Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах

Ночью он вставал в туалет, очень болел живот после молока, и он еле добежал до отхожего места. По крыше барабанил дождь, а вокруг дома кто-то ходил, хлюпая ногами по лужам. Было жутко, но Тихон успокоил себя тем, что даже несмотря на то, что он обрёл временное пристанище, терять ему было абсолютно нечего. Что такое жизнь? Он знал, как легко многие убийцы, с которыми он сидел, назначают ей цену. И она была невысока.

Утром в избе стало очень холодно. Тихон проснулся, и сразу начал разжигать остывшую печь. Каким-то чудом у него это очень быстро получилось. В комнате чувствовалась сильная сырость. За окном уже было светло, но узнать сколько сейчас времени не представлялось возможным.

Прошло ещё немного времени. Небольшая комната наполнилась теплом и сигаретным дымом – Тихон курил и думал о том, что сегодня он купит себе чай и займёт немного керосина у Захара, потому что свечи быстро плавились и не давали такого яркого освещения, как керосиновая горелка.

В дверь постучали. Пришёл Захар.

– Не спишь? Ну, как ночь прошла? – спросил он.

– На воле любая ночь в радость, – ответил Тихон. По голосу чувствовалось, что он немного простыл.

Захар принёс ему старый чайник, в котором плескалась ещё горячей кипячёная вода. Ещё он принёс поесть – бутерброды из белого хлеба и докторской колбасы. В небольшом пакетике у него с собой был чай. Железную кружку Тихон нашёл ещё вчера. Он позавтракал, поблагодарив в очередной раз своего спасителя.

Потом они пошли в кузницу, хозяином и единственным главным мастером которой был Захар. Иногда ему помогал местный мужичёк по имени Клим – небольшого роста, крепкий, старше бывших сослуживцев лет на шесть-восемь, не больше.

Клим с недоверием отнёсся к новому помощнику Захара, но обрадовался тому, что ему меньше придётся выполнять грязной работы. Он работал в кузнице не на постоянной основе, видимо у него были и другие источники доходов. А Захар целиком и полностью владел этой ремесленной мастерской, и, помимо изготовления различных изделий из металла, занимался ещё и сваркой различных конструкций. Для Тихона должность подсобного рабочего была в радость, и не вызывала особого физического дискомфорта, несмотря на то, что здоровье его оставляло желать лучшего, чего не скажешь про Захара. В свои тридцать восемь с небольшим, лет, он выглядел ещё крепче, чем раньше.

В этот же день они принялись за работу. Работали они втроём с утра до трёх часов дня – нужно было по заказу доделать ограду для могилы, вечером уже должны были приехать заказчики. Захар не преминул похвастаться тем, что к нему поступают заказы со всего района. На что Клим посетовал, что денег всё равно не хватает на нормальную жизнь, и что численность населения за пределами больших городов стремительно сокращается, и жизнь здесь совсем не сахар. Но Тихон понимал, что ему очень повезло оказаться здесь, и ему было неприятно, если своим появлением он отнимал у кого-то лишний заработок. Об этом позже он сказал Захару, на что тот ответил, что всё будет хорошо, если Тихон будет честно трудиться. И пообещал ему ещё одну работу в скором времени. Тихон Сидоров был доволен таким развитием событий.

Закончив работу, Клим ушёл домой, а Захар повёл Тихона к себе, знакомить с семьёй. В очередной раз он пригрозил не рассказывать о своём прошлом. Однако Марта, жена Захара, его узнала. Тихон был на их свадьбе много лет назад, в прошлой счастливой жизни. Она была немного взволнована и даже напугана, но муж смог её успокоить, да и сам Тихон вёл себя очень скромно, даже пытался стесняться, долго и искренне благодарил хозяйку за вкусный обед, которым семейство Захара поделилось с ним.

За все те года, что прошли с момента их последней встречи, Марта практически не изменилась. Она была на пару лет младше мужа, всё такая же стройная, со строгими, но привлекательными чертами лица. Очень сдержанная на эмоции. Но по-русски она научилась говорить значительно лучше, даже вела занятия в районной школе, преподавала математику, геометрию и физику. Они с Захаром познакомились в столице, когда простой деревенский парень поехал туда на экскурсию, в первый раз в жизни, а девушка, родом из Германии, приезжала в Москву на какой-то семинар. Два совершенно разных человека связали свою жизнь узами брака, и родили на свет двух милых детей. Хоть Тихон и не стал никому из них крёстным отцом, но он прекрасно помнил, как у его друга сначала родилась дочь, которую назвали Ева, а потом сын, Артур. Буквально через год, после рождения Артура, Тихон сел в тюрьму. Сейчас парню было четырнадцать лет, а девушке уже исполнилось семнадцать. Оба подростка были очень похожи на родителей, и было не понятно, на кого из них больше. Их семья визуально выглядела прекрасно, как с обложки какого-нибудь журнала про здоровье. Тихон завидовал, но по-доброму. Не было в нём злости и агрессии. Ему тоже хотелось начать жить по-настоящему.

Тихон быстро привык к новой жизни, буквально за пару дней, за работой в кузнице Захара. Клим там появлялся значительно реже, зато он часто ездил на своём отечественном внедорожнике по району и в областной центр по своим делам. Семья Захара тоже начала постепенно привыкать к Тихону, и к тому, что он нередко помогал главе семейства по хозяйству. Марта иногда кормила Сидорова обедом, и ни разу не спросила у него про его прошлое, была очень вежлива с ним, но держалась в стороне. Она очень хорошо делала вид, что раньше они были не знакомы. Артур никакого интереса к гостю не проявлял, и всячески пытался не обращать на него внимания. Ева, наоборот, иногда задавала Тихону неудобные вопросы, на которые он, в большинстве своём, отмалчивался, либо их диалог прекращался после строгого взгляда Захара.

В один из ранних вечеров, когда днём работы практически не было, Захар пришёл в дом Тихона. Тот сидел на лавочке, грелся у печи и читал старый журнал, найденный им на чердаке. Захар спросил:

– Готов к ещё одной работе, или тут устаёшь?

– Готов, гражданин начальник, конечно же, готов, если это не криминал какой, – у Тихона было хорошее настроение.

Захар сердито посмотрел на него и продолжил:

– Эта работа и будет для тебя основной. Так уж обстоятельства складываются. На кузнице работа сезонная, скоро заказы прекратятся почти до весны. Новая работа совсем не пыльная. Зато зарплата у тебя будет официальная. У местной епархии специально для тебя выделю. Пойдём, расскажу, что тебе делать нужно будет. Надеюсь, к соседству с покойниками ты привык. Одевайся.

Тихон натянул на себя тёплый бушлат и шапку. На ноги обул валенки с галошами. Такую тёплую и практичную одежду подарил ему Захар. В этом одеянии было очень комфортно в холодную осеннюю пору. Да и зиму этот наряд выдержит.

Они вышли из избы на прохладный ноябрьский воздух. Падали мягкие снежинки, которые моментально таяли. Смеркалось, совсем скоро должна наступить темнота. В этих местах она особая, беспроглядная, угольно-чёрная.

Пройдя вдоль периметра кладбища, они дошли до главных ворот, которые были заперты на огромный замок. Захар открыл его, и они прошли на территорию захоронений, заперев за собой ворота. Пройдя через большую аллею, на которой были очень старые могилы, датированные семнадцатым, восемнадцатыми веками, они вышли на территорию более свежих захоронений, откуда на них выпрыгнул дед с ружьём.

– Что-то ты Сан Саныч поздно реагируешь, мы уже почти всё кладбище прошли! – радостно укорял старика Захар. Они поздоровались за руку. Тихон тоже пожал старческую, но крепкую ладонь.

– Так, я видел, что ты идёшь, поэтому следил за вами, ведь ты чужака привёл! – ответил старик.

– Привёл я его тебе на замену, Сан Саныч. Нечего тебе на старость-то лет по кладбищам бегать ночами. Дома отдыхай, телевизор смотри! – нарочито громко говорил Захар.

– Нашёл всё-таки мне замену, эх ты! Я незаменимый же! Да и привыкать к местности надо, скоро я тут насовсем обоснуюсь! – кривлялся дед.

– А то ты за столько лет не привык как будто! – в шутку сердился Захар. – Дольше всех тут работаешь, и всё никак не наработаешься!

– Это разве работа, сторож? Это курорт, а не работа! В охрану всегда идут лентяи. Вот и я тут лодырничаю.

– Зато нас усмотрел, молодец. Я думал ты тут и правда уже только спишь! – похвалил его Захар. – Знаешь что? Я тебя тут начальником сделаю, будешь ходить с проверками по ночам, сторожей будить, да ругать их!

– Ругать-то я могу! Если зарплату сохранишь, то пойду, конечно, и в начальники. А если оклад вообще больше станет, так не пойду, а побегу!

Они шли по мрачной аллее в сторону обгоревших руин, где когда-то стояла церковь.

– Не могу, конечно, обещать, Сан Саныч, не могу. Сам понимаешь, лишнюю копейку никто платить не будет. И не могу я тебя больше тут оставлять, возраст у тебя уже такой, что вдруг что случится, так мне как потом отвечать?

– Зато у меня есть ружьё! – сказал Сан Саныч.

– Я тебе не про это. А про то, что ввиду возраста не могу я больше так рисковать тобой. Сиди дома. Можешь к остальным в гости ходить сюда. Вот, Тихон, будет вместо тебя. Ноябрь закончится, деньги получишь и всё, хватит. Сиди дома. Зима холодной обещает быть.

– Жопа! – сказал Сан Саныч.

– Она самая. Ну, что поделать.

– Ты сам-то, когда сваливать надумал?

– Это тебе Клим уже растрепал? Не знаю, как дела в порядок приведу, чтобы душа не болела, – сказал Захар.

Тихон насторожился. Неужели Захар собирается уехать отсюда?

– Ну, дело твоё. Если твой товарищ хорошо себя проявит, то можешь хоть сейчас валить, предатель, – негодовал Сан Саныч.

– Весной Ева школу закончит, и тогда всё и решим.

– Тогда всё твоя фрау и решит, – шутил Саныч.

Они подошли вплотную к сгоревшей церкви. Здесь не было ничего примечательного – сырые, обгоревшие дочерна, брёвна, остатки каменного фундамента. Обычное пепелище, которому уже несколько десятков лет. Развернувшись, они пошли другой дорогой, к небольшой, практически незаметной, сторожке, около которой стояла большая поленница дров и куча угля. Из трубы маленькой избушки валил чёрный дым. Они зашли внутрь и втроём еле поместились в маленьком комнате. В углу стояла печка-буржуйка, рядом был стол и скамейка. На столе лежал кнопочный мобильный телефон, электрический чайник и настольная лампа. Здесь даже было электричество.

В сторожке было три больших окна, через которые просматривалась основная часть кладбища, вплоть до самых ворот. В некоторых местах удачно горели уличные фонари, в свете которых можно было рассмотреть руины церкви и некоторые могилы. Позже Захар объяснил, что сторож здесь необходим для того, чтобы вандалы или грабители не уничтожали и не расхищали древние памятники, могилы и склепы, которые представляют собой некоторую культурную ценность. Но сторожить нужно было особенно тщательно, даже руины старой церкви, ведь за всё приходится нести большую материальную ответственность в случае пропажи, либо порчи чего-либо. Ни ответственность, ни мрачность места не пугали Тихона. А вполне реальная зарплата и крыша над головой очень радовали недавнего заключённого.

– А как там Корягины, не решились, кто на постоянную встанет? – интересовался дед.

– Корягины пока на замене. Кто-нибудь, думаю, встанет в смену, если я уеду. Если что, Клим решит, он за главного останется.

– Ну ладно. Если что, то я подсоблю.

– Не сомневаюсь, – сказал Захар. – А тебе, Саныч, выговор! Вышел из коморки, а телефон с собой не взял!

– Виноват, – сознался Саныч. – Я ещё очки дома забыл, но тебя-то разглядел, когда близко подошёл.

– У меня нет слов. А ещё оставить тебя просишь! Ноябрь дорабатываешь, и давай на пенсию. Сам понимаешь, здесь всё строго. Иди за очками, мы тут посидим. Я расскажу Тихону про работу.

– Может, поработаю ночь без них?