Селлтирианд. Прежде рассвета

– Ты гляди, какой острослов! Слышь, жердь, мы тебе че, на хозяюшек с крынками сильно похожи? Нам такой товар и на хрен не сдался, ты лучше кошель доставай. Да смотри, чтоб о ножичек свой впопыхах не пораниться!

Все трое громко заржали над столь хлесткими словечками. Вот только страх, скрывавшийся за показной наглостью, по меньшей мере у Стрыка, перестал быть скрытым, как пена у пива.

– Это чего за балаган? – с интересом спросил Гелвин, не обращаясь ни к кому конкретно. Невозмутимо он ткнул пальцем на верхушку дерева: – Откуда здесь эти птенчики взялись, неужто из гнезда выпали?

Все трое как зачарованные задрали головы вверх, и не отыскав там ни гнезда, ни птенцов, вконец обозлились:

– Ты, сука дед, не шелуди, а не то мы не только кошель обрежем, а еще и уши на которых твоя борода повисла!

– Слушай, да откуда им взяться-то? – по-прежнему не обращая внимание на этих троих, повернулся бальтор к скитальцу. – Места эти дикие, до большака далековато придется…

– Сам не пойму, как они сюда заплутали! От ближайшей корчмы день пути и то, если знать нужные тропы. Еще и про купцов что-то буровят, похоже и впрямь промышляют разбоем…

– Не нужно тут рожами крутить, будто нас здесь нету! – взвизгнул тот, который в кольчуге не по размеру, и притопнул ногой с такой силой, что Эйстальд всерьез встревожился за старую лодку. – Мы тут вам не мелочь трактирная! Сведения у нас точные, что здесь, – топнул он ногой еще раз, – тайный путь к скарбу проходит! Купцы отседова, прямиком через реку, мешками серебро в свои загашники тянут!

– Чего только не выдумывают! – вздохнул Эйстальд. – Неймется очередным пронырам куш свой урвать.

– Так эти вон, какие настырные, далеченько забрались! А по рожам ихним сразу понятно – по-хорошему лодку не отдадут.

Эйстальд задумчиво изучал эти рожи: красные от напускного гнева, приправленные доброй порцией страха. Что-то было не так в их словах, занозой цеплялось в памяти.

– Сведения значит… Кто-то вам эти сведения выдал, раз вы здесь очутились.

Стрыка подбоченился и с хрюканьем, собрав содержимое носоглотки, смачно сплюнул. Плевок не улетел далеко и, повиснув на длинной нити слюны, размазался ему по штанине. От столь явной неудачи, в демонстрации собственной дерзости, холуй побагровел как свекла. Его близко посаженные глазки с ненавистью буравили скитальца.

– Ты чего на хрен тут себе возомнил, сведений, видите ли, он хочет?! Да мы тебе ща башку, к сведению, проломим!

– Спокойно, Стрыка! – поднял руку третий в латной перчатке, явно не намеренный убирать свою ногу с потрескивающей лодки. – Мы за просто так башки не проламываем. Сначала просим повежливей, а ежели не хотят, вот тогда-то и беремся за дело!

Решив придать себе еще большей значимости, рассудительный оратор полез на лодку обеими ногами. Само собой, ничего хорошего из того не вышло. Поскользнувшись, он свалился на Бубу, и тот едва поймал растяпу у самой земли. Еще какое-то время длилась бестолковая возня, прежде чем эти двое сумели вернуть себя в вертикальное положение и, отряхнувшись, с вызовом уставились на друзей.

– Я погляжу вам и без нас здесь не скучно! – хмыкнул бальтор. – Вот как поступим: лодка останется здесь, она все равно не ваша, а вы трое прихватите свои тощие задницы и быстренько испаритель, пока мы еще улыбаемся.

Стрыка сделал угрожающий шаг вперед, но бальтор даже не шелохнулся, с насмешливым прищуром разглядывая высокую фигуру.

– Кто вам дал эти сведения? – еще раз повторил скиталец тихо, но таким нехорошим голосом, что задрожали даже окружающие заросли.

– Тебе дело какое, прощелыга? – решил не идти на попятную Стрыка. Сделав еще один шаг вперед, он вдруг осознал, что слишком уж отдалился от своих, и теперь мелко подрагивал от страха. – Повстречался нам один хмырь в корчме по дороге. Налакался как студень, все подчистую и выложил…

– Стрыка, ты чего варежку раззявил! – поморщился который в кольчуге. – На хрена эти вдруг откровения? Мы обчистить их собираемся или же в долю взять?

– Так, а я ничего, просто жаль стало мне приблуд энтих. Подумалось, коли уж так выпрашивают, можно и сказать, не обломится!

– Обломится. Нехер им знать, кто и че нам рассказывает. Или ты уже запамятовал, на кой хрен мы в кусты вдруг забрались?

– Какой хмырь? – скиталец по-прежнему был непреклонен. Недобро прищурив глаза, он чувствовал во всем этом какой-то подвох.

Поравнявшись со своим приятелем, Буба потер щетину и выдохнув кислым перегаром, сказал:

– Такой же оборванец, как и ты, прям один в один, будто братья. Нажрался за наш счет и давай байки травить: о величие, о каком-то там Селддрапанде, который в горах, серебре якобы лунном… За серебро, ясное дело, мы все как следует разузнали: где искать и как добраться. А потом как следует мордочку ему подрумянили, чтобы пургу не гнал и водяру жрать научился!

– Че ты, сука…! – совсем отчаявшись, замахал руками кольчужный, но скиталец оборвал его грубым жестом.

– Такой значит, как я, один в один бродяга? А звать его как, бродягу того, не спросили?

– А как же! – шмыгнул носом Буба и положил руку на плечо кольчужного. – Ты погодь, дергаться, Габор, вишь, им языками молоть охота. Сам же распинался: мол, мы не зверье, если просят, так ответим… Спросили мы его, а он отвечал: то ли Рейк, то ли Рук, это вот я запамятовал…

– Послушай, Эйстальд, это они не о нашем Рейге говорят, весельчаке? – бальтор поднял голову и охнул. Выражение на лице друга взволновало его не на шутку.

– Точняк, – радостно хлопнул в ладоши Буба. – Так того хмыря и звали! Языком еле ворочал и что-то там про серых братьев плел, пока мы ему харю не расквасили…

Договорить он уже не успел. Кулак скитальца метнулся из-под накидки со скоростью камня, выпущенного из пращи. Он ударил так внезапно, что никто из этой троицы ничего толком не понял. Бубу крутануло через плечо и отшвырнуло в сторону. Можно было не сомневаться, что сам он уже не поднимется. Без дальнейших предисловий из зарослей вылетел топор и, просвистев у самого уха Стрыки, наверняка вошел бы в грудь Эйстальда, если бы не отменная реакция последнего. Он успел выхватить меч и отразить железяку в полете. Позади друзей затрещали ветви, и что-то шумно сопя выскочило за их спинами.

– Ни хрена себе! – только и успел воскликнуть бальтор, как это нечто смяло его в охапку и со всей дури приложило о землю, да так, что в воздух взметнулись клочья пыли.

Развернувшись широкой дугой, Эйстальд полоснул клинком, не задев почти никого. Никого, кроме Стрыка. Рана была не смертельной, но тот завопил во всю глотку и, прижимая руки к груди, ринулся куда-то, не глядя. Вся эта суматоха помогла скитальцу успеть разглядеть подарок из зарослей. Им оказался бугай, здоровый как полутролль, с явной примесью крови зверодрагуров. Его рожа, разве что в темноте, смогла отдаленно сойти за человеческую, да и то лишь с приличного расстояния. На большее созерцание времени не хватило. Из тех же зарослей прожужжала стрела и звонко щелкнула Эйстальда в спину. Скитальца повело, и он едва устоял на ногах. Как вспышка промелькнула мысль, что, если бы не селлестил под плащом, выстрел, наверное, оказался бы для него смертельным. После столь яркого озарения в нем закипела ярость.

– Да ведь это бляха засада! – с восторгом захрипел бальтор, когда перестал отплевываться от пыли. Он нелепо дергал ногами, пытаясь освободиться от веса огромной руки, впрочем, без особого успеха. Когда наконец старик изловчился, сумел повернуть голову и взглянуть на обладателя этой лапищи, его глаз широко раскрылся от изумления.

– Ты это, не дури, голубчик, лучше бы тебе не злить! – слова были обращены непосредственно бугаю, который, пропустив их мимо ушей, с невозмутимым спокойствием примерялся жуткой палицей к взлохмаченной голове старика. Это непростое занятие отнимало почти все внимание бугая, который не мог решить, как же получше вмазать дубиной, чтобы раздавить изворотливого клопа, и не раздробить собственную руку. Столь глубокий мыслительный процесс требовал времени, и только это спасало бальтора от неминуемой гибели.

Видя, что уговорами к этому мыслителю не достучаться, бальтор заерзал по земле, прикладывая все свои силы, тем самым вызвав хмурое недовольство на роже полутролля. Булава взметнулась, готовая ринуться вниз. Похоже, решение было найдено.

– Чего ты там возишься, хер китовый! – завопил Стрыка, укрывшийся за лодкой и осознавший, что пока не умирает. – Нам помощь нужна, не видишь, что ли – убивают!

Бугай удивленно обернулся, отрешенно взирая на происходящее. Он не совсем понимал, чего от него требуют и почему вдруг отрывают от столь важного дела. Воспользовавшись заминкой, Гелвин, будто огромная гусеница, принялся ползти между пальцами. Скиталец видел незавидное положение друга и старался пробиться в его сторону. А еще он видел, насколько обманчивым бывает первое впечатление. Несмотря на свой нелепый вид и тягу к театральным жестам, Гобур оказался умелым бойцом. Его было не застать врасплох, как Стрыка, и не вырубить кулаком, как Бубу. Ухватившись за свой клинок почти так же быстро, как и скиталец, он, конечно, не мог похвастаться тем совершенством, что и Серебряный Шторм, и все же орудовал своим палашом он весьма ловко. Все выпады Эйстальда были отражены, и теперь Габор понемногу теснил скитальца. Приходилось непросто. Эйстальд вынужден был все время поглядывать на треклятые заросли, ведь там все еще скрывался таинственный стрелок. Не хотелось подставлять ему спину. Стрелу, пущенную в затылок, не остановил бы никакой селлестил. Пора было заканчивать всю эту возню. Скиталец не хотел никого убивать, ему лишь нужны были ответы на оставшиеся вопросы.

Внезапно ускорившийся далеко за возможности своего противника, Эйстальд поднырнул под его выпад и, ударив набалдашником своей рукояти, выбил клинок у того из рук. Ловким полуоборотом ушел в сторону от удара стальной перчатки, пнул Гобура под коленку и, заломив ему руку, встал за спиной, опустив Серебряный Шторм на шею побежденному.

– Хватит! Эй, ты, здоровяк, слезай с моего друга, а не то я пущу кровь вашему приятелю, фонтаном, прямо из шеи! И если засвистит еще хоть одна стрела, он успеет умереть первым.

Бугай, все еще восседающий на Гелвине, что-то промычал. На его роже легко было прочесть недоумение и даже обиду. Палица в его руке неуверенно застыла в воздухе, и бальтор, пользуясь затишьем, тихонько шуршал по земле, почти выбравшись из-под тяжелой ручищи.

– Ты там как, Гелвин, живой?

– А что мне будет? – отозвался старик, откатившись в сторону и проворно схватив секиру. – Ща, вот только хребет из штанов достану и полетят тут чьи-то лапища, как перелетные гуси!

Крепко прижатый в руках Эйстальда вояка на время лишился дара речи и только глотал воздух, будто свежевыловленная рыба. Наверняка он не ожидал такого поворота событий. Наконец совладав с паникой, Гобур завопил:

– Сучье семя! Что вы колом встали, рты раззявив! А ты, Луга, стрелок херов, вылезай из кустов, пока мне из-за вас башку не отрезали!

Кустарник зашуршал, и на свет показался тот самый стрелок, со взглядом убийцы и до упора натянутой тетивой.

– Шеф, если хошь, я ему прямо в глаз залеплю!

Скиталец двигался плавно, подстраиваясь под шаги лучника и умело прикрываясь Гобуром: – Ты можешь попробовать, – спокойно ответил он, и меч у горла плененного угрожающе сверкнул острием.

– Да ты совсем одурел?! Опусти чертов лук, у меня уже из горла кровит!