Последняя книга человечества

Последняя книга человечества
Александр N

Сколько раз нам рассказывали истории про падения гигантских метеоритов на Землю! Но когда это произошло на самом деле, героев, способных защитить планету, среди людей не нашлось. Что будешь чувствовать ТЫ, когда Земле останется жить несколько дней? Что будешь чувствовать ТЫ, когда узнаешь истинные причины угнетения женщин? Что будешь чувствовать ТЫ, когда переживёшь 200 часов агонии и выйдешь новым человеком – мудрым, смелым и совершенным, но останешься один во всей Вселенной?

Последняя книга человечества

Александр N

© Александр N, 2022

ISBN 978-5-0056-9021-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Мне часто задают один и тот же вопрос: могу ли я сделать человека счастливым? Конечно, отвечаю я, это совсем не сложно. Помню, несколько лет назад я попал на некий форум, на котором кроме меня находилось еще десять человек совершенно мне не знакомых. И все мы по очереди представлялись: «Добрый день! Меня зовут Николай, мне тридцать три, я работаю менеджером по продаже бытовой техники. Женат, есть ребенок – Танечка. Живем всей семьей в оставленной нам моими родителями квартире, ремонт недавно сделали». – «Здравствуйте, мое имя Геннадий, мне двадцать восемь лет, по образованию я – экономист, но работаю переводчиком в одной небольшой переводческой фирме. Холост, есть подруга, живу с родителями, иногда с подругой». – «Здравствуйте, я Игорь, тридцать один. Я программист, пишу на Долфи и Яве, в ПэХаПэ, в принципе, могу. Со временем хочу основать свою компанию по разработке программ. Есть жена, детей пока нет. Снимаем вместе с женой квартиру на Петроградке». Когда дошла очередь до меня, я не знал что сказать и потому сказал правду: «Добрый день! Меня зовут Максим. Мне двадцать шесть лет. Я – птица. В жизни я счастлив». Все свернули головы в мою сторону и оглядывали меня с головы до ног, словно красотку в казарме. Создавалось такое впечатление, будто эти люди впервые видят счастливого человека. Или что? Их слово «птица» смутило? Птица как птица; счастлив и все.

И через какое-то время, постепенно, по одному, в глазах каждого начал тлеть огонек. Надежда? Так люди называют это, кажется? Я сидел в совершенно незнакомой мне компании счастливых людей! Почему? Потому что в этой компании стало так заведено, так было принято – чувствовать себя счастливым.

Мне кивают и переспрашивают: «Да, это все правильно, а по-настоящему сделать счастливым?» По-настоящему? Настоящее у нас одно, просто мы разглядываем его с разных сторон. Мы с вами все как раз и есть настоящее. И если на свете существует один счастливый молодой человек, значит, счастье существует само по себе, осталось только взять себе в моду держать его дольку за крыльями да мечтать о бескрайнем космосе.

Все птицы когда-то эволюционировали из пресмыкающихся.

1

День не задался с утра. Я опоздал в офис на полчаса, проторчав в пробке в полукилометре от работы. Пока сидел в машине, все вглядывался в небо: тяжелое низкое серое небо. Ветер стоял. С ним вместе тополиные хлопья летнего снега стояли в воздухе без движения, то и дело разгоняемые людьми и машинами в суете утреннего буднего города. Радио насвистывало что-то незапоминающееся, перемежая бестолковые песни еще более бестолковой рекламой. Утро как утро, только небо тяжелое.

Придя в офис, извинился перед секретаршей за опоздание. Она, как обычно в такие моменты, округлила глаза и протиснула: «Да ничего…» Затем проверил корреспонденцию: опять же, почти вся подшивка – реклама. Причем по большей части наивная и отталкивающая, не понимаю, неужели кто-то на это клюет?! Почитал новости в нескольких специализированных интернет-изданиях, посвященных медицине.

Мне позвонил друг детства, и мы с ним поболтали немного о бизнесе – его контора поддерживала нашу клинику по юридической линии. Голос моего друга был веселым и насыщенным жаждой общения. Буквально за несколько минут мы подняли много типично мужских тем: и про футбол успели поговорить, и про автомобили, и про его планы на летний отпуск. Мы с моим другом всегда будем вместе – были и будем! Сколько приключений уже пережили на пару! Ничто не сможет нас разлучить! Он повесил трубку, и комнату вновь наполнила тишина, лишь гудели сирен-органами машины за окном. Я встал, подошел к окну и вновь взглянул на небо сквозь современные офисные светло-серые жалюзи, те – слились в единую серость.

За спиной послышался тяжелый грубый топот не одной пары сапог, и резко открылась дверь в мой кабинет. Я обернулся. Одно мгновение на пороге стояли шесть крепких мужчин, одетые в полувоенную, полугражданскую форму, и, видимо оценив ситуацию, вошли внутрь.

– Вы – Максим Николаев? – без эмоций спросил один из них.

Я замер, оглядывая неожиданных посетителей, – на каждом висел автомат Калашникова, явно не подходящий к их одежде, будто взятый от какой-то чужой униформы, кивнул.

– Федеральная служба безопасности, – представился мой собеседник, – следуйте за мной.

Он отошел на шаг от двери в сторону, освобождая для меня проход.

Я не двинулся. Стараясь спрятать волнение, изо всех сил я пытался оценить ситуацию. Что происходит?! Даже на секунду задумался, пытаясь вспомнить, какое преступление я совершил за последнее время, но, конечно, ничего не вспомнил.

– А что, собственно, происходит?! – теряясь в мыслях и догадках, неуверенно промямлил я.

– Вам разъяснят позже, – не втягиваясь в подробности, сухо ответил все тот же мужчина, и как-то даже, мне показалось, агрессивно, настойчиво призвал жестом выйти в дверь.

Расспрашивать что-либо еще – смысла не было. Требовать ордеры и основания было как-то глупо. Никто даже не сказал, что я арестован! Вообще ничего не сказали. Я собрал дипломат и вышел. В приемной, слева, оторопевшая и перепуганная, застыла секретарша, рядом с ней располагалось еще несколько человек в милицейской форме. Все обступили меня, и только временами участливо расступались при проходе каждого дверного проема, пока мы покидали клинику. В светлых просторных коридорах все люди, с которыми проработал долгие годы, жались к стенам и смотрели растерянно мне вслед, когда мой эскорт проходил мимо, гремя тяжелыми военными сапогами. В голове носились мысли. То стаями, то по одной, но, не находя себе объяснения, менялись на другие, а после – исчезали.

Мы вышли на улицу. Перегородив тротуар, меня провели до черного «мерседеса». Просто «Матрица» какая-то! Вся улица пестрела бело-голубыми машинами ДПС. Я сел на заднее сиденье, справа и слева от меня разместились люди из ФСБ. Остальные так же быстро расселись по машинам, и кортеж тронулся, осветив всю улицу мерцанием красно-синих огней. Меня трясло от страха. Я обнял дипломат, будто закрывал им грудь, как щитом, и, судорожно озираясь, следил за тем, что происходит вокруг. Дороги перегородили. Мы неслись с огромной скоростью по улицам города, по прямому, как струна, Московскому на юг. Машины ДПС, что ехали впереди, то и дело отжимали на край дороги медленных участников движения, застигнутых кортежем врасплох, гудели сиренами и кричали на всю улицу через громкоговоритель. На каждом перекрестке стоял инспектор и приветствовал нас, прикладывая руку к виску. Страх мой перемешался с адреналином.

Мы даже не притормаживали на легких поворотах у Московских ворот, неслись со скоростью сто тридцать, меняя полосы движения вне всяких правил. Я крутил головой и старался сохранять спокойствие. Сердце бешено колотилось. Из рации, что находилась у водителя, то и дело доносились обрывки фраз – какие-то середины слов, как можно было понять, что там говорят?! Я тяжело дышал от этого безумия. Голова, окончательно осознав свою беспомощность, перестала воспринимать информацию совсем. Я надеялся только на одно: скоро мне все разъяснят!..

Пулей вылетев из города, кортеж свернул к аэропорту. Мое сердце подскочило. Значит, дело еще более серьезное, чем я себе представлял! Я глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением, положил дипломат на колени, открыл его и вытащил мобильный телефон. Сидящий справа от меня молодой человек безо всяких вопросов взял у меня телефон прямо из руки и заявил: «Вам временно запрещены звонки!» Я растерялся от такой прямолинейности, поглазел немного на него, а потом спросил: «И на сколько долго „временно“?» Он не оценил остроумности вопроса и отвернулся, оставив телефон у себя.

Большая часть машин вереницы остановилась у парковки, а три автомобиля, в числе которых был и наш, миновав здание аэропорта, выехали прямо к самолетам, наконец-то поумерив скорость.

Все остановилось. Защелкали замки дверей, и оба моих соседа вылезли из машины, жестами увлекая за собой. Я выбрался вслед за ними, под пристальным вниманием шофера, который смотрел на меня с еще большим удивлением, чем я на него. Явно кто-то пересмотрел голливудских боевиков. Хотя я не чувствовал себя особенно смешно. Те же шесть человек, что наведались в мой кабинет, обступили меня вновь и проводили к небольшому самолету. Еще и самолет персональный! Я приостановился на мгновение перед входом, взглянул на серое небо, глубоко вздохнул в надежде поуспокоиться и шагнул на трап из четырех ступенек.

Изнутри самолет казался значительно большим, чем снаружи. В бордовом салоне размещалось где-то двадцать-двадцать пять кресел, а дальше был небольшой бар, и штора закрывала еще как минимум такое же по размерам помещение. Я постоял в проходе, осматривая салон, пока кто-то не подтолкнул меня к креслам. Я сел. Даже здесь меня окружили со всех сторон, рассевшись на свободные места. В моей голове гудел шок. Трап подняли, и самолет завелся, оглушая ревом турбин. Я вопросительно крикнул в этот рев, совершенно без надежды на ответ: «А куда мы хоть летим-то?», но тот мужчина, с которым я разговаривал утром, обернулся и вопреки моим ожиданиям кивнул: «В Москву!» Сначала я было обрадовался хоть какой-то информации, но, конечно, это новое знание нисколько меня не успокоило, происходящее оставалось для меня тайной, пугающей и восхитительной.

Мы летели полчаса, минут сорок. Я обдумывал происходящее, то и дело поглядывая на непроницаемые, недвижимые лица окружавших меня людей. Все время полета они провели так же, как и в машине: глядя перед собой и сохраняя полное молчание. До такой степени, что я чувствовал одиночество. Я слышал свое сердце сквозь гул турбин.

Самолет сел очень мягко, даже не заметно. Просто приземлился и затормозил одним движением. Этот получасовой полет вымотал до такой степени, что от напряжения затекла шея и болели глаза. Мы встали и вышли из самолета. Подтверждая мои предположения, у выхода нас ожидали несколько машин, люди в милицейской форме и низкое небо. Меня вели, как будто заключенного: едва ощутимо придерживали за локти и обступали со всех сторон. Аккуратно сопроводили процесс моего усаживания на заднее сиденье роскошного сильного автомобиля, сами расселись по машинам, и мы снова ударились в погоню. Дороги в Москве куда шире, и ехал эскорт с большей скоростью, и автомобили ДПС с еще более сильной агрессией и энергией очищали улицы, одним словом – сумасшествие усилилось. Не прошло и пятнадцати минут, как мы, сделав несколько медленных поворотов на узкие переулки, остановились возле какого-то здания. Старый еще фонд, где-то в центре Москвы. Меня быстро вывели и сопроводили внутрь здания, насыщенного просторными полутемными коридорами, которые, казалось, безо всякой логики меняли направление движения по нескольку раз в течение своего хода. Людей внутри было не много, но те, что были, не обращали на нас никакого внимания: поднимали глаза, только чтобы не столкнуться.

Наконец, взойдя по лестнице и совершив еще пару поворотов, мы проникли в кабинет с очень высокими потолками. На стене за креслом висел портрет президента, стеллажи завалены бумагами и папками, на столе четыре старых телефона разных цветов. Невысокий немного седой крепкий мужчина в очках и костюме стоял у стола и разглядывал процессию. Мы вошли внутрь, и в ту же секунду сопровождающие меня люди удалились из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я остался наедине с господином в очках.

– Здравствуйте, Максим Александрович! – сказал тот, протягивая мне руку.

– Здравствуйте, – несмело отреагировал я.

– Присаживайтесь, нам предстоит нелегкий разговор.

Я неудобно сел. За эти мгновения в моей голове пролетели еще несколько сумасбродных мыслей, касающихся секретных агентов, вербовок и шпионажа. Глупее ничего мне в голову не приходило лет с четырнадцати, но и умнее не приходило уже пару часов. Мой собеседник обошел стол, сел в свое кресло, снял очки и потер глаза руками, выражая собой усталость.

– Вы знаете, что случилось с динозаврами, Максим Александрович? – он посмотрел на меня.

У меня потемнело в глазах. Глупость выросла до размеров вселенной. Теперь в этой каше недостает только Деда Мороза в костюме сосиски в тесте.

– Вымерли! – с уверенностью сказал я, будто сам видел.

– Отчего, как вы думаете?

– Метеорит, – так же кратко и уверенно сказал я.

– Да, метеорит. Все динозавры, огромные, сильные, привыкшие выживать в невероятно тяжелых условиях. Великое разнообразие монстров, приспособленных к различным средам существования, вымерло за пару месяцев из-за столкновения планеты Земля с астероидом в тринадцать с половиной раз меньше нее!

Он замолчал. Мое внутреннее веселье испарилось в дым. Я ждал, он это видел.

– Планету Земля ожидает столкновение с небесным телом в девять с половиной раз меньше нее. А человечество ожидает участь динозавров.

Мое сердце остановилось. Я полностью молчал. Во мне молчало все.

– Вот это вот самое человечество совершило за свою жизнь много ошибок, – продолжил он, не глядя на меня, – войны, атомные взрывы, сколько тысяч видов животных было уничтожено, вся планета захламлена, придуманы деньги, нефть разливали по рекам и океанам. Но что-то хорошее все же осталось даже в этом мире. Последний шаг человечество хочет сделать навстречу чему-то святому, чему-то огромному и великому, как сама планета. Человечество хочет сохранить «человечество» всеми силами.

Я сидел и не слышал ничего, всем сердцем желая проснуться. Мужчина посмотрел на меня и продолжил уже совсем уверенно:

– Столкновение произойдет после послезавтра – шестнадцатого числа, примерно в районе Австралии. Более точно: вся Австралия целиком окажется в районе столкновения с метеоритом. За двенадцать часов до этого на Землю обрушится дождь из сопровождающего метеорит космического мусора и метеоров меньшей величины. Около семидесяти процентов этого мусора сгорит при входе в плотные слои атмосферы, остальные тридцать процентов сметут на своем пути все города и страны. Уже после столкновения метеорный дождь будет продолжаться шестеро суток.