Последний Секрет

Последний Секрет
Александр Сергеевич Орлов

Книга загадка! Грэй – искатель древностей, волею судьбы получает контракт мечты, – возглавить экспедицию и исследовать древний грот, что веками был скрыт от людских глаз. Однако всё идет не по плану, когда в дело вступают магические силы. И еще эта таинственная чужестранка, неизвестно откуда свалившаяся ему на голову. Планы меняются, и герою придется сопроводить её домой, через огромную страну – зараженные города и бесплодные храмовые земли, смертельные болота и снежные пустоши. В ее глазах скрываются неведомые тайны, которые лучше не раскрывать. Хотя, с другой стороны, что она знает о нём? Каждый секрет важен, но последний может уничтожить мир.

Она бугрилась вокруг.

Мгла.

Я больше ничего не чувствовал – ни эмоций, ни боли.

Скоро я сам стану тенью и сольюсь с этой густой черной массой, забыв себя и всё существующее.

И я был не против.

Мгла пронизывала меня, – я будто бы проходил через её холодные комнаты раз за разом, ощущая её дыхание на себе. Клубы становились всё гуще, толще и превращались в непроницаемую стену единого серого существа.

Смерть похожа на пробуждение. Кажется, будто твоя жизнь не больше, чем сон, обрывки которого быстро ускользают от тебя во мглу прошедшей ночи.

Знал ли я ту девушку? Бывал ли я в темных болотах?

Всё это уже не важно. Я теперь здесь.

Но я боюсь.

Боюсь одиночества и тишины.

Хватаюсь за обломки сознания, куски воспоминаний, которые кажутся мне яркими картинками, словно пестрая плитка на стенах собора. Борюсь, пытаюсь понять кто я, и где сейчас нахожусь.

И с чего всё началось…

Кузури.

Да, всё началось с этого поганого зверя, будь дух его трижды проклят самим Велитаром.

глава 1.

Исток.

31 число дней Страды. (Праздники Лошади и Жнитвы).

Когда последняя преграда из веток и зеленого мха расступилась, предо мной открылся чудный вид на окраину провинции Катарзия, правила которой великая семья Лумор, по преданию ведущая начало от самого Велитара.

Символом их герба и происхождения был Крушак (Летучая мышь), и в этих землях летучие бестии вырастали до размеров вытянутой человеческой руки.

Несмотря на столь темное происхождение и огромное количество слухов, что ходили вокруг княжеской семьи, мне всегда казалось, что люди в провинции вполне довольны своей жизнью, и почти не роптали на правящую знать. Города, в которых мне довелось побывать, были всегда чистыми, а люди сытыми, так что я вполне нормально относился к семье Лумор, и даже, помниться, давным-давно имел честь познакомиться с самим верховным лордом Лоресом М’Кай Лумором, правда тогда я был еще ребенком, и мало что помню о той встрече.

Вчерашний день, и день до того, я провел в пещере древних, глубоко в мрачном и дремучем лесу Блодвэльд, копаясь в развалинах и туннелях подземного грота.

Таким и было мое ремесло – я был одним из многих охотников за древностями.

Мне с самого детства хотелось спуститься в заброшенный, закрытый столетиями грот, чтобы ощутить неведомое таинство и постигнуть мир Древних. Конечно же, будучи ребенком, я желал найти несметные сокровища и знания, что впишут мое имя в историю и даруют славу. Уже тогда я проявлял интерес к предметам старины, долго изучая каждую побрякушку, что дарил мне отец, и до сих пор ношу с собой одну подобную безделицу из детства. Это маленький, с пол пальца длиной, блестящий футлярчик, из неизвестного мне железа. Он немного похож на затупленный наконечник стрелы и его предназначение я разгадать так и не смог. Просто ношу его на шее как счастливый талисман, да еще засыпаю внутрь немного соли для походного костра. Может медальончик и приносит удачу, а может просто напоминает мне о доме, я толком не знаю.

Блодвэльд был труднопроходимой чащей, – западной границей королевства. Лес тот был отмечен на картах как черная линия, за которой зияла лишь пустота. Конца тем землям и правда не было, а те безумцы, что имели храбрость углубиться в проклятые места, возвращались едва ли. Однако намедни, в таверне я услышал о спрятанном в чаще храме, и решил наведаться да лично проверить, о чем там судачил трактирщика. К сожалению, прибыл я слишком поздно. Два дня я продирался через Блодвэльд, чтобы обнаружить, что в той пещере уже побывали другие охотники. Скорее всего, группа храбрецов оказалась в состоянии проникнуть внутрь не так давно и забрать наиболее ценные вещи. Мне тоже повезло разжиться небольшим скарбом, – чашками и склянками причудливой формы, которые, однако, не представляли большой ценности.

Обычно, в нетронутой пещере можно было найти вещи, имеющие неплохую стоимость, такие как: небьющиеся бутылки, странные фигурки и статуэтки, железные сундуки и футляры из меди. Но самыми ценными товарами оставались драгоценности, особо крепкий металл и свитки. Склянки я продавал алхимикам, фигурки годились для амулетов и молитвенных алтарей, в сундуках богачи хранили свои сокровища, а в футлярах дамы держали самоцветы и украшения. Драгоценности продавались везде и стоили немалых денег, поговаривали даже, что в некоторых из них до сих пор осталась древняя магия. Также в пещерах иногда попадались сносного качества книги, свитки и рукописи. Конечно же, прочесть их было невозможно,– страницы покрывали руны забытого языка, но ученые и придворные коллекционеры охотно скупали этот хлам в вечных попытках разгадать секреты исчезнувшего народа.

После того, как я выбрался из вечной темноты подземелья, я решил, что лучше мне будет срезать путь через лес в сторону Катарзии, куда я изначально и направлялся. За вчерашний день я пересек участок Блодвэльда, что отделял меня от провинции, но не успел выйти на открытое пространство до наступления ночи, и мне пришлось заночевать на окраине леса. Все утро я провел в молитве, поэтому и вышел на равнину к полудню.

Хотя на небе не было ни облачка, а солнце светило во всю, день выдался прохладным и я, зябко поёжившись, спускался по мягкой зеленой траве вниз с холма, к пустынному лугу, испещренному белыми пятнышками бесчисленного количества цветов. На окраине поля я пересек небольшой деревянный мостик, под которым бежал ручей, из чего я сделал вывод, что уже неподалеку река, следуя вдоль которой я вскоре доберусь до города Илиан-Уирд, где смогу отдохнуть и сбыть найденное.

Минуя пушистый от травы холмик, я вышел к опушке маленькой рощи, которая показалась мне намного гостеприимней и светлее Блодвельда, поэтому я безбоязненно ступил на тропинку, ведущую в чащу, и не спеша продолжил путь.

В Блодвельде нужно было держать ухо востро. Не ровен час, можно нарваться на стаю волков или наступить на шипобрюха, а то и встретить чудовища пострашнее, ведь не зря вокруг того леса ходит столь много слухов о неведомых зверях и гигантских полулюдях, что вгоняют в ступор лишь при одном взгляде на них. Посему я был просто рад выбраться с того проклятого места, чувствовал себя слишком расслабленно и уверенно, это и привело к тому, что я заметил смертельную опасность слишком поздно.

Я брел прогулочным шагом по ровной дорожке погруженный в свои мысли, мимо редких, но высоких сосен, через кроны которых пробивались солнечные лучи, когда услышал ровный шум воды. Осознав, что река уже совсем близко, я ускорил шаг в желании выйти к ней и увидеть, как далеко я от Илиан-Уирда, ведь мне казалось, что город уже сосем рядом.

Торопясь, я и не заметил, как Неро недовольно заворчал, и начал потихоньку скрести моё плечо, пытаясь предупредить о том, что почуял что-то. Не обратив на него внимания, я спустился по дорожке по скользкой от влаги земле к поблескивающей рядом воде, которую я уже мог ясно разглядеть. Только когда река уже тихо журчала у моих ног, я увидел его.

Кузури.

Видимо он спустился с гор в поисках добычи, а может голод пригнал его из Блодвельда, так или иначе нынешнее место не было средой его обитания. Тропинка привела меня к броду, которым пользовался народ из города, чтобы пересекать реку и порыбачить. Течение здесь было слабое, поэтому рыба вертелась прямо под ногами и Кузури это нравилось.

Он ловил рыбу, изредка постукивая мощной лапой по воде, и стоял ко мне спиной, так что я замер в надежде, что он меня не заметит и не почует.

Особь была большой,– холка доходила мне почти до груди, а хвост был усеян иглами на конце, это говорило о том, что зверю уже больше пяти лет. Темная кожа, которую изредка покрывала шерсть, лоснилась на солнце, а на широкой спине поблескивали загнутые и острые шипы. Огромная покатая голова твари медленно повернулась в мою сторону, и глубоко посаженные янтарные глаза под мохнатыми бровями яростно блеснули. Тогда я полностью осознал, как глубоко я ступил в навоз.

Мгновение, и клубок из животной злобы, шипов и мускул с довольным рыком уже несся ко мне со всех четырех лап, поднимая кучу брызг над головой. Я бросился назад в чащу, откинув в сторону рюкзак, в надежде найти спасение среди деревьев. От Кузури нельзя убежать или спрятаться, он быстрее и сильнее, и у меня не было шансов на открытом пространстве возле реки, но меж стволов деревьев, у меня было небольшое преимущество из-за габаритов зверя. Я лишь мог надеяться на то, что этот толстяк потеряет в скорости в ограниченном пространстве веток и узких проходов.

Я только взбежал обратно на пригорок, как рычание повторилось, но уже прямо за спиной. Велитар, он быстрый!!! Холодок пробежал у меня между лопатками, и я интуитивно ушел в сторону, пригибаясь в попытке увернуться от неминуемого удара. И как раз вовремя, – тварь пролетела мимо в безумном прыжке, поднимая кучу пыли и разрывая огромными когтями землю. Однако, я уже вовсю бежал по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья и бурелом, уклоняясь от встречающихся мне по пути веток и доставая из нагрудного чехла свой изогнутый кинжал. Сзади раздавался дикий треск и шум,– преследующая меня тварь пробивала все препятствия, ни на секунду не сбавляя темп.

Наконец, я увидел узкую расщелину в стволе большого дуба, скользнул через нее, и крепко сжимая оружие в кулаке, затаился, прижавшись к стволу дерева.

Кузури пришлось обойти препятствие, но он не осторожничал, – азарт охоты полностью поглотил зверя, и он никак не ожидал нападения.

Только я увидел, как сбоку из-за древесной коры появляется клыкастая огромная морда, я тут же сделал рывок вперед и с силой вонзил клинок в шею чудовища, чуть ниже челюсти и уродливых кабаньих клыков. Живоглот от неожиданности и боли отпрыгнул назад с воем, неистово мотая головой, а я воспользовался замешкой и начал карабкаться на древо, из-за которого и выпрыгнул.

Я быстро лез вверх, помогая себе клинком, время от времени оглядываясь в надежде, что тварь отстанет, но пугалище сдаваться не собиралось, и следовало за мной, с ворчанием перебирая когтистыми лапами по толстой коре, неуклонно настигая.

Я заработал кинжалом в два раза усерднее, поднимаясь все выше и выше, и тогда мне казалось, что я выбрал самое высокий дуб в лесу. Мои ладони горели от жесткой коры, а ноги дрожали от напряжения, но я все же успел добраться до веток потоньше, на которых бы чудовище не уместилось, и уселся на одной из них.

Чудовище остановилось чуть ниже, и теперь било по той же ветви лапой, пытаясь сбросить меня с дерева…

Ветка тряслась и раскачивалась из стороны в сторону, под курткой судорожно царапался Неро, внизу выл Кузури, а в центре всей этой сумятицы барахтался я, и все что мне оставалось, – это крепче держаться обеими руками и молиться Анаэлю о том, что бы ствол ветви не треснул.

Смертозверь очень вынослив и мог сидеть со мной на дереве сутки напролет, без сомнений рано или поздно сбив меня на землю, а царапина, что я ему нанес, зажила бы ещё до конца дозора, так что шансов у меня не было, если бы не я не имел запасной план.

Дело в том, что я регулярно натираю лезвие клинка соком «снежного гнильца», а как известно, белый сок того корня ядовит, и если употребить его с пищей, можно пролежать в коликах неделю или две, а то и погибнуть. Отрава была, конечно, не самой сильной, но зато экстракт хорошо покрывал сталь и долго на ней держался, не теряя свойства. Мой удачный удар по шее зверя не давал ему зарастить рану, и посему тот должен был через время ослабнуть и отстать от меня, ну или упасть с дерева на крайний случай.

Я взглянул вниз на Кузури и разглядел, что его грудь покрыта темной кровью, обильно сочившейся из глубокого пореза на шее. Он уже не так рьяно бросался вперед, делая небольшие передышки, а его движения стали вялыми, как будто его одолела лень, и желание меня съесть пропало.