Письма из бессмертия

– А может, дочка, останешься? На ферму устроишься или ещё куда-нибудь? – с надеждой спрашивала мать. Дел-то на нашей земле, слава богу, хватит.

– Мама, не беспокойся, я каждый год буду вас навещать.

Слово она своё сдержала. Приезжала часто в родные места – сначала одна, потом с мужем, а после уже и с детьми. Душой отдыхала в родной Варварьевке, где она ещё ребёнком погружалась в мечту о своём будущем.

Приехала она в Комсомольск в 1957 году, и город поразил её. Красивые деревянные дома растягивались вдаль, не было районов, где не велось бы строительство. Каменных домов, конечно, меньше. Но она этого не замечала – ведь, честно говоря, других городов не видела ещё.

– Нам сейчас просто позарез нужны каменщики, бетонщики, штукатуры, – откровенно сказал директор ФЗО № 18. – Отгрохали мы здесь очень много и строили на совесть. А теперь всё это ломать надо и возводить добротный белокаменный город. Вот так.

Мария понимала, почему он перед ней всё наболевшее высказывает – потому, что видел будущего строителя перед собой, которому внушал, что надо хорошо учиться, во всё вникать. Честно сказать, Грудцина уже потом отчётливо поняла, что в о время готовили их, всё-таки, в спешке – нужны были, как можно скорее, рабочие руки строителей.

Она продолжала рассказывать. Рая слушала

…Молодой бригадир добродушно посмеивался: неопытная ещё девчонка, мастерок, как ложку держит.

– Машенька, да ты не сердись, я же беззлобно шучу, говорил он ей. – Я ведь и сам строителем не родился. А ты присматривайся, делай, как я. И всё у тебя пойдёт.

Интересным парнем казался ей бригадир – энергичным, особенным. «Такого, наверное, девушки любят», -тайком вздыхала она и тут отгоняла от себя «личные мысли»…

За считанные месяцы многое Мария сумела понять. Время ценить научилась, стены штукатурила быстро, но уже без ошибок. Одного только не понимала: почему, когда останавливались возле неё ребята из соседней бригады словом перекинуться, мрачнел и злился её строгий наставник. И даже порой обрывал беседу на полуслове: хватит, мол, лясы точить, когда дело ждёт. А однажды подошёл к ней после смены и глухо – шутя, что ли, сказал:

– Фамилия что-то твоя мне не нравится – непонятная какая-то… Си-мо-нен.ко.

Маша вспыхнула:

– Знаешь что, ты мою фамилию не тронь! Понял?

– Да что ты… – заволновался Геннадий. – Я же не о том… Я про то, что моя фамилия тоже ничего… Словом, – выдохнул он, – прошу тебя стать Грудциной, супругой моей, то есть.

Рая Буркова шла рядом с Марией Евдокимовной, слушала её рассказ и поражалась той простоте, с какой наставница делилась с ней самыми сокровенными своими воспоминаниями. Буркова, как и её подруги, молодые строительницы, многое слышала о бригаде Новиковой, старейшем коллективе всего треста и управления. Именно новиковцы строили швейную фабрику, участвовали в пуске первого в городе трамвая, работали на строительстве депо, возводили здание библиотеки имени Николая Островского, а жилых домов, детских садов и школ столько построили за долгие годы – не счесть.

Многое доводилось им делать впервые, и это понятно. Ведь СУ-2 – старейшее в городе юности, созданное из тех комсомольских бригад, которые штурмовали в далёком 1932 году глухую тайгу. Они шли тогда на кедровую падь с топорами и пилами, при помощи ломов и верёвок валили столетние деревья, буквально отвоёвывая каждую пядь земли у непроходимой чащи.

– Я, Рая, вот уже больше десяти лет в бригаде Клавдии Кирилловны, -завершила свой рассказ Грудцина. – Ты тоже люби и цени наш коллектив. Это настоящие рабочие люди. Каких, впрочем, немало… И ещё, – добавила она. – Нет ничего твёрже и ценнее, чем слово рабочего человека. Я, к примеру, решила план трёх лет пятилетки выполнить к 13 августа, ко Дню строителя – и слово своё сдержу.

Они прошли до конца всю улицу Калинина На трамвайной остановке Рая попрощалась с Марией Евдокимовной. Справа, сквозь наплывающий вечер, едва вырисовывался силуэт строящегося здания. Рая зажмурила глаза и представила, как въезжают в этот дом новосёлы, как рядом строятся такие же высокие, красивые, похожие и не похожие на этот. Растут, словно из-под земли. Она подумала, что творение их рук – эти новые жилые массивы – шаги в завтрашний день, который не имеет предела.

«Гвардейцы десятой пятилетки», г. Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1978 год

Апельсины для Полярного

На чёрном зимнем небе мириады звёзд. Вселенная, встречая Новый год, украсила себя несметным числом ярких и слабо мерцающих огней. Давно уже самолёт набрал высоту и летит с огромной скоростью, но, кажется, что он застыл на месте, провис над спящей землёй. И если бы не шум мощных реактивных двигателей Ил-76, не редкие «воздушные ямы», ощущение полёты было бы ещё меньшим.

Не диво ли, что этакая махина летит в ночном небе, подвластная рукам и разуму людей? Жаль, что многому мы разучились удивляться. А большинство пилотов и штурманов утверждает, что якобы, что машина «чувствует», «мыслит», «понимает»… Наверное, равнодушный профессионал не смог бы так выразиться. Не дано ему видеть в самолёте живое существо. Но таких в авиации мало. Больше тех, кто в буднях рейсов по-настоящему обретают крылья, волнуются за штурвалом, будто в первый раз, в мыслях разговаривают с самолётом, как с товарищем. И никуда от этого не деться. Здесь, в небе, ремесло становится искусством.

Из грузовой части самолёта в пилотскую кабину вошёл бортоператор Михаил Владимирович Кривицкий. Пахнуло ароматом апельсинов и яблок.

– Чаёк уже закипает, ребята, – сообщил он. – Взбодриться не помешает. Евгений его там до ума доводит.

– Вот и славно, – командир экипажа Беляков снял наушники. – Что значит настоящий запах фруктов. Воздух насквозь пропитан. В Полярном довольны будут.

– Мы северянам, по сути дела, новогоднее настроение везём, засмеялся второй пилот Кутырев, – свежие фрукты и новости…

Истоки сплочённости экипажа начинаются на земле. Людей сближает не только профессия, думы и разговоры о ней, но и «мелочи жизни». «Мы к тебе, Слава, на чай нагрянем», «Послушай, у тебя есть крючки на карася?», «Ты объясни мне, как полки для книг делал». Но главное, пожалуй, не это. Есть между людьми, близкими по характерам, взглядам на жизнь, невидимые связующие нити… И хорошо, когда они прочны.

Не один десяток рейсов совершил экипаж Вячеслава Дмитриевича Белякова на самолёте третьего поколения Ил-76. Это и Душанбе, и Владивосток, и Красноярск… Перевозка народнохозяйственных грузов, оборудования, продуктов питания. С высоты ему хорошо видно, как преображается земля, предприятия новые строятся, дороги, поля пшеничные зеленеют, где их раньше не было. Но самая знакомая для экипажа дорога в якутский посёлок Полярный, к добытчикам алмазов. Доставляется туда всё: от специального оборудования до охотничьего снаряжения.

Эта воздушная трасса вообще близка иркутским лётчикам. Пожалуй, редко встретится пилот или штурман в Восточно-Сибирском управлении гражданской авиации, который бы не летал на север. С каждым годом таких рейсов всё больше и больше. Обживаются глухие и неведомые края, обрастают людьми. Недалеко то время, когда поднимутся в таёжных местах Иркутской области нефтяные вышки. А это значит, что прибавится и у лётчиков хлопот.

Знакомыми и близкими стали за долгое время работы в авиации для Вячеслава Дмитриевича Белякова и сами люди, и их заботы. Помнит он, как в аэропорту Полярного просто спросил у якута-пастуха:

– Как живёшь, отец?

– Шибко хорошо. Приплод у оленей в стаде большой. Обе внучки в институте учатся…

Около тридцати лет назад закончил Беляков Сасовское лётное училище, что в Рязанской области. За эти годы приходилось летать на многих самолётах. Когда ему предложили переучиваться, осваивать новую машину, он без колебания согласился. Знал, что займёт это немало времени и создаст массу хлопот, но отказываться не стал. Высота для лётчика – это не только беспредельное небо, но и глубокие знания самой современной техники. Так он считает.

Свободное время пришлось ужать. Да, честно говоря, его и не стало. Надо специальную литературу проштудировать и «новичка-машину» по-настоящему руками потрогать, понять сердц3ем и разумом, что и как. Часто в трудные минуты вспоминался ему старый добрый «кукурузник» – Ан-2. Славная машина, надёжная, послушная, но, как говорят, время диктует моду. А в авиации – это скорость, комфорт, растущий тоннаж…

Недавно Беляков прочитал в одной из газет о том, что Пол Брэгмэн, бывший штурман американского самолёта В-29, который принимал участие в атомной бомбардировке японского города Нагасаки, накануне сороковой годовщины этой акции покончил жизнь самоубийством.

– Вот видите, как в жизни происходит, – сказал своим товарищам Беляков, – было, значит, у него чувство раскаяния…

– Нелегко, конечно, с такой ношей жить, – кивнул головой Капустин. – Как на улицу-то выходить, в глаза людям смотреть?

Всё возвращается на круги своя. Нет-нет, да и промелькнёт в печати сообщение: такой-то американский лётчик рассказывает, как бомбил города и сёла Вьетнама, сжигал напалмом густые джунгли, превращая их в пепел. И только через долгие годы до некоторых из них дошло, что дом они свой бомбили – Землю.

– А у нас вот, – задумчиво сказал Беляков, – апельсины на борту, радость для ребятишек.

Давно уже люди привыкли к гулу самолёта. Перестал он быть дивом. Просто транспорт, грузовой и пассажирский, без которого не обойтись, особенно там, куда «только самолётом можно долететь». И люди в форме работников гражданской авиации на улицах города – картина привычная.

Но как бы там ни было, и поныне, и в будущем профессия лётчика всегда останется романтической, хотя и нелёгкой. А для Белякова и его товарищей она единственная. За всю свою жизнь многие тысячи тонн груза доставил он в пункты назначения по «воздушным мостам».

– Пролетаем над Мирным, – сообщил по радиосвязи из своей кабины штурман Николай Леонидович Капустин. – Красота-то какая!

– Город весь в огнях, как наряженная ёлка, – заметил второй пилот Кутырев. – Сейчас будет Айхал, а там и Полярный.

В числе первых, как и его товарищи, «пересел» на Ил-76 и Владимир Степанович Кутырев. Освоил сложную технику, на деле подтвердив, что знает её на все сто процентов. Начинал он в 1966 году после окончания Бугурусланского лётного училища, как и многие, с Ан-2. По натуре Кутырев технического склада ума. Всегда стремился знать и уметь больше. Чуть свободное время появится, он в схемах копается, сравнивает нынешние самолёты с теми, что раньше были.

На одном из новогодних вечеров сказал он своим товарищам, что собирается поступать в Киевский институт гражданской авиации.

– Инженером решил стать? – удивился один из них. – А как же небо?

– Нет, летать буду, как и раньше. А инженерные знания пилоту всегда пригодятся.

Хоть и заочно учился, но потрудиться во время экзаменационных сессий пришлось. То конспекты по ночам делал, то курсовыми занимался…Такова студенческая жизнь. И в это время, как и его однокурсники, мечтал о дипломе авиационного инженера. Но, всё же, не это было главным, главное – знания, к которым он всегда тянулся, которые накапливал самостоятельно из года в год.

Волновался, как школьник, на защите диплома.