привкус легкости и веселья. К тому же, в моем присутствии они весьма аккуратно и сдержано обменивались теплотой друг с другом.

Конец августа выдался непривычно теплым, поэтому мы много времени проводили на улице. Часто приходили к Игорю домой. Он жил вместе с мамой и отчимом. Они были очень добрыми и открытыми людьми. Иногда мы впятером играли в настольные игры или смотрели фильмы. Я очень нравился маме Игоря. Ей импонировало мое мировосприятие и чувство юмора. В шутку она называла меня философом.

Два месяца пролетели неуловимо быстро. Наступил ноябрь. За последние три недели мы с ребятами виделись всего пару раз. Ведь осень – это рутина. Ты вязнешь в бытовых делах, точно в слякоти. И надеешься, что вместе с первым снегом почувствуешь себя лучше. Как-то поздним вечером мой телефон зазвонил. Это был мой знакомый, с которым мы не общались около года. Он сообщил мне, что Игорь повесился. Мое тело будто бы прошибло электрическим током. Я стал осыпать его вопросами. Как? Где? Зачем? Но таких подробностей мой знакомый не знал. Я, отказываясь верить в услышанное, набрал номер Игоря – телефон был отключен. Я попробовал дозвониться до Марины. Она не ответила ни на один мой звонок.

Ночью уснуть я так и не смог. Утром вместо университета я отправился к дому Игоря. Когда я подошел к его подъезду, меня стало трясти. Я позвонил в домофон. Через мгновение я уже поднимался вверх по лестнице, слушая грохот своего сердца. Дверь хорошо знакомой мне квартиры была приоткрыта. Я вошел внутрь. В прихожей меня встретила мама Игоря. Я не видел ничего, кроме ее больших глаз. В них были боль, невозможность и поражение.

– Почему? – тихо спросила она меня. Этот шепот был громче любого крика, который я когда-либо слышал.

– Не знаю, – ответил я ей.

Она обняла меня и разрыдалась. Я был обязан держаться. Из комнаты вышла подруга мамы Игоря и принялась ее успокаивать. Меня пригласили в комнату. Я разделся и прошел туда.

Мы сидели втроем и пили чай, вкус которого казался мне очень горьким. Я аккуратно пытался узнать, как это все случилось, а главное – почему. Но на этот вопрос ни у кого не было ответа. Игорь просто повесился ночью в своей комнате, не оставив предсмертной записки.

Вскоре в домофон позвонили. Подруга мамы открыла дверь. В квартиру вошли три человека. Две девчонки и один парень – друзья Игоря, о которых я ничего не знал. Они прошли в комнату. Напряжение вокруг было колоссальным. Мне хотелось немного его понизить, но я не знал как. Тут мама Игоря начала расхваливать меня ребятам. Мне стало ужасно неловко. Она рассказала, что мы учились с ее сыном в одной группе в университете.

– Ну как учились, – сказал я. – Учился в основном я, а Игорь у меня списывал все время.

Все засмеялись. На какое-то мгновение нам стало легче. Когда я пришел к себе домой, я разрыдался. И еще долго не мог успокоиться.

Спустя три дня случились похороны. Через воспаленное уродство четного количества цветов я осознал, что уходить все-таки намного легче, чем оставаться.

Когда я шел вечером домой, я много размышлял о поступке Игоря. Мне было больно потерять друга. Но слабосоленый вкус моих слез не шел ни в какое сравнение с ядовитой горечью эмоций мамы Игоря. Я понимал, что она никогда не сможет полностью смириться со своей утратой. До своего последнего вздоха она будет окружать себя фотографиями сына, предаваясь самой жесткой форме безответной любви – любви живых людей к мертвым.

Но в то же время я не осуждал Игоря. Мало кто понимал мотивы его самоубийства. Мне же теперь они казались предельно ясными. Я сам много раз ловил себя на мысли, что жизнь – она как бы не всем подходит. Вот ты рождаешься, вовлекаешься во все это. Пробуешь разные вещи. И в какой-то момент к тебе должно прийти осознание: нравится тебе жить или нет. Ведь если ответ будет отрицательным, то ни отпуск на тропическом острове, ни антибиотики или любовь спасти тебя уже не смогут. Но вот только попробуй объяснить это маме. Что это все ерунда. Что ты всего лишь делаешь выбор, потому что устал себе врать. И ничего страшного на самом деле не происходит. Для тебя мир просто перестает существовать, потому что ты закрываешь глаза.

6

Факт №5 Канберра была построена как столица Австралии вследствие компромисса между Сиднеем и Мельбурном, которые долго спорили за звание главного города страны.

Последний семестр выдался для меня чрезвычайно легким. Он был предназначен для написания дипломной работы. А я завершил ее еще в середине третьего курса. Никаких аудиторных занятий больше не было. И у меня образовалась куча свободного времени. Поэтому я устроился на работу в почтовое отделение. В выходные я посещал бассейн, а по четвергам играл в футбол. Иногда я также встречался со своими друзьями, чтобы попить пиво и поговорить о планах на жизнь.

Единственным препятствием к моей свободе была армия. Я знал, что обязан прийти в военкомат в июне. И поэтому еще в апреле я записался на прием к гастроэнтерологу. Чтобы тот зафиксировал болезненное состояние моего желудка. Но после обследования врач сообщил мне, что он не обнаружил никаких патологий. И впервые в жизни новость о том, что я здоров, значительно омрачила мое настроение. Я стал проводить много времени на форумах для призывников. Я отчаянно пытался найти способ откосить. Но на таких сайтах вопросов всегда гораздо больше, чем ответов. Особенно толковых. В какой-то момент я уже был готов сдался. Я решил, что буду уклоняться от получения повестки до двадцати семи лет. Представить себя стоящим на плацу воинской части мне было невыносимо трудно. Но в какой-то момент я наткнулся в интернете на пост какого-то Вадима. Он написал, что непригодным для военной службы его сделал синдром торакального выхода. Это когда тебе некомфортно держать свои руки в поднятом положении. Это происходит из-за того, что твои кровеносные сосуды пережимаются либо ребром, либо куском мышцы. Я тут же поднял свои руки вверх. Через двадцать секунд я ощутил легкое покалывание в плечах. Я позвонил в городскую больницу и записался на обследование. Когда я пришел к докторам, они нацепили на мои руки много разных проводов. А затем просили поочередно поднимать и опускать каждую из рук. Минут через десять процедура закончилась. Меня попросили подождать в коридоре. Вскоре из кабинет вышел врач и протянул мне эпикриз.

– Вам нужно записаться к сосудистому хирургу, – сообщил он мне.

– Так у меня вообще есть этот синдром торакального выхода? – спросил я.

– Да, патология ясно видна, – сочувственно сказал доктор.

Впервые в жизни новость о том, что с моим здоровьем что-то не так, значительно подняло мне настроение. В мае я защитил диплом на «отлично». А в конце июня получил военный билет.

Я уволился с почты и стал искать себе интересную и высокооплачиваемую работу. Сначала я делал это самостоятельно. А затем обратился за помощью к знакомым. Это, к сожалению, тоже не дало никаких результатов. Поэтому я неохотно пришел в Центр занятости населения. Там меня уверили, что с моим образованием без работы я точно не останусь. Я заполнил анкету и стал ждать. Через пару дней мне позвонили и предложили стать кладовщиком на молокозаводе. Я отказался. Еще через неделю мне сообщили, что могут устроить меня помощником воспитателя в детском саду. Здесь, скорее всего, сыграл свою роль педагогический компонент моего образования. Детей я, конечно, любил. Но моя зарплата была бы немногим больше моей студенческой стипендии. Я снова ответил отказом. А тремя днями позже я получил самое невероятное предложение в своей жизни.

Мне как обычно позвонили из Центра занятости. Только в этот раз женщина попросила меня прийти лично. Она сообщила, что мне наконец-то нашли работу по специальности.

Я, переполненный радостью, примчался в указанный кабинет. Зашел внутрь и уселся напротив женщины. Она посмотрела на меня поверх очков и сказала: «У вас в диплом по естественным наукам. И мы подобрали вам вакансию – забойщик скота».

– Что? – отреагировал я недоумением и легкой улыбкой. Про себя я пытался понять, почему сотрудники Центра занятости решили, что география и коровы как–то связаны между собой. И что полученные мной в академии знания помогут мне качественно выполнять эту работу.

– Ну, вы же биолог…

– Вообще–то географ, – поправил я женщину. – Да и резать коров – это как-то…

– Не переживайте, – перебила она меня, – там сейчас все автоматизировано. Вам только кнопочки нажимать нужно будет.

Я продолжил вежливо бороться с абсурдом, сказав ей, что это не мое. Что такая деятельность ничуть меня не привлекает. А про себя представил, как после трудового дня встретился бы со своей подругой. И на ее вопрос «как прошел твой день» ответил бы: «сегодня семнадцать!».

Но мой отказ поему-то обидел работницу Центра занятости. Она с враждебной пронзительностью посмотрела на меня. И через секунду-другую процедила сквозь зубы: «Ты че, вегетарианец что ли!?». В тот день я покинул ее кабинет в статусе безработного. А после и вовсе попросил, чтобы они меня больше не беспокоили.

До зимы я почти нигде так и не поработал. А в феврале я устроился в фирму, которая занималась очищением линий электропередач от древесно-кустарниковой растительности. И уехал в командировку в Архангельскую область до весны. За проведенное там время я стал намного самостоятельней. Я чувствовал, как мои мечты взрослеют, когда орудовал триммером и бензопилой. Вечером мы возвращались из леса в нашу временную обитель. Это была съемная двухкомнатная хрущевка, пропитанная запахами пота и затхлости. Мы жили там ввосьмером. И все батареи с вечера до утра были увешаны мокрой от снега одеждой. От безумия меня спасал гашиш, который мы каждый вечер курили на крошечной кухне. На меня, как и на всех остальных, он действовал крайне успокаивающе. Однажды мы все сильно накурились. Ребята расползлись по своим койкам. На кухне остались только я и Женя – добродушный парень из Карельской деревни.

– А сколько у тебя было девчонок? – спросил он у меня.

– Нисколько.

– В смысле?! – не хотел он принимать мой ответ.

– У меня еще не было секса.

Женя какое-то время молча смотрел на меня, а потом предложил: