Лошадь вздыхала и жаловалась сама себе на жизнь. Что стала она старой и ей уже трудно стоять на ногах целый день. Что одна нога у нее хромая и короче других, и ей из-за этого трудно ходить.
– Всю жизнь я работала как ломовая лошадь. А теперь меня и пожалеть-то некому.
– Такая старая, да еще и хромая! – сказал Дунь-Дунь презрительно. – Чего тебя жалеть-то!
– А? Что? – спросила лошадь, которая еще и плохо слышала.
– Да кому ты теперь нужна такая! – крикнул ей Дунь-Дунь и побежал по улице. Мимо него проезжали машины, от которых противно пахло бензином, шагали чьи-то ноги, крутились колеса со спицами, и надо было успеть от всего этого увернуться. Совсем рядом с ним пробежала компания бродячих псов, и он ненароком услышал их разговор.
– Эх, тяжело быть бродячей собакой, третий день не удается хоть что-нибудь съесть. Аж животы подвело! Что за жизнь собачья!
– До чего неприятные создания, – подумал Дунь-Дунь. – Нечесаные, неопрятные. Надо от них держаться подальше.
Взял и крикнул им вслед:
– Оборванцы! – и скорее побежал дальше.
Добежав до конца улицы, он увидел, как в огромной луже барахтается грязная свинья необъятных размеров. Она пыталась встать на ноги, но не могла и только причитала сквозь слезы:
– Глаза мне залепило грязью, и я ничегошеньки не вижу.
На ней был ошейник с поводком, и сразу было видно, что это не простая свинья, а дрессированная.
– Чего ты тут разлеглась? – спросил Дунь-Дунь.
– А ты кто? – спросила свинья.
– Я – принц Дунь-Дунь, сын императора всех хвостатых!
– Видишь ли, малыш. Я уже давно здесь лежу. Я потерялась и никак не найду дороги назад. Когда-то я была такой розовенькой, такой чистенькой, красивой и резвой, выступала в цирке с моим хозяином. Это был лучший номер на арене. Но цветы и аплодисменты вскружили мне голову. Я решила, что все это только благодаря моим талантам и что мой хозяин мне больше не нужен. И вот однажды я ушла от него, даже не попрощавшись, в поисках еще более красивой жизни.
Свинья тяжело вздохнула:
– Как видишь, я поступила по-свински и жестоко наказана за это. Теперь я совсем опустилась и погрязла в этой луже. Да еще глаза залепило. Никогда мне не выбраться отсюда. Как я была глупа и слепа, и как я теперь раскаиваюсь! А ведь хозяин меня так любил.
– Фи, какая противная! Грязная, неблагодарная, – подумал Дунь-Дунь. И, пробегая мимо, прокричал:
– Так тебе и надо! Не надо было быть такой свиньей!
Он шмыгнул в тень старого развесистого дуба и услышал пронзительный писк. Это в гнезде сороки просили есть маленькие птенцы. Они были совсем одни и так пищали от голода и страха, что хоть уши затыкай. Что Дунь-Дунь и сделал, подумав: фу, какие горластые! И чего их родители не кормят!
– Эй, вы, потише там! Разорались! – крикнул он им и побежал дальше.
Нет, нет, нет, совсем не такой представлял себе принц Дунь-Дунь жизнь наверху! Все было совершенному по-другому. Во весь горизонт, сколько хватало взгляда, в мареве раскаленного от зноя воздуха раскинулся город, у которого не было ни конца, ни начала. В лучах слепящего солнца сверкали громады небоскребов, отражая горячее бесцветное небо. У их подножья ютились маленькие квартальчики старых деревянных домиков – хутунов, из которых давно выселили людей. А прямо над головой Дунь-Дуня возвышалась невероятная по своей величине гигантская железная гора – это была городская свалка разбитых и старых автомобилей. Свешивались, грозя обрушиться прямо на Дунь-Дунь, изуродованные части брошенных машин, ржавых, искореженных в авариях, когда-то таких красивых, быстрых, блестевших яркой краской и пугавших прохожих своим ревом.
Теперь они смотрели на Дунь-Дуня глазницами выбитых фар и, казалось, готовы ожить, чтобы наброситься на него. От страха маленький Дунь-Дунь присел, а потом стремглав бросился бежать через дорогу.
Перебежав дорогу, он увидел большой каменный дом. Двери его были приоткрыты, и Дунь-Дунь решил заглянуть туда из любопытства. Внутри было темно и прохладно.
Из кладовки пахло чем-то вкусным. Дунь-Дунь сглотнул слюну, вспомнив, что не ел с утра, и пошел на запах. В углу комнаты он увидел странную железную конструкцию, внутри которой и лежало что-то вкусненькое. Но как-только Дунь-Дунь попытался откусить кусочек, как что-то громко щелкнуло и что-то железное больно-пребольно прищемило ему ногу.
– Ай! – закричал Дунь-Дунь. Искры посыпались у него из глаз, но главное, он почувствовал, что не может пошевелиться под страшной железкой. Это была ловушка! Ужас охватил бедного Дунь-Дуня. Такого страха он не испытывал никогда в своей жизни. С каждой минутой становилось все больнее и больнее, а надежда покидала его, ведь он был совсем один, и помочь ему было некому.
Вся жизнь промелькнула у него перед глазами: беззаботное счастливое детство, родной подземный дворец и добрые, любящие его родители.
– Никогда, никогда больше я не увижу их! – приуныл Дунь-Дунь. – Зачем я ослушался своего мудрого отца? Как я мог так поступить?
Томительно шли часы. Одна мысль грустнее другой сменялись в голове бедного Дунь-Дуня.
– Как я жил раньше, как глупо и никчемно прошли мои лучшие годы! Вместо того чтобы постигать науки, читать книги, учиться искусствам, помогать в трудах моему замечательному отцу, я тратил время в пустых развлечениях, играл с утра до вечера в стрелялки. Теперь все кончено! Чем я лучше той неблагодарной свиньи? Я ведь тоже поступил по-свински, сбежав от моего папочки, который был так добр ко мне. Я не сделал в жизни ничего полезного, ничего хорошего, за что он мог бы мною гордиться. И теперь также бездарно должен закончить свой век…
…А в это время в чайном домике, где наши друзья со страхом и восторгом слушали историю принца Дунь-Дуня, почти стемнело. Но никто этого даже не заметил, так внимательно все слушали увлекательный рассказ маленького, но смелого мышонка. На улицах зажглись фонари, и под окнами были слышны осторожные шаги одиноких прохожих.
– Ах, как интересно вы все это рассказываете! – сказала Красавица Ли со слезами в голосе. – Но что было дальше? Как вам удалось выбраться из западни?
И все вокруг, захваченные необычным рассказом Дунь-Дуня, стали его просить: ну, пожалуйста, ну что же там было дальше, мы очень хотим знать, чем все закончилось! И Дунь-Дунь продолжал.
– Его Высочество уже совсем отчаялся, но тут в соседнем углу он услышал легкое шуршание.
– Кто там? – прошептал он испуганно.
На свет из темноты показалась маленькая мышка-полевка.
– Ой, бедный, глупый мышонок, – пискнула она, – как тебя угораздило попасть в мышеловку? А если бы я не пробегала тут за едой для моих деток, кто бы тебя нашел? В этом старом доме не живет ни одна живая душа! Дом давно выселили, и его готовят к сносу. Эх вы, ребятенки, ребятенки, бедные ваши мамы. Вечно вы суете нос туда, куда не надо. То в розетку, то в мышеловку. Ну, ладно, потерпи-ка, сейчас я попробую тебя вызволить.
Она сбегала в угол, отыскала большой железный гвоздь, вставила его в пружину мышеловки и поднажала изо всех сил. Старая, ржавая пружина заскрипела, и щеколда, придавившая Дунь-Дуня, ослабла. Едва живой, он выскользнул из плена. Отдышавшись, хотел было поблагодарить свою избавительницу, но ее уже и след простыл. Даже ничего не попросила за помощь, подумал Дунь-Дунь с удивлением.
А Феликс говорит, что за все в нашей жизни надо платить. Значит, не за все? Потирая бока, охая и хромая, Дунь-Дунь вышел на улицу из злополучного дома и поплелся искать лаз в подземельное царство. Тут он увидел хромую лошадь.
– И чем я теперь лучше ее? Как же непросто жить, когда у тебя хромая нога!
Лошадь стояла над горкой сена, но есть не могла, потому что одна нога у нее была короче другой и когда она наклоняла голову, ее начинало шатать, и ей приходилось выпрямляться, чтобы не упасть. Так и стояла, голодная, несчастная, забытая всеми. Недалеко от входа лежала груда щебня для ремонта старой мостовой. Немного поразмыслив, Дунь-Дунь стал подкатывать камешки под хромую лошадиную ногу – один камешек за другим. Скоро их образовалась целая горка!
– Если вы поставите на эту горку ногу, вам будет легче, – сказал Дунь- Дунь.
Он страшно устал, даже взмок. Никогда в жизни он не трудился так много и так долго.
– Ну, спасибо тебе, мальчик, – сказала лошадь. Она поставила хромую ногу на каменную горку и сразу обрела равновесие. Теперь она могла дотянуться до сена и наесться вволю! – Ты очень добрый и трудолюбивый.
– Да не очень, – ответил усталый Дунь-Дунь, но все же ему было приятно это слышать.
Он попрощался с хромой лошадью и отправился дальше. Дойдя до конца улицы, увидел знакомую слепую свинью в грязной луже. Она все так же лежала и всхлипывала, жалуясь на свою несчастную жизнь.
– Да ладно вам, не надо так печалиться, – сказал Дунь-Дунь. – Попробуем найти вашего хозяина! Знаете, я ведь тоже поступил по-свински, сбежав из дворца без спросу. Хотя папочка был так добр ко мне. Но я этого совсем не ценил. Теперь вот тоже раскаиваюсь.
Он влез в лужу и едва не захлебнулся, такая она была глубокая. С трудом, но все-таки дотянулся до поводка и вывел свинью на сухое место. Зачерпнул воды и промыл ей глаза, после чего они вместе пошли искать бродячий цирк, из которого сбежала свинья. Долго шли, и вот на окраине города показался шатер в разноцветных лентах. Заволновалась свинья, захрюкала от радости. На ее хрюканье выбежал из шатра клоун и всплеснул руками.
– Моя любимая свинка! – закричал он радостно. – Где же ты была так долго, моя красавица!