Агентурное дело

– А я, конечно, как всегда должна торчать в скверике?

– Ты подождешь на лавочке у рододендронов. И упаси Боже заигрывать с пьяными отдыхающими.

– Ага, и сам не ам и другому не дам… Так, да?

Они пошли прямиком, через соснячок, обшарпанный гуляющим людом. В этот тихий час никого поблизости не было и они несколько раз приостанавливались, чтобы поцеловаться.

Подходя к шоссе, они услышали сирену и вскоре увидели желтый «икарус» и разворачивающийся возле него милицейский «уазик». Прямо на бровке тротуара сидел парень, уткнувшись лицом в колени, видимо, шофер автобуса.

– Смотри, Кот, там, кажется, человек лежит! – воскликнула Зайга, потянув его за рукав.

Под передним колесом «икаруса» действительно находилось абсолютно обнаженное, вдавленное в землю женское тело. В глаза бросались молодая, с легким загаром рука и неестественно вывернутая ступня.

Эмерс был шокирован.

– Она вот из того окна выскочила, – взволнованно говорил гаишнику мужчина в солнечных очках. Подошла седая женщина и, нервно теребя фартук, заговорила:

– Каждый день пьянки, машины, музыка до утра… Никакого сладу нет…

– Вы видели, как это произошло? – спросил милиционер.

– Сначала я услышала какой-то ненормальный крик. Словно кого-то живьем режут… Потом зазвенело стекло и вот… из окна скакнула в чем мама родила…

Мужчина в солнечных очках добавил в свой черед:

– Я шел по обочине дороги, когда заметил, что сзади приближается автобус. И как раз в тот момент из калитки выскочила голая женщина… Автобус резко затормозил, но, видимо, инерция была слишком велика…

Эмерс, прижав к себе плачущую Зайгу и едва сдерживаясь сам, допытывался у милиционера:

– Лейтенант, неужели этот водила не мог свернуть? Возможно, ее еще можно было спасти…

– Что толку говорить – ей уже не поможешь, – сказали солнечные очки.

Лейтенант подошел к водителю и помог взобраться в автобус. Через несколько мгновений из-под туши «икаруса» выпорхнул сизый дымок. Машина стронулась с места и взору открылось то, что только что было человеком.

Зайга буквально силком потащила Костю от места происшествия.

– Какой ужас! Разве так можно, чтобы всей тяжестью на человека?

– Меня другое интересует – почему это произошло? Что заставило ее, да еще в таком виде, выскочить на дорогу?

– Перепилась, видно, или наркотиков наглоталась, по-моему…

– По-моему, по-моему, – передразнил Костя. Он был разбит, раздражен, и Зайга начинала действовать на нервы. И тем не менее он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Не надо бы тебе на весь этот кошмар смотреть.

Они подошли к редакции – двухэтажному особнячку среди лип и каштанов. Зайга, достав из сумочки пачку сигарет и зажигалку, плюхнулась на лавочку, руки ее дрожали и Костя помог прикурить.

В редакции было пусто, лишь ответственный секретарь Алдис корпел над макетом номера.

– Ты оставил мне место? – спросил Эмерс.

– Целую полосу с фото. Кстати, Круминьш снимает игру?

– Я его не видел, но скорее всего он на кортах, во всяком случае, вчера собирался.

Из своего кабинета Эмерс позвонил в ОВД, в дежурную часть. Нет, в милиции о случившемся пока ничего не знали. Тогда он попросил разузнать подробности знакомого инспектора ГАИ.

Костя принялся перебирать ворох писем, оставленных для него на столе. Одно – самое короткое и разборчивое – стал читать. Начало было красноречивым: «Неуважаемый господин Эмерс! Надо иметь абсолютно пустую голову, чтобы поддерживать явно националистически окрашенный Народный фронт. Запомни, придет время и ты сам, подлый борзописец, испытаешь на своей шкуре всю прелесть радикал-националистической хунты. Желаю дожить до такой поры, когда тебе самому дадут под зад коленкой твои дружки из Народного фронта и выкинут в Россию».

Подпись: «Кравчук».

Костя повертел письмо в руках и даже зачем-то понюхал: оно, как ни странно, источало легкий аромат незнакомых духов.

Телефонный звонок нарушил редакционную тишину. В трубке раздался голос помощника прокурора города Лиепиньша:

– Константин, вы давно хотели поучаствовать в какой-нибудь операции, связанной… – Последовала пауза, видимо звонивший остерегался по телефону говорить о служебных делах.

– Я вас понял, Элмар Янович, – быстро ответил Эмерс. – Сейчас приеду.

– Можете не спешить, мероприятие начнется в восемнадцать часов… Поезжайте прямо к начальнику угрозыска Каскадову, я обо всем договорился.

– Прекрасно! Я догадываюсь, о чем речь.

– У меня только к вам, Константин, просьба… Слушайтесь сотрудников милиции и, ради Бога, не лезьте, как говорят, поперед батьки в пекло.

– Договорились.

Эмерс, конечно, знал, о какой операции шел разговор: не раз просил он прокурора города и начальника милиции разрешить сделать репортаж с места захвата рэкетиров. Однако работники угро его не обнадеживали: рэкет, считали они, пока что, к счастью, не стал каждодневным явлением и, возможно, придется такого случая долго ждать.

Он вышел из редакции и направился в сторону пышного рододендрона. Возле Зайги выламывался какой-то хлюст, а она явно кокетничала.

– Слышь, парень, – обратился Костя, – не знаешь случайно, почему это я не заигрываю с твоей девчонкой?

– Ты о ней? – парень указал сигаретой на Зайгу и нагло ухмыльнулся в пижонские усы. – А я подумал, что это одна из шести твоих дочерей…

Чуть поодаль он устроил ей промывку мозгов.

– Ты жуткий ревнивец и ведешь себя, как собака на сене, – отбивалась Зайга.

Она была стюардессой и открывающиеся ввиду этого возможности для живого воображения Эмерса приносили ему невыносимые пытки. Не раз под видом командировки он летал ее маршрутами и знал в лицо всех стюардесс, а со многими пилотами не однажды сиживал в аэрофлотовском ресторане. Потом Зайга перешла на международную линию и контроль над ней иссяк подчистую. Даже полегчало как-то на душе – с глаз долой…

– Часок-другой свободный есть – куда пойдем? – спросил Костя.

– Сходи лучше женушку свою проведай…

– Сейчас найдем телефонную будку и позвоню ей. Готов передать от тебя привет.