Последний Секрет

Вечером я навестил Раста, и мы посидели в его доме, попивая чай со сладостями, и обсуждая раскопки. В избе пахло свежей древесной стружкой, напоминая мне о доме, и было довольно уютно.

Оказалось, что Чернокрылый весь день провел на раскопках, и уверен, что Виттор управиться в сроки. Бур уже был собран и завтра, с раннего утра, стену начнут пробивать. Хватит и небольшого отверстия, что бы мог залезть человек, а пока мне делать было нечего, кроме как ждать.

– А ты не хочешь проникнуть внутрь? – Спросил я его.

– Ты молод и уже излазил множество гробниц, а я уже стар и никогда ни в одной из них не был. Пусть так и остается. – С улыбкой ответил он.

Сойдя с корабля Раст как будто, посвежел, его лицо просветлело, а на губах чаще стала играть улыбка, он оказался довольно веселым и общительным мужем, разговоры с которым оказались неожиданно приятными.

– Я спорю, что ты тоже повидал немало. – Сказал я.

– И то правда. До того, как я поступил на службу к Бродерику, я странствовал не имея пристанища.

– Где ты родился?

– В Желтом городе. На окраине, в квартале четвертого дозора.

– Бедный район?

– Да, бедный. Сейчас его уже почти не существует после наводнения, но и тогда там была клоака. Жилье там было очень дешевым, но без удобств. Купаться и стирать вещи все ходили в общую мойку, как вспомню, аж дрожь пробирает. Так как в этом районе много пустующих и заброшенных домов, в квартале развился разбой. Воры, торговцы маком, проститутки, беженцы и больные, – вот кого мне приходилось видеть каждый день, с кем бок о бок приходилось жить. Но хуже всех были приверженцы последнего клана.

– Я слышал о них.

– Да, проверяли у всех кровь, покупали детей… Я тогда понимал, что жить так нельзя, и рано или поздно я попадусь в лапы последнего клана, или какого-нибудь больного умом проклятого. Если же нет, то стану как остальные, – выпивохой и вором. Так что я решил бежать, и, накопив семь золотых бросился в бега, преодолев старый ход под городом.

– Я слышал, что его так и не завалили.

– Завалили, но народ раскопал завалы… Ну так вот, у меня было семь золотых и ничего боле. Представляешь мальчишку, с дубинкой на веревке и сухарями в кармане в диком лесу? Тогда я думал, только об одном.

– О чем?

– Зачем я бежал? Куда мне идти? В городе у меня хоть был отец, пусть он и ненавидел меня, но он иногда давал мне поесть и позволял спать под печью. И что было делать? Жить попрошайкой дальше, но в другом городе?

– И что ты сделал?

– Меня подобрали у дороги, недалеко от города, группа вольных разбойников. Они хотели меня ограбить, но денег у меня то особо не было, и я попросился к ним. Конечно, они меня побили и бросили на дороге, но я был в таком отчаянии, что побрел за ними к их логову. Мне было наплевать убьют ли меня, и их главарю это понравилось. Он оставил меня, как прислугу, и что бы побивать меня время от времени. Я жил у них в пещере, выполнял мелкие поручения, следил за скотом, что они приводили, и отмывал от крови оружие… Паршивые были деньки. Долго я там бы всё равно не выдержал. Одной ночью, они вернулись с большим уловом, принесли еду, вино и привели несколько захваченных женщин… Наверное, разграбили деревушку. Они всю ночь ели, пили и развлекались, пока я чистил их доспехи и мыл лезвия. Я всю ночь слышал крики этих девушек, полных ужаса и страдания, ты даже представить не можешь каково это. Они не были ни в чем виновны, а эти изверги творили с ними что хотели.

Под утро, я зашел в лагерь, и увидел, что разбойники валялись пьяные без чувств прямо на земле, а некоторые из них даже не доползли до лежаков. Все вокруг было покрыто рвотой и смердело как в преисподней. Три девушки, которых они насиловали, лежали сваленные в углу пещеры. Они были мертвы. Эти подонки убили их, насытившись, и свалили друг на друга, как тряпичных кукол, а после попадали спать. Я вышел из пещеры и взял кинжал из общей кучи оружия. Ублюдков было восемь. Я помню глаза каждого, потому что они успевали их открыть, когда я резал их глотки. Ни один из них не успел ни вскрикнуть, ни дернуться. Они только булькали и плевались кровью через зубы, но их товарищи не слышали этого, погруженные в глубокий сон. Тогда я и не знал, что то, что я совершил, было честью для Корво-клана, как и не знал, что вороны видели совершенное мной. Я забрал остатки денег, что хранили разбойники, и ушел на юг.

Всё, что видит ворон, видят и маги Чернокрылых, поэтому через месяц меня нашел человек в черном, и силой забрал в крепость. Там мне сделали предложение стать пером, служащим клана.

– Но ты ещё не был в клане?

– Нет, конечно, нет. Я просто служил им, а что бы меня приняли мне пришлось сделать больше, гораздо больше.

– И что дальше?

– Меня учили грамоте и искусству боя, а через три года жизнь свела меня с Бродериком, и он стал для меня Каавраном.

– Что это значит?

– Он был младше меня, еще совсем мальчишка, когда я его встретил, но он был эрлом и представлял род по праву крови. Можно сказать, что я был его слугой и защитником одновременно. Придворный и брат одновременно.

– Странно подобное слышать. – Заметил я. – Ты говоришь о братстве, но ваш клан заслужил недобрую славу интриганов и предателей.

– Ты прав, дело как раз в верности. Чернокрылые тесно связаны с шпионажем и интригами, – работать в этой сфере нелегко и тут либо не доверять никому, либо верить в кого-то слепо. Никто и никогда, кроме одного, не предавал Корво-клан. В этом весь смысл, если хоть один из нас раскроет секреты или погонится за собственной выгодой, то весь род падет, как уже происходило. Для этого и существует посвящение.

– В других кланах посвящение служит совсем иным целям, это скорее древний обряд, дань предкам, чем обучение. – Сказал я, вспомнив свое посвящение.

– У нас не так. У нас посвящение проходят по двое, чтобы укрепить узы братства.

– Расскажи, будь добр.

– Интересно?

– Конечно, интересно.

Раст сел поудобнее в своем кресле, и, поправив изящный манжет, задумчиво сложил руки и продолжил рассказ.

– Меня, и Бродерика подняли среди ночи, и посадили в повозку, ничего не объясняя и не отвечая на наши вопросы. Мы были знакомы с ним где-то неделю и не очень-то ладили, ведь он был мальчишкой с высокой родословной, и любил повелевать, а я был сложным подростком с завышенной самооценкой и плевал на его повеления. Нас заперли в трюме корабля и почти не кормили в течении трех дней, пока судно, на котором мы были, двигалось неизвестным курсом. Через три дня, нас грубо вытолкали из теплого трюма и посадили на лодку и оттолкнули от борта. Помню, как было холодно нам тогда, и как мы жались друг к другу, ведь мы были в северном море посреди зимы, а теплой одежды у нас не было. Мы не знали, чего ждать, и были страшно испуганы, когда корабль поднял якорь и медленно отчалил. Но, мой друг, если ты подумал, что нас бросили в открытом море, то ты лишь отчасти прав, ведь нас оставили недалеко от скалистого острова. Мы догребли до берега, и решили ждать, когда нас заберут. Почему-то мы думали, что это будет к утру, но, когда солнце встало, судна уже видно не было. В лодке, что мы вытащили на берег, мы нашли один мешок, в котором было одеяло, веревка, лук и кинжал. Больше ничего не было. Один комплект на двоих. Хорошо, что Бродерик оказался не таким слюнтяем, как я думал.

– Погоди, сколько времени вы провели на том острове?

– Ровно год.

– Год?! Два парня на острове в северных водах? Как вы выжили?

– Сначала было тяжело. Мы цапались, не могли принять общего решения, но после это само собой прошло. Мы осознали, что все необходимые знания для выживания у нас уже были, после обучения. Я знал устройства ловушек и капканов, а Бродерик стрелял из лука, я искал грибы, а он готовил их так, чтобы мы не отравились. Я загонял, а он ловил. Мы стали как будто одним человеком, но с двумя телами. В этом постоянном холоде родилось истинное пламя дружбы. Когда судно приплыло забирать нас, мы поднялись на борт совсем иными, – озлобленными на весь мир, готовыми на все ради товарища. Но после нам пришлось понять, что дружба, лишь показатель любви к клану. Позже всё изменилось.

Мы немного помолчали, прислушиваясь к легкому шуму ветра снаружи, обдумывая каждый своё.

– Теперь расскажи мне о своем посвящении. – Сказал Раст, немного грустно улыбаясь.

На миг я вновь ощутил горячее дыхание в спину и мягкие прикосновения к голой коже.

– Загон. – Мрачно ответил я.

– Ах да, волчий загон, я слышал об этом, но никогда из первых уст.

– Лучше в следующий раз.

– Ты должен мне историю, так что давай выкладывай.

– Ну… Когда мне исполнилось девять, отец зашел в комнату, и, вместо того чтобы поздравить с днем рождения, сказал, что сегодня я должен стать членом клана. – Мне было тяжело вспоминать, как всегда, когда я думал о родине. – У вас в общине есть… зверолов или приручитель?

– Да, конечно, у нас есть великий Дворецкий. Он приручает и воспитывает воронов.

– А у нас есть Ловчий. Он единственный, кто может поймать и справиться с волками. Когда он заходил к ним в загон, они не трогали его, а повиновались, как псы.