Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг.

Утром позавтракали (шведский стол, Олег селёдки напоследок наелся, потом от жажды страдал). Вся эта ночёвка с питанием стоила по 840 крон на каждого (по 140 долларов). Крис заехал за нами в 8.30. У них рабочий день с 8 до 15.45, большинство магазинов работает с 9 до 16, в пятницу до 19, в субботу с 10 до 14, а в воскресенье все отдыхают.

Поехали в университет за деньгами. Интересные современные корпуса, особенно новое здание департамента рыбных исследований. Проблема парковки: куча стоянок в сугробах, но и куча машин студентов и преподавателей. Пошли сначала в «бухгалтерию» (один человек управляется) заполнять ведомости.

Справку Ингосстраха забыли в машине. Крис дал Олегу ключ от машины и предложил сходить за ней (чтобы получить деньги за оплаченную нами страховку), но Олег испугался, что не найдёт стоянку, и они пошли вдвоём, а я остался заполнять бумажки за себя и Олега. Когда он вернулся, мы бумажки перепутали и расписались не в своих формах. Я подумал, что всё по новой заполнять придётся, но бухгалтерша быстренько замалевала белилами наши подписи, и мы расписались правильно.

Потом зашли в университетский книжный магазин, весьма богатый, где я купил (у меня с собой было 200 крон, купленных ещё в Мурманске) словарик норвежско-английский и обратно за 89 крон, тогда как такой же (даже потоньше) норвежско-русский стоит 149 (спрос и тираж меньше) и настенный календарь с видами Тромсё за 45 крон, который внизу стоит 60.

Получили деньги (я 5360 крон) и отправились меня селить в одну из университетских квартир в центре, рядом с кинотеатром «Фокус», на самой центральной пешеходной улице. Фантастические подземные стоянки, целый город. Остров прошивают насквозь два туннеля и третий под дном пролива на материк. Это не считая мостов.

Поселился я в мансарде с видом на пролив за крышами домов и горы за ним. В вытянутой в длину комнате слева от входной двери миникухня и рядом санузел, справа – спальный отсек, посередине рабочий стол, журнальный столик, диван, кресла, шкаф, стеллаж. Электрические батареи, температуру сам устанавливаешь, какую хочешь.

Затем отправились в Авроральную обсерваторию (она при университете), расположенную на самой вершине острова над центром, а с противоположной (северо-западной) стороны – аэропорт. Поселили Олега в квартире напротив офиса Криса, в старом деревянном двухэтажном здании с живописным видом из окна. В квартире большая кухня с телевизором и три комнаты, одну из которых занял Олег. Перетащили к нему компьютер (PC Pentium 133 MHz, 31 MB), установили на нём Windows-95 и нашу модель, обнаружили нехватку файлов, телефонировали в ПГИ, разыскали Сашулю, она нам по е-мэйлу переслала, что нужно, только кирилика вся искорёжилась в невесть что, но с этим Олег управился. Без обеда работали, запускали модель, потом кофейку-чайку попили, и я пешком ушёл вниз к себе, погулял и спать завалился.

У антенн ЕИСКАТовских радаров. 12 февраля 1997 г.

На следующий день утром пешком вверх за 20 минут до обсерватории по дороге с чудесными видами окрестностей. Сразу поехали на ЕИСКАТ (просто посмотреть знаменитые радары) всё на той же «Тойоте», только за рулём был не Крис, а его молодой напарник по научной работе. Радары находятся в долине одного из фьордов, километрах в тридцати пяти к юго-западу от Тромсё. Антенны и передатчики, конечно, впечатляют. И сугробы ещё выше, чем в Тромсё. Знакомых встретил – Ван Айкена (англичанин), Ритвелда (новозеландец), Коллиса (швед), сидят там, работают. В машине с Крисом обсуждали планы совместных работ. Вернулись в обсерваторию в середине дня, провели первые просчёты (начальные условия, оказалось, не те взяли, пришлось от нулей стартовать), потом японца Сатаноре Нозаву (молодой парнишка из университета Нагойи) с первого этажа к себе наверх затащили, свои картинки показывали, с ним, похоже, Олегу придётся кооперироваться, когда Брекке (директор обсерватории) из Японии вернётся. Потом я ушёл, купил маргарин (400 граммов за 11 крон, самый дешёвый и очень вкусный в качестве бутербродного масла) и пожарил на нём брикетики филе, обнаружившиеся в морозилке моего холодильника, похоже, палтуса.

Утром следующего дня (13 февраля) бегал 50 минут по низу на север. Потом план-задание составлял для Олега, фотографировал по дороге на работу и с неё. Согласовали окончательно план работы с Крисом. Олег уже первый пункт выполнил: внедрил эмпирическую модель атмосферы MSISE90, программа которой оказалась в наличии у Криса, в нашу модель для использования в качестве начальных и граничных условий. Олег дал мне 50 крон на плёнку и я купил упаковку из трёх штук «Кодак 400» за 99 крон, что даже дешевле мурманских цен.

Утром 14 февраля бегал час там же и сразу после бега, не завтракав, пошёл фотографировать улицы и с моста при предвосходном освещении, когда иллюминация ещё не выключена, но небо уже светлое. После завтрака почитал статьи и опять фотографировал уже при ярком солнечном освещении. Потом короткая дискуссия с Крисом, куча статей от него, и потом до позднего вечера (то есть до девяти часов, даже в дежурный магазин рядом с моим домом за хлебом опоздал) с Олегом манипулировали коэффициентом турбулентной диффузии в расчётах.

15 февраля. Утром бегал, потом слонялся до открытия магазинов (суббота!), чтобы купить хлеба и яиц (из Мурманска я привёз с собой только банку ветчины, колбасу и шпроты). Купил мешок булочек (штук 30) за 20 крон и десяток яиц за 21.50. Днём народ заполонил центр, норвежата очень симпатичные, а мы с Олегом любовались своими картинками на компьютере. Дома занимаюсь английским (статьи и «43 урока по идиомам»). Хорошо, что нет телевизора, не отвлекает. Никаких тебе дум и компроматов.

16 февраля. Утром бегал, потом гулял через мост к церкви, фотографировал. Потом к Олегу, нашли ошибки в ночных расчётах, поставили на счёт, пошли гулять-фотографировать через лыжные трассы, вернулись, нашли новые ошибки, поставили снова на счёт, понаблюдали, как он идёт и я ушёл. Цезаря Ла Хоза (перуанца, который редактировал одну из наших статей) встретил у крыльца, не удалось с ним по испански поговорить.

Церковь на материковой части Тромсе. 16 февраля 1997 г.

17 февраля – мой последний день здесь в этот приезд. С утра порадовали Криса результатами: согласие наших расчётов с его измерениями (скорости диссипации турбулетной энергии в мезосфере) просто удивительное. Считай, одна статья есть. Я ему две бутылки водки (ему и Брекке) подарил – «Жириновского» и «Довгань хлебную», он с удовольствием их принял и свозил нас и Трулса Хансона на ланч в отель около аэропорта, а затем меня проводили, и я улетел, а Олег остался до 10-го марта. Денег он тут заработает за месяц больше, чем в ПГИ за год, а жратвы у него из Мурманска достаточно завезено.

Заканчиваю это письмо в ПГИ, в субботу 22 февраля.

Опять в цейтноте: на следующей неделе традиционный всероссийский съезд на Апатитский семинар «Физика авроральных явлений», у нас там два доклада, а картинки ещё не готовы. Пошли лекции у меня (читаю физику нефтегазовикам и геологам), занятия с лицеистами продолжаю вести за себя и Олега. А тут ещё нас с Терещенко Учёный совет ПГИ в член-корры РАН выдвинул. У него есть шанс пройти по дополнительной квоте для молодых (моложе пятидесяти), у меня шансов практически нет (их надо за кулисами обеспечивать), но засветиться в Академии не помешает, а нужно кучу документов оформить. Чем сейчас и буду заниматься вместо того, чтобы на лыжах кататься. День сегодня тихий, ясный, но мороз -19 градусов с утра. В Норвегии, кстати, потеплее было: от -3 до -10.

Иринкино письмо получили, но читали с большим напрягом: почерк без уважения к читателю. Писем ваших ждём с нетерпением. Привет Бирюковым.

Целуем, папа, мама

627. Март. Заказ недель на Тенерифе

М а р т 1 9 9 7 г.

Моё письмо Мите от 26 марта 1997 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Ужас, сколько времени я не писал! А мама оправдывается, что у нас я – писатель. У меня же очередная затяжная запарка. На этот раз проект для INTAS лепил. Знаешь про такую International Association for the promotion of cooperation with the scientists from the New Independent States of the former Soviet Union?

Проект явился плодом нашего норвежского сотрудничества (помимо статьи, которую мы накатали вместе с Олегом, Холлом и Брекке). Его название: «Polar mesosphere and lower thermosphere dynamics: observations and modelling (model development from an expanding measurement database)». В нём предполагается участие трёх российских команд (ПГИ, Мурманский университет и Калининградская обсерватория), двух норвежских, английской и канадской. Но поскольку западным участникам полагается всего 20% гранта, то у них особого стимула напрягаться нет и всё пришлось делать практически мне одному.

Не уверен даже, что они (партнёры) успеют всё вовремя (deadline 2 April) в Брюссель доставить со всеми подписями, поскольку официальный координатор проекта (Брекке, норвежец) в Японии сидит. С японцами, кстати, тоже, похоже, придётся сотрудничать. Калининградцам я предложил, чтобы у них Иван был главным, поскольку именно его деятельность в первую очередь важна для проекта. Согласились. Хотя Кореньков, возможно, в глубине души и обиделся. Привык, что он – начальник.

А в Апатиты на традиционный семинар «Физика авроральных явлений» Шагимуратов сподобился приехать, единственный из калининградцев, с докладом. Не бросает науку, молодец. Терещенко дорогу оплатил (рассчитывали на поддержку семинара от РФФИ, но в этот раз не дали).

С член-корровскими бумажками я тоже провозился ужасно много времени. Оказывается, меня единогласно выдвинули тайным голосованием на Учёном Совете (меня там не было), что меня приятно удивило. Про Терещенко не знаю, не видел его выписку из протокола. Университетский Ученый Совет также поддержал мою кандидатуру, что впрочем шансов не увеличивает. Смешно, конечно, столько сил тратить на безнадёжные затеи (ИНТАС тоже маловероятен), но приходится.

Испанский язык, естественно, заморозился. На лыжах и то пропускаю положенное катание. Хотя погода сейчас само то! Ослепительное солнце, безветренно, по утрам мороз (до минус 18), днём минус 3—5 градусов. Пару раз с мамой, однако, покатались всё же, да раза два я один бегал. Мало. А снегу в марте навалило небывалое количество.

Ещё я развлекаюсь борьбой за свои полярные надбавки в университете. Чтобы их получать, я должен был из ПГИ уволиться на время своих отпусков, а теперь Терещенко не хочет этого делать задним числом и футболит меня к ректору, тот – обратно, так и циркулирую.

Фотографии отпечатал тромсёвские. Кое-что увеличил до 15 на 21 и развесил у себе в кабинете на кафедре перед своим столом. Любуюсь. Надо будет кое-что из прежних снимков увеличить.

С лицеистами вожусь. Один (Сюрин Антон, наш с Олегом питомец) в Обнинск поехал на Всероссийскую конференцию юных учёных.

Рад удачному старту «Балтики». Был на «Локомотиве»? Я там видел по телевизору калининградских фанов. Жду отчётов.

На ваучер твой я заказал Канары (Тенерифе) с 3 октября и в RCI приветственную неделю с 10 октября. По ваучеру ответ будет только в конце апреля (рано ещё, говорят), тогда уточню и приветственную неделю. Деньги за неё уже отправил. Писем твоих ждём с нетерпением.

Крепко целуем. Папа, мама.

27 марта. Мише – 12 лет!

30 марта. Забыл раньше записать о жутком событии, происшедшем где-то в начале марта: Пивоварова избили в своём кабинете (в бывшем Институте, а теперь факультете менеджмента, экономики и права МГТУ), он, говорят, даже не успел разглядеть кто. В больницу попал с сотрясением мозга. За что и других подробностей не знаю.

31 марта. Не поспели с ИНТАС, и из РФФИ отлуп пришёл. Обидно.

С ИНТАС, конечно, поздно спохватились. А тут ещё пасхальные каникулы в Европе всё остановили. Может, к следующему сезону поспеем.

А на РФФИ я надеялся, поскольку Фельдштейн обнадёжил ещё в Москве на семинаре памяти Шабанского в МГУ: он, мол, рецензентом был и отзыв хороший написал. В этом году ПГИ всего три гранта от РФФИ получил супротив пятнадцати в прошлом.

628. Апрель. Ельцин с Лукашенко союз создали непонятный. Катание на лыжах с загоранием. Гострем умер

А п р е л ь 1 9 9 7 г.

2 апреля. Ельцин с Лукашенко Союз создали непонятный.

17 апреля. Провожали Марию Степановну Сухоиваненко на кафедре. Опять я «Узником» народ озадачил, одна Татьяна с Боголюбовской кафедры правильно автора назвала.

18 апреля. От Ивана по телефону узнал, что Гострем умер в доме престарелых, в мае ему 83 должно было исполниться. Про Этель и детей его никто ничего не знает.

21 апреля. Читаю с ужасом шедевр Никонова и Путинцева (дополнительные главы по молекулярной физике для школьников). Вот халтурщики-то! Доцент с профессором! А реакция у них на мою критику такая: – Спасибо, Александр Андреевич! Как скажете, так и сделаем, все замечания учтём!

Мне же легче за них учебник написать, чем все замечания сделать. Штук сто сделал, однако.

26 апреля. Ноль – плюс 4 градуса, ясно, ветер северо-западный, умеренный. Великолепно катался коньковым ходом по насту Большого Питьевого озера.

27 апреля. ПАСХА. Минус 3 – плюс 5, ясно, ветер юго-западный, умеренный. Катались с Сашулей по третьему маршруту, я – коньковым ходом.

29 апреля. 50 лет Терещенке (Е.Д.) в ПГИ справляли. Были в основном апатитяне (Иванов, Леонтьев, Щур, Сахаров, Белоглазов, Яхнин) и местная обслуга. Мы с Сашулей были приглашены на банкет для избранных, где я поднабрался, общаясь в основном с Леонтьевым и Щуром, за что Сашуля на меня справедливо рассердилась.