Тетради 2019 года

выпивая красной глоткой щенячий и тёплый Стикс.

И под линзой воронки, как пожар, спешит шестикрылый Блейк —
в голове у него, как рога, через смерть человек растёт —
покидая вечность, как самоходный дым,
вырезает зренье своё и на руке несёт.

    (19/03/2019)

Исчезновение берега

Этот берег исчезнет раньше реки, у которой он —
словно пёс – сидел и ушёл, и со всех сторон
на себя смотрел, выцарапывал эха дно,
где себя ловил, вынимая из всех заноз
и, сложившись в тень лодки ждал, кто его вдохнёт.

На трахее его, обретая истории ил,
копошились все прежние звери – куда не взгляни
ты наткнешься на перечни, поручни и следы,
что он вывернул / вывихнул / спутал в корней бинты.

И пульсирует берега лёгкого чешуя
там, где рыба торчит, над собою в чайке привстав,
и из клюва её понемногу сочится пёс,
вспоминая реки, которыми он оброс.

    (19/03/2019)

«Человек, как бритва – лягушку…»

Человек, как бритва – лягушку,
разрежет смерть
от подмышек до синевы лобка,
выбирая треск

из [в грудине её
собравшихся] воробьёв,
что тачают из воздуха двери,
в которые он войдёт —

мягкий и тихий,
белый, большой, как шар —
смерть рассмотреть, словно школьник
к линзе её припав,

как снегопад пропадая
[в жирной вдвойне] смоле.
Смерть исчезает, когда ты
идёшь в её животе

и удивлённо видит
то, как скользит коньком
человек с [её] жёлтым, надорванным
[выдохом света] ртом.

    (30/03/2019)

«В живой воде, как мёртвый…»

В живой воде, как мёртвый,
прозрачный Бог живёт
и по изнанке бродит,
как паузы окно,

меж светом и прибоем,
весёлый алкоголь
в молчания он носит
мешке. Как перегной

он поспевает всюду
немного помолчать,
быть незаметным, трудным
и лёгким, как печаль

о жизни или смерти,
которых вовсе нет,
где Бог твердит «о, боже»
и слушает ответ,

где паузы живые
внутри его растут,
косноязычье неба
в грай человеков гнут.

    (1/04/2019)

Childfree

Труба, как смерть, гудит внутри,
горит метель из человека
и говорят в его вдали
Бог, ангел, срезанное веко.

Труба всё ищет А и Я —
так женщина, на сорок третьем,
вдруг ощущает, что одна
здесь одиночеством согрета.

Внутри её горит дитя,