Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса

Надежда

Кластер множащихся клеток становился эмбрионом. Еще не ощущал себя иным, таким его чувствовала беременная. Изменения на биохимическом уровне подсказывали хозяйке: теперь всё иначе. Настроение, аппетит или их отсутствие, например. Мать в одиночку уже не могла решать и простые вопросы: что есть, как лежать. Еще не имевшие своего «я» сонмы клеток, занявшие лоно, могли заставить её неосознанно замереть в движении или без понятных причин положить руку на живот.

Делящаяся масса не была бесформенной или примитивной. В конечном итоге человечек будет состоять из двухсот различных видов клеток, каждый со своей специализацией. Организованность возникала и ускорялась. Вот ЭТА сложная совокупность разовьется в нервную систему, с отростками, которые станут пальцами, глазами, мозгом. А вон ТЕ, попроще, превратятся в печень, почки и сердце. Возможно? Да. Вероятно? Да. Неизбежно? Кто знает.

С чудом всегда загадочно или, по крайней мере, неясно. Нет никого и ничего, отдающего приказы клеткам. Они чудесным образом сами общались с соседними, передавая друг другу сахара, соли, аминокислоты. Цитоплазма каждой как-то угадывала, что пропустить тому или другому соседу. Образовывались коллективы, почему-то берущие на себя специальные функции: сформировать барабанную перепонку или сердечный клапан. Коллективы вступали в союзы, избиравшие верное место для создания рук и ног. Из мешанины взаимодействия и взаимовлияния возникала организация человеческого тела. НОВОГО, ОТДЕЛЬНОГО, хотя еще и не самостоятельного.

Ксения ворочалась в кровати, вставать не хотелось. Хотелось есть. Очень. Вспомнила, как жаловалась Степе на отсутствие аппетита, а тот ржал без удержу: рассказчица одновременно пожирала огромный ломоть хлеба, обильно намазанный маслом и икрой. Тогда ей стало неловко, а сейчас неудобство вызывал мочевой пузырь – плод давил, требовал освободить место. В ванной комнате повертелась перед зеркалом. В фигуре еще нет заметных изменений, зато лицо утратило девичью свежесть. Завтракала в одиночестве, благоверный давно на работе, хлопочет по поводу переезда в Америку. Осталось совсем недолго.

Виктор отпустил бородку и походил на дореволюционного академика, духоборца или народовольца. Свое желание идентифицировать его типаж Алехин расценил как еще один знак возвратившегося интереса к жизни. «Борода» явно принес новости и, судя, по смешному подпрыгиванию при ходьбе, волновался. Взгляд долу не опускал – волнение положительное.

– Слушай, пора тебе курс лучевой терапии пройти. Только у нас со специалистами туго: старых мало и их не переучивают, молодых еще меньше, девушек вообще не берут на вредные должности. Одним словом, надо тебе на Землю Обетованную ехать.

– В Израиль? Давно мечтал, только повод не подворачивался.

– Там мой сокурсник трудится в отличном госпитале, я с ним уже созвонился. Медицинское заключение на тебя готово.

– «Раздается над деревней перелив. Провожают гармониста в Тель-Авив». Помнишь советскую частушку?

– Опять шутить начал. Это хорошо. Не тяни, подумай, прими решение.

– Чего думать: поеду. Только, Витя, у меня на той стороне границы есть враги. Больница – удобное место для сведения счетов. Ты в своем приятеле уверен? Ведь меня в его руки отдаешь?

– Илья – правильный мужик. Если порядочного еврея и доктора с безупречной репутацией можно так назвать. Даже арабов лечит без оглядки на местную специфику. Ты ему намекни на свои обстоятельства, он поймет и сделает, что сможет.

– Анечку стоит брать с собой?

– Психологически будет проще одному. Только Анна навряд ли отпустит тебя одного.

– Тогда отправлю её осматривать Святые места. Хочешь чаю, кофе? Выпьешь чего-нибудь покрепче?

– Увы, тороплюсь в больницу, сегодня много операций. Надо лечить пациентов, пока меня не выгнали. Вашему поколению есть к кому обращаться. А следующее, похоже, останется без квалифицированной медпомощи в России.

Вечерний Шанхай – зрелище, которое никого не оставляет равнодушным. Неон, подсвеченные небоскребы, стильные набережные. Черное зеркало Хуанпуцзян отражает яркую красоту, заставляя забыть, что река днем грязна и непривлекательна. Крупнейший город мира вибрирует в замедленном темпе. Меньше бизнес-нервотрепки, трафика, людей. Больше расслабленности, еды, развлечений.

Весной Кун Блокхайзен предпочитал передвигаться пешком, наслаждаясь комфортной погодой. Жара, влажность и смог скоро лишат этой радости, превратив речную дельту в неподходящее место для прогулок европейцев. Голландец приближался к концу трехлетнего контракта с Государственным шанхайским банком и не знал, продлит ли его работодатель. Продления хотелось, что требовало демонстрировать трудолюбие. Поэтому он поздно покинул офис на набережной Вайтан и фланировал по Нанкинлу — главной улице, протянувшейся через мегаполис. Здесь кипела ночная жизнь, и молодой банкир надеялся на интересное приключение.

Выбрав людное заведение для скромного ужина, оглядел посетителей. Большинство моложе 25. Красивых мало: несколько девушек, пара парней. Куну нравились и те, и другие, что позволяло не загадывать, пройдет ли ночь в женской или мужской компании. Он читал, что раньше в Китае наказывали за внебрачные связи, тем более с иностранцем, тем более с бисексуалом. Ныне о таких запретах не вспоминали, по крайней мере, в Шанхае. Неспешно изучая меню, краем глаза заметил юношу, вышедшего из салона красоты напротив. «Фавн! Грациозен! Двигается, как балетный танцовщик. Наверное, из народности хань — тонкие черты лица».

Забыв про голод, привстал во все 184 см и, встряхнув рыжими локонами, махнул рукой. Сигнал привлек внимание китайца, сразу растянувшего губы в улыбке. «Нихао! – поздоровался голландец и представился. – Во цзяо Кун». Дальнейшее знакомство и ужин – пустые формальности. Оставалось понять, они сразу поедут к Блокхайзену домой или сначала потусуются в одном из ночных клубов. Поскольку завтра утром ждет работа, то предпочтительно обойтись без клуба. Но многое зависело от настроя паренька. На прошлой неделе такой же милашка потащил в парк. Неудобно, зато пикантно.

Любой министр, по идее, обладает властью и несет ответственность. Руководитель спецслужбы – не исключение: исполнительная власть над гражданами, персональная ответственность за успехи и неудачи. Если назначил президент, то исполнять требуется его указания и отвечать перед ним. Хотя где-то далеко, за плечами главы государства, есть еще и народ. Их интересы и потребности в основном совпадают, хотя не всегда.

У ФСБ России задач много, центральная – обеспечение безопасности государства. Государство, как известно, может быть «я», «мы» и «они». На деле трудно настроить огромный аппарат на сложную и нередко опасную работу. Сотрудники – тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Жадность, лень, трусость не более редки, чем бескорыстие, энергичность и смелость. А нужно выдавать требуемый результат, несмотря на субъективные и объективные сложности. В голове директора службы отчет за неделю, в портфеле справочные материалы – путь лежал в Ново-Огарево. Президент въедлив, опытен, памятлив. Беллетристикой не впечатлишь.

– Считаешь, нет связи между последними взрывами в городах и ЧП в Селитрограде? – Президент прогрызался через доложенные ему результаты экспертиз и ссылки на «источники».