Чёрно-жёлтая весна
Но внимание Геннадия переместилось на другую цель – он увидел двух женщин-грисов, собирающих что-то на опушке мелколесья. Одна из них выглядела старше и была очень некрасива. Её широко раскрытые глаза будто говорили о том, что она не обладает большим интеллектом. Вторая выглядела стройнее и значительно моложе. Гену тоже смутили её большие, кошачьи глаза и слишком пышная, как у дикобраза, шевелюра. Но обтягивающие легинсы на стройных ногах девушки заглушили первое пренебрежительное впечатление.
Он остановился и спросил у девушек:
– Не видели девушку? В таком белом платье, а по бокам серые вставки? Думаю, тут мало таких, кто так непрактично одевается.
– Мы не вольны обращать внимания на чужаков, – сказала та, что постарше. – Близко владения Дарина, и если в них что-то происходит, то это случается лишь по его одобрению. Мы не заступаем на его территорию. Мы мирно собираем вечернюю росу с ликонидов.
– Кого? – не понял Гена. Ещё его удивила очень мягкая и приятная речь некрасивой незнакомки.
– Видимо, вы мало знакомы с собирательством, – сказала более молодая девушка.
Гене даже показалось, что она улыбнулось. Несмотря на её смущение, она старалась подольше задержать взгляд на незнакомце человеческого происхождения.
– Не, – оскалился кривой улыбкой Гена, – я больше знаком с травокурительством.
– Это не одно и тоже, – сказала молодая.
– Я знаю, – сказал Гена. – Но уже поздно и вы тут совсем одни…
– Эту росу дорого покупают и так мало времени на её сборы, – сказала молодая девушка-грис. – Да и наши мужчины совсем рядом, охраняют, а те, кто работает на Дарина, и так имеют с нас дань.
– Имеют, – вновь тупо улыбнулся Гена.
– Вы от Дарина? – спросила женщина постарше. – Мы не нарушаем границ, пусть посылает к нам на рынок своих сподручных, мы предложим лучший товар. Проходите, пожалуйста, по своим делам, мы вам не мешаем…
– А что ещё можете мне предложить? – спросил Гена. – И где эти ваши местные?
– Я их позову, – сказала женщина.
– Позови! – сказал Гена, держа пистолет под рукой, в боковом кармане олимпийки. – А человеческая девушка, значит, мимо пробегала?
– Не имеем права говорить о тех, кто пришёл с территории Дарина, – сказала женщина-грис и засунула в рот два пальца, после чего звонко, но непродолжительно свистнула.
– Что ж ты свистишь, зараза, – сказал Гена. У него на мгновение заложило уши.
– Извините, – сказала женщина. – Но вы нас пугаете.
– Это правильно, – самодовольно сказал Гена, доставая пистолет.
Совсем рядом показались огни – навстречу людям шли двое мужчин. В руках у них были светящиеся шары и ружья. Они выглядели идеальными мишенями.
– Вэл и Миридиан, пожалуйста, – попросила женщина у приближающихся мужчин. – Не светите здесь, мы так долго искали это место…
– Кто такие? – спросил один из незнакомцев. В его голосе чувствовалась агрессия, хоть и дуло ружья гриса было направлено вверх. – Если вы от Дарина, то…
Гена перебил его:
– Как же вы достали со своим Дарином!
Он быстро прицелился в путника и выстрелил два раза. Первая пуля прошла мимо, а вторая пробила череп гриса в районе правого глаза.
– О, да, – довольно сказал Гена.
Второму спутнику собирательниц росы с ликонидов не дали применить оружие несколько метких выстрелов Сергея, что вовремя оказался поблизости.
Зубы женщины гриса оскалились, она достала короткий нож с очень широким лезвием и бросилась в сторону Гены. Тот только успел пнуть её ногой, и та свалилась в траву, около которой так бережно кружила в это предзакатное время.
Потом Гена застрелил её одним выстрелом.
– Нет! – испуганно крикнула молодая девушка-грис, из её рук выпал сосуд, в который она собирала ценную росу…
* * *
Как начало темнеть, Гжельский, Лера, Адам и Меренея вышли к дороге, ведущей в полуразрушенный город, некогда являющимся постоянным пристанищем Каса.
– Куда ведёт эта дорога? – спросил Олег Рубинович.
– В город, – сказала Мереня. – В обратной стороне находятся владения Дарина. И тут и там небезопасно. Но сейчас наступит глухая ночь, даже самым отъявленным разбойникам и головорезам здесь делать нечего. Это даже преимущество…
Гжельский возразил:
– Нет, надо возвращаться. Насытился я вашим проклятым миром. Лера, ты нормально себя чувствуешь?
– Я немного устала, – сказала девушка.
Мужчина начал приводить ей свои доводы:
– Согласишься, что если мы вернёмся обратно, то это будет лучшим решением, чем оставаться здесь?
– А если нас там ждут? – засомневалась девушка.
– Скорее всего. Но мои люди уже должны искать нас.
– Найдут ли, – засомневалась Лера.
– Что ж, рисковое дело всегда опасное, – сказал бессмысленную фразу Гжельский. Эти обстоятельства собственной беспомощности смыли с него ореол мудрости.
В разговор вступила Меренея:
– У меня есть план. Тут недалеко местный рынок…
Её перебил Адам:
– Такая же овощная база?
– Лучше, – сказала его возлюбленная. – Там торгуют и цершерами, и оружием. Чем угодно. Только не овощами. Можно пробраться туда и выкрасть что-нибудь. При условии, если этот господин подарит мне пару своих серебряных цершеров. Потом наши пути разойдутся.
– Рынок хорошо охраняется? – спросила Лера.
– Не знаю, – честно ответила Меренея.
Лера предложила:
– Давайте посмотрим на обстановку, пока совсем не стемнело. Местная луна меня немного… напрягает.
Она хотела сказать, что пугает, но долгие занятия с Гжельским выжгли в ней страх. Но особое колкое чувство дискомфорта ещё оставалось ощутимым в сознании – это было полезно для общего мироощущения, как заверял тогда Олег Рубинович. Впрочем, сейчас он не выглядел так уверенно, самодовольно.
– Давайте оценим обстановку, – согласился Гжельский.
Вдалеке раздалось несколько выстрелов и будто бы даже послышался чей-то крик не то одобрения, не то ужаса.
– Стреляют, – словесно запротоколировал Адам.
Меренея ответила:
– Местная шпана, наверное, балуется. Это неприятное место для всех официальных альнелонов и грисов. Они сюда не суются. Это место стратегически неудобное, тут свои законы…
– Пошлите уже отсюда куда-нибудь – сказал Адам.
И они осторожно двинулись к городу.
* * *
Когда Катя пробегала мимо женщин-собирательниц, то только и успела обменяться с ними тревожными взглядами, но те не сохранили с ней долгого зрительного контакта, тут же отвернув головы в стороны, будто не замечая беглянку. Катя не стала просить у них о помощи. Впереди, у дороги, курили двое вооружённых ружьями парней. С обратной стороны Катю нагоняла угроза в виде двух мужчин из её мира.
В этом районе пролесок сгущался за счёт нескольких высоких густых деревьев, похожих на величественнее дубы из земного измерения. Не попадая ни в чьё поле зрения, Катя сняла с себя туфли, больше похожие на балетки, стиснула их в зубах и впервые с детского возраста полезла на дерево, в надежде укрыться в его густой листве от всех, кто мог бы причинить ей зло. Наставления Гжельского о смелости здесь не работали.
Каждый выстрел отзывался дрожью в её хрупких плечах, белая кожа которых уже была покрыта ссадинами от колючих веток её убежища.
Но она прекрасно слышала это визгливое «Нет», которое ещё больше встревожило её сознание.
Сергею тоже было тревожно, о чём он и сказал своему напарнику:
– Надо уходить, мы нашумели. Темнеет. Надо бросить поиски этой девки и найти убежище. Утром продолжим поиски Иваныча…
– Хватит мне лекции читать, – сказал Гена, приближаясь к молодой девушке-грису. – Посмотри, какие тут сладкие ножки. У меня давно не было женщины. А ты чувствуешь, какая тут свобода?
Он схватил девушку-гриса за руки и бросил её в мокрую от росы траву. Его жертва кротко взвизгнула.
– Не, – сказал Сергей, доставая сигареты из кармана. – У меня Вика беременна…
– Да ну, – удивился Гена, наваливаясь своим весом на почти не сопротивляющуюся девушку. – А что раньше не сказал?
– Сегодня утром узнал, что у неё задержка.
– Поздравляю, – сказал Гена, не зная как сделать жертву более податливой. – Братан, отойди, ты мне мешаешь… сконцентрироваться.
Сергей пожал плечами и отошёл в сторону, равнодушно затягиваясь сигаретой.
Девушка вновь вскрикнула…
Третий крик девушки Катя не смогла пережить. Ей вспомнились все страхи и даже этот не по-весеннему жаркий полдень, когда она забыла про свою уверенность, почувствовав себя унизительно беззащитной, когда тот, кто сейчас преследовал её, вполне возможно пытался надругаться над той, которая оказалась в ненужном месте в ненужное время. Разве можно простить кому-то животные инстинкты, если хочешь продолжать жить в мире человекоподобных существ, пусть даже этот мир и называется Резервным?
Катя не помнила, как спустилась с дерева, и, пригибаясь, поспешала туда, откуда снова раздался девичий визг. По пути она наткнулась на мёртвого мужчину и забрала у него ружьё. Но у неё уже не было возможности подобраться к лысому насильнику незаметной…
Глава 12
Катя быстро прицелилась и произвела два выстрела из ружья. Одна пуля перекосила довольный рот Геннадия ярко-красной бахромой разорвавшейся плоти и разлетевшейся в стороны челюсти. Второй выстрел подарил насильнику новую причёску красного цвета, которая кровавым ободком довершила его последний грешный образ.
Мало похожее на человека и душевно и визуально туловище свалилось в траву.
Сергей отошёл достаточно далеко, поэтому прозевал этот момент. Стрелять он не стал, расстояние было слишком большим, да и Катя его заметила. Она стреляла ему в след, пока не кончились патроны. Потом она сбегала за вторым ружьём, чтобы догнать беглеца, но Сергея уже и след простыл.
Стало темнее.
– Уходи, – сказала Катя девушке, всё ещё лежащей в траве. – Быстро.
– Вы от Дарина? – спросила испуганная девушка. – Он меня не накажет?
– Пусть идёт к чёрту, – сказала Катя.
– Спасибо, – сказала девушка, медленно покидая место бессмысленной бойни.
Катя хотела крикнуть, выпустить напряжение, застрявшее где-то глубоко внутри едкой чёрно-жёлтой заразой. Но она сдержалась. Мало ли было плохого в жизни? Она успела пережить и преследование коллекционера голов, и несколько экспериментов Гжельского, вышедших из под контроля…
Переживёт и это.
* * *
Через полчаса Гжельский, Лера, Меренея и Адам уже были на территории рынка, которая хоть и охранялась, но сторожа не торопились вылезать из своей бытовки в уже загустевшую ночь.
Адам сумел сломать несколько хлипких дверей торговых вагончиков. В одном из них они нашли небольшой запас электрифицированных цершеров. При свете вскрывать другие вагончики оказалось проще. Но там тоже было почти пусто. Видимо торговцы не любили оставлять свой товар на рыночной территории. Нередко попадались разные травы и вещества, но чтобы можно было с ними что-то сделать, нужны были определённые навыки. Гжельский спрятал в карманы своего белого пиджака несколько образцов, которые показались ему занимательными.
В одном из вагончиков пришлось погасить электрифицированный цершер – Лера, стоявшая на страже спокойствия расхитителей, заметила небольшой патруль, состоящий из двух охранников медленно прогуливающихся по территории. Они были вооружены компактными автоматами.
– Нет, я точно видел здесь свет! – сказал один из охранников.
– Бро, раз видел, то проверь, – сказал другой.
– Может, подмогу вызовем?
– Я не хочу тратить цершер на твою тревожность, бро.
– Ты же знаешь, у меня ни одного не осталось, а до получки ещё два дня!
– Я тебя прикрою, бро.
Первый начал светить тускло работающим динамо-фонариком в сторону двери бытовки.
– Проверю дверь, – сказал первый охранник.
– Давай, бро, – сказал второй.
Первый охранник подошёл к бытовки и резко дёрнул за неё. В этот момент его схватили за грудки крепкие, мускулистые руки, и быстро уволокли внутрь вагончика.
Второй охранник только и успел скинуть с плеча автомат, как тут же получил удар прикладом в висок. Удар Леры сразу же оказался фатальным, а вот Адам долго кружил в безмолвной схватке с охранником, пока Олег Рубинович не огрел последнего стулом, лишив того сознания.
Лера не успела оттащить охранника-альнелона с дороги, но смогла забрать у него оружие.
– Нужно уходить, – сказал запыхавшийся Адам. – Если их будет несколько, то будет сложно.
– Мы заберём один автомат, – сказала Меренея.
– Тогда нам пора в родной мир, – улыбнулась Лера.
– Подождите, – попросила Меренея. – Отдайте нам серебряных цершеров, если у вас их много…
– Два, не больше, – сказал Гжельский. Ему тоже захотелось уйти отсюда подальше, и он без промедлений отдал Марине два серебристых шарика. – Лера, что мне делать с оружием, проведи инструктаж. Я не умею им пользоваться.
– Ну, бывайте, ихтиандры, – своеобразно попрощался Адам, спешно покидая бытовку.
Меренея, не попрощавшись, проследовала за своим парнем.
Лера наспех рассказала, что и как работает, после чего Гжельский, собравшись с духом, бросил под ноги серебряный цершер. Он успел это сделать до нового обхода охранников, спохватившихся за долго отсутствующих коллег.
* * *
Боевой отряд под предводительством альнелона с позывным «Вихрь» тщательно прочесал небольшой периметр округи. Они никого не встретили – видно выбрали неверные направления, да и бойцов было слишком мало, чтобы поиски увенчались успехом.
– Совсем стемнело, – сказал помощник Вихря. – Уйдём отсюда?
– Уйдём, – согласился командир. – Сейчас разведка вернётся на точку сбора и уйдём. Рано утром будем штурмовать Дарина. Нужно его хорошенько тряхнуть. Я давно этого ждал. Не должно быть такого большого скопления отбросов-единомышленников даже в гиблой зоне Резервного мира. Если у Дарина появились серебряные цершеры, как ходят слухи, то он подлежит обязательной ликвидации. Уходим только чтобы отдохнуть, переждать ночь.
– Нас не слишком мало для этой операции? – спросил помощник.
– Уверен, – сказал Вихрь, – департамент выделит подкрепление. Но даже если подкрепления не будет, то Дарин не рискнёт сопротивляться официальным силам. И плевать, что грисы против. Серебряные цершеры это не шутка. Жаль, что поздно спохватились, вдруг кто-то уже начал копировать эту заразу. Что скажут на это Безликие… вот их и стоит бояться.
– Понял, – сказал помощник командира. – Доложу остальным, что ждём разведку и уходим. Только вот знаете… как-то не верю я уже…
– В Безликих? – нахмурился Вихрь. – То есть тебя не смутил тот переворот, когда часть альнелонов и грисов поменялись местами?
– Я не верю в то, что Безликим сейчас есть до нас дело, – закончил свою мысль помощник. – Несмотря на то, что произошло, Безликие нам так и не показались. Ограничились лишь этим перевоплощением. Мелковато как-то…
– Не берусь судить. Но если мы оставим появление серебряных цершеров без внимания, то случится что-то очень плохое. Жаль, что официальные грисы этого не понимают. Или делают вид, что не понимают, а сами уже придумали, как это использовать против нас…
После недолгого молчания, помощник поделился тем, что его тревожит:
– Я сейчас смотрю одного блогера в соцсети альнелонов. Он упомянул про книгу «Пикник на обочине» в том контексте, что там была отображена мысль о недолгом пришествии инопланетян, будто на планете Земля они сделали небольшой, не значимый для них привал. И намусорили, как обычные туристы, потом свалили, не оглядываясь на следы своего пришествия. Вследствие чего на планете появилась аномальная зона. И тот блогер предположил, что Безликие могли также спихнуть нас в мусорный мир, чтобы никогда про нас больше не вспоминать. Мы для них те пакеты, что кидают в мусорный бак и никогда про них не вспоминают…
– Будем надеяться, – сказал Вихрь, не любил он такие разговоры, – что за нами хотя бы не приедет мусоровоз и не отправит нас на переработку.
* * *
Очередной удар Дарина плёткой рассёк ткань штанов на колене Марка Семёновича. Он тихо вскрикнул.
– Не надо, – тихо попросил Кас.
Он не знал, как это остановить. Если он вмешается, его кишки перемолотят с соломой, что служила настилом в темнице, и вскоре он навсегда исчезнет в атмосфере этого мира, не оставив и следа.
– Никак, – с досадой сказал Дарин, даже не глядя в сторону Каса. – А ведь обещал встать. Какой-то неправильный человек. Старый. Зачем он мне? Так и помрёт…
Гришатре озвучил свой бизнес план:
– А ты деньги бери с тех, кто захочет на него посмотреть…
– Это идея! – будто обрадовался Дарин. – Гришатре, с тебя сто монет. С остальных по пятьдесят…
– Почему с меня сто? – погрустнел Гришатре.
Дарин объяснил:
– Потому что ты можешь себе это позволить. Ладно. Это шутка такая. Кому он нахрен тут нужен? Все видели людей в мире людей. Такие же туловища. Ничего забавного. Ну, пришёл он сюда, и что? Раньше мне казалось хорошей идеей заполучить эти серебряные цершеры. Можно было бы водить сюда людей на экскурсии. Или с ещё какими целями. Брать огромные деньги. Но сейчас… сейчас я понимаю, что нигде живому существу не будет хорошо. Кроме как после смерти…
Его глаза покраснели от алкоголя, линз и безумия. Никто не решил прокомментировать его последнюю мысль, кроме…
– Ошибаешься, – вдруг сказал парень, сидящий в одной позе в углу. – Если не смог научиться радости при жизни, то не встретишь её и после смерти…
– О! – обрадовался Дарин. – Блаженный заговорил. Ты сам-то нашёл свою радость?
– Нет, – сказал парень. С его головы упала охапка соломы, обнажив его короткобритую голову и пустой взгляд. – Нигде не нашёл. Ни на свободе, ни в заточении.
– Почему же? – усмехнулся Дарин. – Тут тебя плохо кормили?
Блаженный тут же нашёл ответ:
– Меня плохо кормит моё прошлое, и я не знаю, как усладить его, творя будущее.
– Твоё прошлое, – начал подбирать слова Дарин и быстро их нашёл, – пшик! Просто пшик! Ты молодой пацан, а говоришь, как сраный старец. Вот от этой человеческой рухляди я был готов это услышать, но не от тебя. Ты ещё не нюхал порох, женщин и вина…
– Пробовал, – сказал парень. – Пробовал больше, чем ты можешь знать. Это Оливия оградила себя от того, чем существуют миры, о чём грустят и чему радуются его жители. От потоков информации, от больших знаний и от чужой страшной истории. И оказалась счастлива, не растеряла энергию и силы. Я же попробовал всё, узнал изнутри о том, чем и как живут далёкие миры. Вкусил всё, что можно вкусить. И это меня ещё больше расстраивает.
Дарин сначала пошутил, потом возмутился:
– И чё? Ты в своём познании насколько преисполнился? Чёй-то ты такое пробовал, что не пробовал я?!
Его собеседник был краток в ответе:
– Разве можно объяснить это?
– А ты постарайся, иначе я убью старика…
– Хотя бы сострадание. Его я тоже пробовал. Но удовольствие от этого чувства получала только Оливия. Я не смог это принять так, как она.
Гришатре озвучил новый вопрос:
– Кто такая Оливия?
Оливер ответил:
– Лучшая из живых и мёртвых существ.
– Баба его, – пояснил, усмехнувшись, Гришатре.
– Чего же ты тут ищешь? – спросил Дарин. – Боли? Тебя мало побили тогда, когда нашли на моей территории? Ещё надо?
– Я не смогу объяснить, – сказал парень. – Боль меня тоже не удивляет.
– Вот как? – обозлился Дирин. – А если я прикажу вас всех тут переломать, оставив только соломинку вашей жизни на несколько минут. Что ты мне в этот момент скажешь?
– Я не умру, – сказал Оливер. – Смерть я уже тоже пробовал…
– Ах ты! – сказал Дарин и со всей силы ударил парня плёткой.
Хлёсткий удар пришёлся по голове и груди, но не оставил следов, лишь сорвал с парня прикрытие из соломы и помял и так потрёпанную рубашку.
Парень спокойно ответил:
– Ты не достоин моего гнева…
– Ты, – обозлился Дарин. – Дайте мне ружьё!
Ему протянули заряженный и взведённый пистолет, а он отдал кому-то взамен свою плётку.
И тут же сделал несколько выстрелов.
Кас отвернулся и вжался в стену. Семечкин даже не пошевелился.
Дым после выстрелов рассеялся, а парень остался сидеть на своём месте. В его животе было два пулевых ранения, но тот не корчился от боли, не стонал и даже не опрокинулся назад.
– Что, больно? – улыбаясь, спросил Дарин.
– Ты не достоин моей боли, – с трудом сказал парень, лохмотья его рубашки и солома на его коленях пропитались кровью.
– Думаю, – сказал Гришатре, забирая у Дарина пистолет и вручая обратно плётку, – повторюсь, я только лишь думаю, что тут могут быть как-то замешаны Безликие…
– Утром, – изрёк Дарин. – Утром я буду лучше, так как буду трезвее. И утром. Утром я вам покажу! Я такое покажу! К чёрту Безликих! Вертел я их всех!
Он оттолкнул одного из сыновей Гришатре и вышел из темницы.
– Думаю, он не доживёт до утра, – предположил Гришатре и тоже покинул темницу.
– К чёрту! – вновь выругался злой Дарин.
Тут как тут оказался Вирис:
– Что прикажите?
– Пойти к чёрту! – повелел Дарин. – Не кормить никого из них, помощь парню не оказывать, усилить охрану. Утром я всё устрою, утром у меня день рождения!
Делегация удалилась, дверь в темницу заперлась. На охрану подоспело несколько прислужников Дарина, Вирис даже затерялся среди них, но остался, лишний раз не отсвечивая.
Кас, оборачиваясь то на старика, то на пацана, который вновь укутался соломой, но не сменил позу, сказал:
– Вот так пахнет жареное дерьмо, мужички.
Никто не стал или не смог с ним разговаривать.
Кас некоторое время молчал, рассматривая раненого пацана, потом решился произнести:
– Оливия тебя ищет. Ты ведь Оливер? Сильно больно? Тебе надо прилечь, чтобы кровь ниже не опустилась в кишки, чёрт, я не знаю, я не врач совсем…
Парень ничего не ответил. Лишь через несколько секунд завалился на бок и обмяк.
– Вот блин! – досадно воскликнул Кас, пнув массивную входную дверь. – Тут человек умирает, сделайте что-нибудь!
Никто из стражников не обратил на его крики внимания. Только Вирис тревожно посмотрел в его сторону, потом опять отвернулся.
– Дарин совсем лютый, когда в запое, – сказал кто-то из стражников, продолжая тихий разговор.
– Вытащи, – тихо простонал старик, но Кас его услышал.
– Чего? – не понял Кас.
Он склонился над Марком Семёновичем и потрогал его лоб, тот был горячим. Семечкин повторил просьбу:
– Камень…
Кас вновь не понял его:
– Камень? В почке что ли? Ты давай не шевелись лишний раз. Я попрошу воды, не трать силы.
– Карман, – старику было очень сложно говорить, и он не окончил мысль.
– Вирис! – позвал Кас. – Вирис, дай воды!
– Велели не кормить, – сказал один из стражников.
Вирис сделал вид, что звали не его.
– Поить-то можно? – спросил другой из стражников.
– Пусть солому грызут! – пошутил кто-то. – Не будем до утра ничего им давать.
– Гады! – выругался Кас.
– Ещё раз вякнешь, – пригрозили грису из толпы стражников, – лишишься всех своих зубов.
* * *
Ночь в человеческом мире была такой же тёмной, как и в Резервном. Альнелонам из департамента, что всё ещё дислоцировались на овощной базе, пришла совсем небольшая подмога. Несколько бойцов скрылись на территории первого этажа, ещё несколько ждали возможных гостей на втором. Также на втором этаже, в кабинете начальника овощной базы, на неудобном кресле посетителя, сидела Мона. Она не притронулась к еде, что привезли пришедшие на подмогу бойцы. Её разум занимали совсем скверные мысли.
– Можно мне в туалет? – попросила она у старшего сотрудника департамента, что вальяжно расселся на кресле начальника.
– Можно, – прозвучал ответ.
– Я схожу на первом этаже? – девушка уточнила свою просьбу.
– На втором тебе уже неинтересно? – спросил старший сотрудник. – Не волнуйся, скоро тебя увезут отсюда…
– Нет, пожалуйста, – сказала Мона. – Не отправляйте меня в департамент. Мне страшно. Здесь я себя ещё чувствую полезной.
Старший сотрудник, уже изрядно уставший заниматься ничегонеделаньем, возразил:
– Про твою пользу вопрос спорный. Меренея тебя не послушала, мы её упустили. Утром тебя в любом случае отправят… туда…
– На расстрел?
– Не используем такие методы.
– Утилизация?
