Тетради 1999—2001 годов

и на понт
пролепечет свидание
face of face. Зонт
обречен на еще два
года пить это небо и пойло…
Права
ты – я не смогу.
Coda.
Пятое февраля. Погода.

«Время – флешем назад – время возврата…»

Время – флешем назад – время возврата
отработанных гормонов половых желез.
Мы не смогли, не «увы», не раздвинуть квадрата
мертвого времени тканей. Стук колес —
аритмичен, дыхание – смято и смыто
до черной эмали, заполнившей рыжий глаз,
подростковых лобков и губ местность обрита
и повествует о девственной совести газ.
Время разрушить мир – тьмой рычащий —
заголовки вкусил, желая войти в эндшпиль
или покинуть половину себя: я – то ли просящий,
то ли пропащий, потому что знаю штиль
соответствует стилю, ответствует поколенью,
букве, прочему, что мне – откровенно – до буя,
до подворотной фени, до заворотного зелья
моего слабого ныне и беспотентного хуя.

«На пятой строфе почтовой езды…»

На пятой строфе почтовой езды
я смог просечь, что мне до пизды
география звуков, что мне важней
с кем встречу мрак: с одиночеством? с ней?
И сколько не щебечи – одиночество – это пол
противоположный по знакам отличий, гол —
это боль в низах живота. Я не против смены отчизн,
если, соседняя с этой, дверь – онанизм.
Все выходит, как прах слепленный второпях:
дамы шепчут «ах» – из глины, что на сносях,
писк и смазка, девять месяцев стеба.
Отжив свое от случки и до заеба,
отрыдав своим семенем честным стихи,
получал, как урок интернета, «not hear»
путал, как олух, по слуху – лед и глаза,
но чувствовал: это правильно – когда под хвостом вожжа.

«в двенадцатом часу паскудной скверны…»

в двенадцатом часу паскудной скверны
оставленный один – и без америк —
окно – открытый в январе мной берег
нас ожидает чтоб облечь в себя
мы суицид любви вершили без истерик
вертели шилом прошивая иней
пускали корабли в прозрачных венах
в неспрошенные льды где огрубев
мы нежность растворили в междуречных
кавернах и пробирках с алкоголем
и губы с треском золотили сперму
и обручились жаждою истек
срок гиблых рек а руки не сумели
не захотели по любви стереть нас
песком прибрежным только из америк
не возвратился к воздуху никто

«гул улыбчивой орды рты разевает…»

гул улыбчивой орды рты разевает