Неолит – не заграница

И Шнорре поведал о том, что, в немалой степени, поразило Зуранова. Михаил Арнольдович жил со своей женой, в прошлом, адвокатом Зинаидой Марковной в обычной трёхкомнатной квартире, почти, в центре города. Охрану они дома не держали, не считали нужным, полагали, что врагов у них нет и быть не может.

Кабельный завод – другое дело. Там у Шнорре имелась охрана, по долгу службы, и личный шофёр. Тут от установленных правил он не отступал. Если надо жить, как все, то уж, бог с ним. Жена его, по совету мужа, оставила адвокатскую практику и ушла на пенсию. Да и жили, одним словом, не бедно. Ещё очень даже серьёзно в материальном плане помогали своим сыновьям, простым инженерам, их семьям.

Накануне вечером, точнее, двое суток тому назад, его жена уехала на их личном джипе «Ланд Крузер» к подруге, в пригород, в село Матвеевка. Решила навестить школьную подругу, некую Эльвиру Николаевну Вдовину, бывшего учителя истории, которая сменила городскую суету на деревенский быт. А что еще можно придумать более лучшее и приемлемое для одинокой женщины в пенсионном возрасте?

Михаил Арнольдович позволял своей супруге, старушке, как он её называл, немного путешествовать по родному краю. Он знал, что скоро и он оставит свой не очень удачный бизнес и посвятит остатки своей жизни жене.

Дела, действительно, на кабельном заводе складывались неважно. Постоянно что-то мешало предприятию выйти в число тех, чья продукция пользовалась бы повышенным спросом. Пусть в регионах России, о зарубежных партнёрах речи не велось… Но конкуренты давили всеми законными и не очень способами на их завод. Дело дошло до того, что даже заработная плата рабочим, не очень высокая, задерживалась. Почти не существовало должного выхода продукции на потребителя, значит, и доход составлял минимум. Одним словом, имелся целый ряд причин и проблем, которые не давали возможности подняться его предприятию на должный уровень…

И вот сегодня, рано утром, кто-то поставил перед дверью квартиры Михаила Арнольдовича картонную коробку. Позвонили. Шнорре открыл… Никого и ничего не увидел, кроме картонной коробки почти у своих ног за порогом. Сначала он подумал, что это, может быть, взрывное устройство. Но через несколько мгновений такая мысль показалась ему нелепой и смешной. Кому он нужен со своим убыточным предприятием и личными, не такими уж крутыми, прибылями?

Ясно, что пошутили хулиганистые дети и принесли к его обители какой-то хлам. Но любопытство старика Шнорре не знало границ, поэтому он решил внести коробку в квартиру. Если там окажется какой-нибудь хлам, то завра его унесёт в мусорный ящик домработница Марта Анджеловна Бозявина – и все проблемы.

Он занёс коробку в квартиру, отрыл её прямо в коридоре. И в ней оказалась, завёрнутая в большой целлофановый пакет… отрубленная голова его жены, Зинаиды Марковны. То, что испытал в доли секунды Шнорре, описать трудно. В единый момент он лишился всего того, что являлось для него самым… дорогим. Он выронил голову из рук и упал, схватившись за сердце, прямо тут, в прихожей.

Сколько минут и, может быть, часов пролежал так в коридоре, придавив отрубленную голову животом, старик Шнорре, не знал. Ему это было без разницы… Но помаленьку пришёл в себя, видимо, сердце у старого еврея было ещё крепким.

Шнорре спрятал страшную находку… «сюрприз» в морозильную камеру холодильника, стоящего в его кабинете. Совсем недавно тут лежали куски баранины, перекочевавшие совсем не давно в другой холодильник, поменьше стоящий рядом. Как будто знал, словно предвидел, что так получится…

Старый предприниматель и бизнесмен находился в шоковом состоянии, поэтому, «успокоившись», как бы, уже и не осознавал, что с ним произошло. Михаил Арнольдович достал, из холодильника початую бутылку коньяка «Камю» и прямо из горлышка выпил почти всё её содержимое. Надо было что-то предпринимать? Первым делом, вызвать полицию. Шнорре подошёл к телефону, но звонить не стал.

Интуиция подсказывала ему, что с этим торопиться не стоит. Да и он всегда, в любое время, сможет обратиться в органы правоохранительного порядка за помощью.

Влиятельных друзей у него имелось много. Но он знал, что они далеко не все из тех, кто познаётся в беде. Ситуация осложнялось ещё и тем, что он не состоял, легально и не легально, ни в каких мафиозных структурах. Но слышал, к примеру, от авторитетных людей, что там не только числится, но и даже частично заправляет генерал полиции Листрилов. Шнорре допускал, что данная информация может быть не совсем точна. Тем не менее, перестраховался. На всякий случай.

Шнорре никак не мог понять то, кому и зачем понадобилась смерть его жены. Зачем надо было отрубать ей голову и оставлять перед входной дверью его квартиры? Что происходит? Он подошёл к пустой коробке, в которой только что лежала страшная посылка. Старый предприниматель без труда нашёл в ней записку. Листок из обычной тетради в клетку, сложенный вчетверо.

Довольно грамотным языком там было написано синими чернилами, обычной шариковой авторучкой, печатными буквами: «Если ты, старый идиот, сообщишь об этом полиции, то мы отправим туда же и твоих сынков с их шлюхами и выродками! А на закуску – и тебя, гнида! Долги надо платить. Двадцать тысяч долларов. Позвоним! Жди! Дернёшься – посадишь себя на кол. Доброжелатели».

«Какая наглость! Они ничего не боятся! – подумал Шнорре. – Но почему так мало? Не два миллиона, не двести тысяч, а только… двадцать тысяч «баксов». Мелковаты бандиты? Или требование мизерного выкупа – всего лишь, некоторое прикрытие криминальной истины? Значит, у них всё схвачено. Тут просто – издевательство надо мной… с определённой целью. Но у меня и Зины не существовало никаких долгов. Зинуля ничего не скрывала. Я знал бы…».

Допив остатки коньяка, вытирая рукавом пиджака набежавшие слёзы, он, наконец-то, принял решение. Позвонил не на завод, а прямо домой, своему заместителю, человеку мутному и, что называется, с хитрой задницей, Мартемьяну Захаровичу Рыжих, сказал, что не очень себя здорово чувствует и берёт недельки на две отпуск.

«Рули там самостоятельно, Захарович, – как можно непренуждённейи веселей, сказал в телефонную трубку Шнорре. – Да, вот ещё что. Машину с охраной за мной не посылай. Всем привет!».

Почти сразу же после случившегося Шнорре, не теряя ни минуты, поехал прямо домой к своему «юному другу», новоиспечённому адвокату, к Денису Гранкину. Категорически плевать на то, что ещё очень рано! Он поймёт! «Да, я ему почти что, родной дядька». В полном одиночестве (гражданская жена Гранкина была в очередной командировке), заспанный, открыл дверь, и ничему не удивляясь, пригласил раннего гостя в дом:

– Проходи, Михаил Арнольдович! Садись и рассказывай, что произошло. Ты ведь просто так ко мне бы не пришёл.

Шнорре, что называется, не стал тянуть кота за хвост и выложил всё, как на духу. Показал Гранкину записку. Денис немного подумал и сказал:

– Мне трудно представить, что тёти Зины больше нет на свете. Ведь именно она и помогла мне… пробиться в адвокаты. Всё правильно! В полицию обращаться… не стоит. По многим причинам. Одна из них заключается в том, что бандиты могут запросто реализовать свой коварный план. Скорей всего, здесь, в записке, не просто угрозы. Возможно, что там, в полиции, у них имеется свой человек и… не один.

– Ещё, Степан и Дмитрий не знают, что их матери нет в живых, – с глубокой печалью сказал Шнорре. – Они узнают… Они весь город перевернут, на уши поставят, но найдут сволочей.

– Не горячись, Михаил Арнольдович. Не всё, видимо, так просто, как ты думаешь. Мне кажется, что тебе прямо сейчас надо обратиться к моему однокашнику Зуранову. Парень он со странностями, но как сыщик… нормальный. Езжай прямо сейчас к нему в контору! Пока ты добираешься до места, и он в своём детективном агентстве появится. Моли бога, чтобы он сейчас не находился в очень дальней командировке…

Очень внимательно Зуранов выслушал сумбурную, очень схоластичную иповедь Шнорре. Он понимал, осознавал, что в данной ситуации он должен, как человек, как юрист прийти на помощь предпринимателю. Но ведь ещё на нём, Зуранове, висело и дело скульптора Воротова. Придётся разрываться на части. Делать невозможное.

Алексей несколько раз прочитал записку, присланную Шнорре в картонной коробке вместе с отрубленной головой. Странно, если директор кабельного завода, как и его покойная жена, ничего и никому не должен, то не понятно, о каких двадцати тысячах долларов идёт в дерзком и наглом послании речь. Сумма для таких людей, как Шнорре, плёвая. Не составит труда её выплатить. Но речь уже едёт не об этом. Жестокое зло содеяно, и поэтому преступник должен быть наказан.

Явно то, что бандит писал своё послание торопливо, хотя и печатными буквами, причём, явно, левой рукой. По логике, убийцы и вымогатели – одни и те же лица. А может быть, одно… лицо? Кто? Что? Зачем? Зуранов неплохо знал покойную Зинаиду Марковну. Она была хорошим адвокатом, справедливым человеком… никогда и никому не причиняла зла. Ей удалось в суде выиграть несколько очень, как говорят, провальных дел – освободить прямо из-под стражи людей, абсолютно не причастных к преступлениям.

Может быть, данный факт и стал причиной её гибели? Кто-то из настоящих преступников глубоко обиделся на неё за то, что невинные люди не только не пошли паровозом, что называется, но даже и не стали козлами отпущения.

Тут же Шнорре из офиса Зуранова позвонил школьной подруге Зинаиды Марковны, бывшему педагогу Эльвире Николаевне Вдовиной. Оказалось, что жена Шнорре так и не появлялась у неё. Значит, бандиты перехватили его супругу по дороге. Получается, что «Ланд Крузер», на котором она уехала, по сути, в угоне. Но заявлять в полицию было опасно потому, что… бандиты могли сразу же привести свои угрозы в действие.

– Постарайтесь, Михаил Арнольдович, сейчас ничего о том, что произошло, не рассказывать своим родственникам. Не усложняйте и без того не простое дело. Не надо подставлять своих сыновей… Мы ведь пока не знаем, откуда ждать удара.

– Но не по-людски ведь получается, Алексей Владимирович!

– Извините, но что вы сейчас будете хоронить? Отрубленную голову? А потом? Что остаётся потом? Ждать собственной смерти? Да и ваших родственников не пожалеют… Не помилуют! Скоей всего, иначе не произойдёт.

– А ты жесток, дружок-пирожок. Режешь матку-правду, не взирая на мои седины.

– Какая там, к чёрту, жестокость! Я просто реально смотрю на вещи, – Зуранов в сердцах бросил пустую пачку из-под сигарет на журнальный столик, достал тут же, из шкафа, новую и закурил, подошёл к телефону. – Я сейчас вызываю такси. Прямо к подъезду вашего дома подъезжать не будем. Остановимся за углом. Первым в свою квартиру пойдёте вы. А я – через пять минут. Позвоню по домофону.

– Вы думаете, Алексей, что они за мной следят?

– Не думаю, Михаил Арнольдович. А я уверен в этом на сто процентов.

– Знаете, на ближайшее время у нас с вами найдётся выход из создавшегося положения. У меня в гараже стоит, не очень старая, но довольно не плохая «Шкода». О ней, мало кто знает. Она на ходу. Сегодня же, оформлю на вас доверенность… Машина, по сути, ваша. Попозже всё сделаем, как надо. Я человек честный, помимо этого хорошо тебе… вам оплачу.

– Принимаю подарок… в счёт гонорара, машина нам будет необходима, – согласился с ним Зуранов, глядя в окно. – А пока выход из положения есть. Вон, на такси подъехал Гранкин. Решил… тоже поучаствовать.

Не торопясь, Зуранов зашёл в соседний кабинет и вынес оттуда пару наручников и кобуру с пистолетом системы Стечкина. «Браслеты» спрятал во внутреннем кармане. А «волыну в костюме", как выражаются «угланы», пристроил на брючном поясе, под курткой.

– Ты полагаешь, Алексей, что пистолет и наручники пригодятся? – полюбопытствовал Шнорре. – Неужели прямо стразу так далеко дело и зайдёт.

– С пистолетом любой мастер кун фу чувствует себя уверенней, – полушутя ответил Зуранов. – Пригодится! Он у меня, этот… Стечкин, нигде не числится. Оружие давних времён. Один бомж подарил мне его в молодые годы.

Не теряя времени, Алексей и Михаил Арнольдович, вышли из офиса на улицу.

Уже через полчаса они, втроём, находились в квартире Шнорре. В стенах четырёхкомнатной квартиры, в принципе, довольно скромного жилья небедствующего предпринимателя Зуранов и Гранкин прекратили разговоры, не относящиеся к делу. У пьяного и в конец расстроенного предпринимателя по щекам потекли слёзы, когда он извлёк из морозильной камеры холодильника страшную… посылку. Он вынул из целлофанового пакета голову жены, положил её на стол, потом стал гладить рукой промёрзшие волосы на голове, тихо говоря: «Я с тобой, Зинуля. Никто нас не разлучит».

Зуранов и Гранкин бесцеремонно, почти силой, посадили хозяина квартиры в кресло. Алексей достал из холодильника бутылку с минеральной водой, налил в кружку и молча подал Михаилу Арнольдовичу. Он выпил, в данном случае, живительную влагу залпом. Все трое закурили, и Гранкин сказал, рассудительно, по-житейски:

– Нет! После такого страшного зрелища во мне навеки вечные умер адвокат. Куплю пару магазинов, родичи помогут… И буду со своей Полиной заниматься торговлей. Плевать я на всё хотел! Я не желаю больше защищать… преступников. Я уже знаю, что у них там, многое схвачено.

– Всё у вас с Полиной получится, – согласился с ним Зуранов, – если у тебя будет надёжная «крыша».

– Она есть. «Крыша» – это ты, Лёха! Ты знаешь, я бережлив, – с грустью сказал Гранкин, – но, тебе буду платить… нормально.

Хозяин квартиры вышел в другую комнату. Пока молодые правоведы осматривали голову и прикидывали, что и как, с большим свёртком к ним вернулся Шнорре. Он протянул их Зуранову и сказал:

– Это доллары. Здесь двадцать три тысячи, Алексей. Моё слово такое. Или ты передашь их преступникам, чтобы они… не трогали моих детей, или возьми себе… за работу. Но бандиты должны быть наказаны.

– Гонорар, в принципе, очень солидный, – грустно улыбнулся Зуранов, – но пока пусть они полежат у тебя в сейфе, Михаил Арнольдович. Мне сейчас их некуда пристроить. А потом нам ваши «баксы» здорово пригодятся. Преступников мы посадим на кол… Одним словом, накажем… по полной программе.