Балканы. Красный рассвет

Балканы. Красный рассвет
Александр Борисович Михайловский

Юлия Викторовна Маркова

Врата войны #5
Благодаря неожиданной помощи Российской Федерации из двадцать первого века потери РККА в летне-осенней кампании оказываются гораздо меньшими, чем в нашей реальности, а вермахт теряет треть боевого состава и необратимо ослабевает. К тому же к исходу года Советский Союз завершает мероприятия по мобилизации, и численность действующей армии теперь составляет рекордные двенадцать миллионов человек, что позволяет ротировать дивизии на фронте, сохраняя их боевой костяк. Красная Армия не только вырастает численно, но и довооружается – как тем оружием, которое поступает из двадцать первого века, так и тем, что начала производить перешедшая на военные рельсы советская экономика.

В Экспедиционном корпусе тоже проходит ротация. Получившие бесценный боевой опыт солдаты и офицеры возвращаются в свое время, а на их место заступают другие. Соединение Российской Армии на Великой Отечественной Войне снова готово к участию в боях.

Разгромив Финляндию и обезопасив свой северный фланг, весной 1942 года советское командование обращает внимание на вражескую группу армий «Юг». Впереди – весенне-летняя кампания, время окончательного изгнания врага с советской земли.

Александр Михайловский и Юлия Маркова

Балканы: «Красный рассвет»

Часть 17. Операция «Андромеда»

3 марта 1942 года, 03:05. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин;

В.Р.И.Д. начальника генштаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов;

Командующий экспедиционными силами генерал-лейтенант Андрей Николаевич Матвеев.

Расстеленная на столе у Верховного огромная карта-склейка изображала линию фронта от Балтийского до Черного моря во всем ее многообразии. Начинаясь у Баренцева моря на подступах к Мурманску, она на какое-то время растворялась в лесотундре, пунктиром пересекая северную Финляндию с востока на запад, примерно совпадая с руслом реки Кемиёки, и упиралась в побережье Ботнического залива. Исключение из этого правила советское командование сделало только для важного транспортного узла города Рованиеми, захваченного советским воздушным десантом. Поскольку в глубине Норвегии не было немецких воинских частей, за исключением люфтваффе, а финны как бы сдались, то нахальная десантная операция в условиях, приближенных к полярной ночи[1 - Город Рованиеми располагается фактически на линии полярного круга.], увенчалась блестящим успехом. При этом десантникам удалось захватить расположенный поблизости аэродром с тридцатью транспортными самолетами «тетушка Ю», десятком «лаптежников», четырьмя сто девятыми мессершмиттами, одним связным «физелер шторхом» и одним ближним разведчиком «хеншель-126».

Попытки немецкого 36-го горного корпуса, ведущего бои с советским 42-м стрелковым корпусом за Алакуртти, развернуть часть сил и разблокировать транспортный узел закончились вполне ожидаемым фиаско еще до начала операции. Для начала половина сил корпуса, 6-я пехотная дивизия финской армии, вышла из войны, прекратила свое существование как боевая единица, и, разбившись на мелкие группы, двинулась в южном направлении, на соединение со «своими». Чтобы достичь Рованиеми, частям второй половины корпуса 169-й немецкой пехотной дивизии требовалось совершить пеший марш от линии фронта по узкой проселочной дороге длиной в двести с лишним километров. И это в тридцатиградусный мороз и в условиях полярной ночи. Но и это было еще не все. В конце этого смертного пути продолжительностью в десять-двенадцать дней немецких горных стрелков ожидал окопавшийся противник, имеющий поддержку с воздуха и регулярное снабжение. Поэтому отданный сгоряча приказ был почти сразу отменен и части корпуса начали свой смертный анабазис к арктическому побережью длинной в шестьсот пятьдесят километров с целью соединиться с осаждающим Мурманск корпусом генерала Дитля. А чтобы немцы по дороге не скучали, их колонны по пятам преследовали советские части, а также штурмовала авиация.

Южнее этой условной «линии Кемиёки» вперемешку бродили ушедшие в леса белофинны из «Шюцкора» и дезертиры из белофинской армии, а немногочисленные отряды финской Красной Гвардии, а также подразделения РККА и НКВД, занимали гарнизонами небольшие городки и крупные села. Там, в непроходимых лесных массивах, подразделения ОСНАЗа НКВД не на жизнь, а на смерть вели «малую войну» с белофинскими бандформированиями и недобитками, не желающими сдаваться в советский плен. Взводные тактические группы ОСНАЗа выслеживали и уничтожали банды, используя оснащенные тепловизорами транспортно-ударные вертолеты Ми-8 АМТШ, беспилотники и самолеты-разведчики. В первую очередь зачистке подвергались территории в окрестностях небольших городков и железных дорог, и только потом – более отдаленные лесные массивы. Тактика была отработана еще в Прибалтике, когда таким же образом после рывка на Ригу на освобожденной территории в кратчайшие сроки удалось передавить всех попытавшихся скрыться в лесах кайтселей и айзасаргов[2 - Кайтсели – эстонская буржуазно-националистическая организация, айзасарги – латышская.].

Также советские десанты заняли Аландские острова, а южнее, в Прибалтике, под контролем Красной Армии находилась почти вся Эстония, включая Моонзундский архипелаг, и половина Латвии. Остатки немецкой 18-й армии в котле под Пярну скукожились до такой минимальной территории, что советская корпусная артиллерия могла простреливать немецкий котел насквозь. Это сыграл свою роль воздушный террор потомков, почти полностью прервавших связь немецких окруженных частей со своим фатерляндом. Под Ригой линия фронта снова выныривала из моря и далее в основном проходила по руслу западной Двины до Даугавпилса. А далее – Полоцк-Лепель-Борисов-Бобруйск-Речица; и по линии Днепра до самого устья, включая Киевский и Херсонский плацдармы на правом берегу реки.

Верховный внимательно разглядывал карту, словно надеясь разглядеть на ней некие знаки судьбы, а потом произнес:

– Изменения по сравнению с другим вариантом истории просто разительные. Но за это мы должны благодарить не некоторых наших косоруких генералов и маршалов, а товарищей из будущего, которые в самый тяжелый момент оказали нам неоценимую поддержку. За прошедшие полгода Красная Армия закончила мобилизацию, а также получила неоценимый боевой опыт. И пусть у нас не все так хорошо, как это хотелось бы, но кое-что мы уже можем, тем более что наши потомки сражаются не только в составе экспедиционного корпуса, но и добровольцами в рядах РККА. Есть у нас уже и закаленные в боях дивизии и бригады, есть и проверенные делом генералы и старшие офицеры. Разгром белофиннов высвободил для дальнейших действий как минимум три армии, и теперь мы хотим знать, какие планы есть у нашего Генштаба по поводу весенне-летней кампании.

– Весна, товарищ Сталин, – сказал Василевский, – это всегда распутица. Первыми дороги просохнут в степях правобережной Украины. Тем более следует учесть, что на том участке фронта мы пока не проводили операций с решающим результатом, а немцы еще прошлой осенью изрядно разукомплектовали группу армий «Юг», переложив основную часть военных забот на плечи румын и венгров.

– И вы, товарищ Василевский, – спросил вождь, – предлагаете воспользоваться этим обстоятельством?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил тот, – предлагаю. Вслед за Финляндией было бы неплохо выбить из войны Румынию, а может быть, и Венгрию. Большая часть вражеских войск расположена вдоль линии фронта в излучине Днепра восточнее линии Киев-Одесса. Если нанести сходящиеся удары с Киевского, Херсонского и Одесского плацдармов – вот так, – то у нас должно получиться окружить и разгромить основные силы вражеской группы армий «Юг». В случае успеха в окружение попадут большая часть румынской и почти половина венгерской армии, вкупе с несколькими немецкими дивизиями.

– Товарищ Василевский, а не получится ли так, что задолго до достижения конечной цели операции наши подвижные соединения потеряют свою пробивную мощь? – строго спросил Верховный. – Ведь от Киева, Херсона и Одессы до Умани, где, по вашим замыслам, замкнется окружение – от двухсот до трехсот километров, а, насколько я помню, наши танки Т-34 и КВ довоенных выпусков физически не способны пройти без серьезных поломок более ста пятидесяти километров.

– Танковый корпус Катукова, – сказал Василевский, – а также аналогичные ему корпуса Лизюкова и Рыбалко на модернизированной технике такое расстояние пройти вполне смогут, как и боевые машины из состава Российского экспедиционного корпуса.

– Экспедиционного корпуса? – переспросил Сталин, – а мы и не думали, что это формирование хотя бы еще раз примет непосредственное участие в боевых действиях.

– Наше командование, – сказал генерал Матвеев, – сочло полезным продолжение непосредственного участия нашего экспедиционного корпуса в боевых действиях, ибо полученный таким образом боевой опыт неоценим. Во всех частях и соединениях корпуса прошла ротация, и мы не видим препятствий к тому, чтобы еще раз использовать наши силы в бою, по крайней мере, до тех пор, пока бои будут идти на территории СССР. Вместе с тем хотел бы сказать, что авантюрой было бы начинать операцию ранее начала мая, как бы вам ни хотелось поскорее освободить советскую территорию от захватчиков. Во-первых – операцию необходимо тщательно подготовить, сосредоточив на плацдармах необходимый наряд сил и средств. Во-вторых – требуется дождаться окончания распутицы. Дороги у вас по большей части грунтовые, и прежде чем они просохнут, наступление начинать – авантюра. Кроме того, хотел бы заметить, что наступление на фронте желательно совместить с политическими действиями, которые бы переманили на сторону Советского Союза Болгарию. Успех на этом направлении даст вам возможность проникнуть вглубь вражеского стратегического построения на тысячу километров и под корень подрубить весь южный фланг прогерманской коалиции.

– Погодите, товарищ Матвеев, – сказал Верховный, – скажите яснее, что вы имеете в виду под словами «политические действия».

– Болгария, – вместо генерала Матвеева заговорил Сергей Иванов, – и в Первую Мировую, и в эту войну находится в составе прогерманских коалиций лишь по той причине, что более никто другой не обещает ей вернуть исконные болгарские территории, отторгнутые в свою пользу Румынией, Грецией и Сербией еще в ходе Балканских войн… Сейчас они владеют этими землями де-факто, но как только прогерманская коалиция войну проиграет, Болгарию не только заставят вернуть все обратно, но и еще больше урежут ее территорию в пользу Греции, полностью лишив выхода к Эгейскому морю. Если вы сможете гарантировать болгарам сохранение своих исконных земель, то Болгария, скорее всего, выйдет из союза с Германией и вступит в союз с СССР. И тогда немцам придется несладко. Во-первых – будут разорваны коммуникации ведущие к оккупирующей Грецию группе армий «Зет». Во-вторых – окажутся нарушены перевозки речным транспортом по Дунаю. А ведь таким образом в Германию на переработку доставляется большая часть плоештинской нефти. В-третьих – Румыния окажется взятой в клещи между болгарской и советской армиями, и в таком случае диктаторский режим Антонеску долго не продержится.

– Мы вас поняли, товарищ Матвеев, – кивнул Верховный, взяв в руки трубку, – и звучат ваши слова, конечно, очень завлекательно. Но хотелось бы знать, что по этому поводу подумают греческие и югославские товарищи, которые считают, что по итогам войны эти территории снова вернутся к своим законным владельцам.

– Для начала, – сказал Сергей Иванов, – надо понять, каковы в этом деле интересы Советского Союза и кем нам приходятся болгары, румыны, греки и югославы – истинными товарищами, или же попутчиками и нахлебниками. Там, в нашем прошлом, в разгар развитого социализма политическая и экономическая синхронизация между Болгарией и СССР была такой плотной, что Болгарию называли еще одной внештатной республикой Советского Союза. А вот с остальными странами не все так благостно. Югославия – это рыхлый конгломерат земель, кое-как собранных вокруг сербской короны, и Македония (или Вардарская бановина), в семействе мамки-Сербии – самый запущенный ребенок. На ее территории самая низкая продолжительность жизни, самый высокий уровень безграмотности и самые плохие дороги. К концу двадцатого века только менее десяти процентов граждан Югославии считали себя именно югославами, а не сербами, хорватами, боснийцами, словенцами и македонцами. И в основном это были дети от смешанных браков. Югославская нация так и осталась политической фикцией. К тому же нынешний лидер антифашистского сопротивления Иосип Броз Тито на самом деле нам не друг, хоть и коммунист, а всего лишь попутчик, который себе на уме. Как только закончится война, он начнет репрессии против своих же товарищей, придерживающихся просоветских взглядов. Эдакий балканский Наполеон карманного масштаба. Что касается Греции, то она никогда не была союзницей ни Российской Империи, ни Советского Союза, постоянно пребывая в зоне британского влияния. Кроме того, греческое государство с середины девятнадцатого века проводило на своей территории так называемую эллинизацию, и этнические чистки негреческого населения, а так называемое мировое сообщество, то есть англосаксы, всегда закрывало на это глаза. Они бы и на Гитлера закрыли глаза, если бы он осуществлял геноцид только в отношении славян. Что касается Румынии – то это такая страна, в обход которой Советскому Союзу и Болгарии пришлось организовывать специальную железнодорожную паромную переправу, чтобы грузы не разворовывали по дороге.

– Товарищ Иванов, – сказал Сталин, чиркнув спичкой и сделав первую затяжку, – мы еще подумаем над этим вопросом, но в принципе, поскольку мы уже решили не связывать себе руки довоенным статус-кво, в вашем предложении нет ничего невозможного. Финляндию мы в состав Советского Союза присоединили, и как Черчилль ни орал, так и не смог ничего сделать. Руки коротки. Болгарская армия, воюющая в одном строю с нашей – это серьезный аргумент при рассмотрении территориального спора. И в то же время, прежде чем браться за решения таких вопросов, необходимо тридцать три раза тщательно все взвесить и отмерить, и только потом судить. Мы уже знаем, сколько дров мы наломали на нашей собственной советской территории, когда отдавали армянские земли в состав Азербайджана, осетинские – в состав Грузии, а территории с русским населением вошли в состав Украины и Казахстана. Есть мнение, что в таком случае все зависит от усердия самих болгар в деле борьбы с Гитлеровской Германией, их желания стать еще одной советской республикой, а также желания жителей спорных территорий жить с ними и нами в одном государстве. Что бы там по этому поводу ни говорили господа в Лондоне и Вашингтоне. На этом, пожалуй, все, товарищи. Все свободны. А вы, товарищ Иванов, будьте добры, все-таки задержитесь на несколько минут. Есть один разговор.

Пять минут спустя, там же.

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин;

Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов.

Когда, собрав свою карту, генералы вышли, Верховный прошелся вдоль стола, и, положив потухшую трубку в пепельницу, задумчиво произнес:

– Я с вами, товарищ Иванов, хочу поговорить с глазу на глаз, без генералов, а потому с полной откровенностью. Нашим военным не следует знать слишком много о политике, а то они начнут отвлекаться от своих непосредственных задач. Сказать честно, решение о возобновлении наземных операций вашим экспедиционным корпусом стало для меня неожиданностью…

– А вы, товарищ Сталин, неожиданностей не любите… – ответил Иванов.

– Да, – сказал вождь, – не люблю. Приятные неожиданности случаются редко, а вот неприятные – очень часто. И хоть последняя неожиданность оказалась достаточно приятной, но все равно, скажите, с чего вдруг такая щедрость?

– Войну надо заканчивать, товарищ Сталин, – неожиданно серьезным тоном сказал Сергей Иванов, – и как можно скорее. Причем заканчивать ее надо правильно. Серия стремительных ударов, нарубающая вермахт и его союзников на порционные куски. А потом – безоговорочная, но можно и почетная, капитуляция врага, граница – отодвинута на запад до Ламанша, и обязательно Парад Победы в Москве. И чтобы ни одна собака – ни из Лондона, ни из Вашингтона – не смела гавкнуть, что мы на что-то не имеем права. Мы можем все – по Праву Победителей. Всем лежать – бояться. Но для такого сценария нужны сила и опыт, а их у Красной Армии в целом пока еще недостаточно. Следовательно, на острия ударов надо ставить ваши лучшие соединения и лучших генералов – вроде Катукова, Рокоссовского и Жукова и наших, пусть и не хватающих звезд с неба, профессионалов, которые сумеют решить поставленную задачу. Если в самом начале мы действовали вынуждено, в порядке отражения агрессии, то потом… потом оказалось, что эта война для нашего народа в самом деле священна и победа над Гитлером нужна людям по обе стороны Врат. Поток добровольцев, желающих сражаться в рядах Красной Армии, не убывает, а действующие военнослужащие пишут рапорта о переводе в экспедиционный корпус…

– Мы об этом знаем, – кивнул Верховный, – и очень ценим то, что сделали для нас ваши люди. Ваше государство помогало нам из прагматических соображений и за большие деньги, а вот люди пошли на войну по зову своей души. И мы им за это очень благодарны, чтобы там ни говорили по этому поводу отдельные товарищи – с ними мы еще разберемся…

– Да, это так, товарищ Сталин, – согласился Сергей Иванов. – Победа в этой войне с нацизмом – краеугольный камень существования нашего государства. Она определяет, что есть добро, а что есть зло, и те, кто думают иначе, находятся в ничтожном меньшинстве. Но Гитлер – всего лишь несмешной клоун с дурацкими усиками. На самом деле он – это внешнее проявление закоренелой проблемы. Советского союза и системы социализма нет уже почти тридцать лет, а вот патологическая ненависть элит коллективного Запада по отношению к русским осталась. Данному политическому деятелю, удачно оседлавшему патриотические настроения немцев, не повезло лишь потому, что вместе со всеми славянами он объявил недочеловеками еще и евреев. Всего нацисты убили примерно семнадцать с половиной миллионов мирных советских граждан и шесть с половиной миллионов европейских евреев – однако холокост Европа помнит, а геноцид русских, украинцев и белорусов забыла…

– Зато мы об этом помним, – сказал Верховный, – и делаем из этого, гм, явления свои выводы. Наверное, вы правы в том, что животный антисемитизм Гитлера – это явление случайное, а вот все остальное в нем может считаться проявлением неких системных закономерностей сознания коренного европейца. Кстати, как стало известно нашей разведке, ваш крысиный волк начал действовать. Причем весьма энергично. Генеральские головы летят во все стороны пачками. Уж не его ли вы имели в виду, когда говорили о возможности почетной капитуляции Третьего Рейха?

– А куда ему еще деваться? – пожал плечами Сергей Иванов. – Он там у нас около четырех месяцев прожил в специальном отстойнике для пленных генералов, и поэтому знает, насколько ничтожна та часть наших вооруженных сил, что участвует в войне против Третьего Рейха на вашей стороне Врат. Экспедиционный корпус, конечно, по численности значительно больше нашей группировки в Сирии, но представляет собой совсем небольшую часть российской армии: всего пять дивизий и авиагруппа примерно дивизионного состава. Мы объяснили этому деятелю, что воспринимаем проблемы Советского Союза очень близко к сердцу и при любом варианте развития событий сломаем Германию через колено. А если на ее стороне выступят Великобритания и Соединенные Штаты мы будем особенно жестоки и пристрастны и постараемся не оставить от немецкого фатерлянда и камня на камне. Он знает и о ядерном оружии, и о тех отношениях, что царят в нашем мире между нами и англосаксами, а потому воспринял это предупреждение с полной серьезностью. Рейнхард Гейдрих ведь не фанатичный нацист, а так, серединка на половинку – скорее, прагматик-карьерист, принявший чужие правила игры. Кроме того, он увлекающийся человек и авантюрист, имеющий достаточно храбрости, чтобы служить фронтовым летчиком-истребителем. А главное заключается в том, что этот человек ничем не провинился перед Советским Союзом и Российской Федерацией, и в то же время абсолютно неприемлем для британских и американских элит в качестве будущего руководителя германского государства. Он вышел в политику из военных моряков, а те в Германии все чистейшие англофобы.

– Товарищ Иванов, неужели вы думаете, что Гитлер позволит этому вашему Гейдриху согласиться на почетную капитуляцию? – спросил вождь советского народа. – Мы думаем, что немцы будут сражаться насмерть до последнего солдата и последнего патрона, потому что с Гитлером и другими фанатичными нацистами разговор у нас будет короткий. Никакой пощады, короткий справедливый суд да расстрел.

– Товарищ Сталин, неужели вы думаете, что Адольф Гитлер слишком надолго заживется у нас на белом свете? – в тон собеседнику ответил российский посол. – Мы жестоки и несентиментальны, а кроме того, фигура возможного преемника, образовавшаяся после прополки верхушки Рейха, нас вполне устраивает. Поэтому никакого отчаянного сопротивления обреченного Третьего Рейха не будет. В Кратово на складе уже хранится полуторатонная корректируемая противобункерная авиабомба с надписью: «Придурку Адику от благодарного российского народа. Вручить лично в руки». И пустим мы эту штуку в ход сразу же, как только даже самому тупому из немецких генералов станет ясно, что война проиграна и дальнейшее сопротивление только умножает немецкие потери.

Прохаживающийся по кабинету Сталин остановился и внимательно посмотрел на своего собеседника.

– Ах вот оно как, товарищ Иванов… – с оттенком одобрения сказал он. – Но как же тогда ваши мечты об открытом и справедливом суде, который бы осудил не только самих преступников, но и их пособников и подстрекателей?