Шершавое богатство

Не как «кем», а как «кто»! Можно ли живее описать, как в отместку за перенесённый страх, за полученные во время кровавой схватки раны победитель с наслаждением пользуется безграничной властью над побеждёнными?

Но вернёмся к Пушкину. Вы собрались поругать наши дороги? И Александр Сергеевич этим занимался. Глава 7, строфы с 33-й по 35-ю:

Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц,
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведёт крещёный мир
На каждой станции трактир.

Теперь дороги наши плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы и блохи
Уснуть минуты не дают;
Трактиров нет. В избе холодной
Высокопарный, но голодный
Для вида прейскурант висит
И тщетный дразнит аппетит,
Меж тем, как сельские циклопы
Перед медлительным огнём
Российским лечат молотком
Изделье лёгкое Европы,
Благословляя колеи
И рвы отеческой земли.

Зато зимы порой холодной
Езда приятна и легка.
Как стих без мысли в песне модной —
Дорога зимняя гладка.
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши тройки,
И вёрсты, теша праздный взор,
В глазах мелькают, как забор.

А как можно пройти мимо всенародного знамени «Любви все возрасты покорны»? Из этой строчки действительно сделали знамя и радостно размахивают им, хотя следующая строка начинается с «Но». Строфа 29 главы 8:

Любви все возрасты покорны,
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются и зреют —
И жизнь могущая даёт
И пышный цвет, и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мёртвый след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг.

Все возрасты, конечно, покорны любви, но…

Теперь разрешите вернуться к строчке, которую уже проехали:

Как стих без мысли в песне модной —
Дорога зимняя гладка.

Стих без мысли. Это было и во времена Пушкина, и продолжается до сих пор. Этот феномен вечно жив, потому что всегда находятся люди, которым это нравится. Хорошая мелодия, хороший певец, можно ещё пару удачных строк раз двадцать повторить. Песня! Ну что ж, как написал однажды Маяковский: «Значит, это кому-нибудь нужно». Но лично для меня бессмыслицу не спасает даже самая красивая мелодия и самый дивный голос исполнителя.

В 60-х и 70-х годах в моде были рюкзаки, палатки и гитары. На каждом заводе, в каждом институте были группы молодых и не очень молодых людей, которые стихийно или организованно занимались туризмом. Спортивное ориентирование, полоса препятствий и, конечно же, костры, гитары, песни. По пятницам в битком набитых электричках ехали за город «турики» и самозабвенно пели любимые песни. А в воскресенье они же, но уже пропахшие дымом, возвращаясь в город, снова пели. И разносились по вагонам прекрасные строчки прекрасных поэтов: «Крылья сложили палатки, их кончен полёт…», «Атланты держат небо на каменных плечах…», «Я песней, как ветром наполню страну…» и многие другие. В нашей группе с гордым названием «Товарищ» была даже одна провокационная. Мы пели её только в электричках, потому что в лесу не было поборников строгих нравов и морали. Мы пели её нарочно чётко, чтобы всем были слышны и понятны слова:

Моя дорогая не блещет красою,
Ни гибкостью стана, ни русой косою.
Ни русой косою, ни гибкостью стана,
Чем блещет всегда героиня романа.

Изящное платье мышиного цвета
Она не снимает от лета до лета.
И как мне ни стыдно, от вас я не скрою.
Я сам дорогую купаю и мою.

В этом месте со всех концов вагона начинали раздаваться возмущённые голоса: «Как вам не стыдно! Похабники!» А мы с наслаждением, да ещё громче, но уже не по авторскому тексту:

Я платье снимаю руками несмело —
Скорей бы увидеть желанное тело!
Губами прижаться к единственной в мире.
К тебе, дорогая… лай-лай-ла-ла-лай-ла…

Возмущение пожилых пассажиров приближалось к критическому, взрывоопасному состоянию. Сами понимаете, что в те времена страна не дожила даже до фразы «в Советском Союзе секса нет»[1 - В одном из телемостов «СССР – США», родившихся на волне Перестройки, ведущий программы Владимир Владимирович Познер направил разговор участников в область секса, и одна из «первых встречных» советских домохозяек громко и уверенно заявила: «В Советском союзе секса нет!». Возможно, она имела в виду порнографию. Фраза стала крылатой, но порнография, слегка прикрытая эротикой, к нам всё-таки пришла. Как-то раз, когда возле станций метро продавали газеты и журналы со столов и лотков, я захотел купить какой-нибудь «спортивный листок». Долго оглядывая разложенное на столе, надоел продавщице, которая спросила, что я ищу. А я, расплачиваясь за «Спорт-Экспресс», сказал, что если бы человек из 70–80-х вот так, сразу, без подготовки, увидел всё это м-м-м… роскошное безобразие, то в обморок бы упал. Продавщица засмеялась.С тех пор прошло много лет и от эпидемии этой остались только отдельные случаи болезни. Видимо, кое-какой заразой, чтобы от неё избавиться, нужно переболеть.], то есть вообще ничего не было и не должно было быть. Но мы продолжали:

Я платье снимаю руками несмело —
Скорей, чтоб увидеть желанное тело!
Губами прижаться к единственной в мире,
К тебе, дорогая… лай-лай-ла-ла-лай-ла…

Возмущённые граждане были готовы остановить поезд и вызвать милицию. Или наоборот – сначала милицию… но тут мы громоподобно заканчивали финальные строки:

Губами прижаться к единственной в мире,
К тебе, дорогая… картошка в мундире!