Афганский исход. КГБ против Масуда

Матвей диагностировал состояние начальника, хотя виду не подал. Держать фасон его научили пацаном на улице им. Сталина в подмосковном Кунцево, где не раз доставалось на орехи. «Не лезь в заваруху, – втолковывал отец, прошедший все войны с 1937 по 1945. – Смотри беде в глаза и будь готов ударить первым». За годы службы во внешней разведке пришлось повидать и неприятные приключения в полевых условиях, и жесткие разборки в начальственных кабинетах. До сих пор удавалось выйти сухим из воды, а то и набрать дополнительные очки. Однако на сей раз ночной ужас готовился материализоваться в дневной кошмар.

Скованность шефа добра не сулила. Простые обстоятельства не могли заставить бывалого чекиста принять позу умолчания. Его путь наверх отвечал канонам позднего периода советской номенклатуры. Прослужив несколько лет в контрразведке где-то в провинции, сумел попасть во внешнюю разведку КГБ и приобщился к штабной работе. Следом беспроблемная, хотя и безрезультативная загранкомандировка. Затем связи, возраст и смекалка позволили повысить квалификацию, стать парторгом и позже выехать в Швецию – престижную западную страну. Под крышей посольства резидент чувствовал себя замечательно, на оперативную охоту выходил нечасто. Любил работать с документами и воспитывать подчиненных, общаться с «чистыми» сотрудниками совзагранучреждений, посещать приемы и мероприятия из жизни дипломата «чичеринской школы».

Сохранение статус-кво являлось для него и modus vivendi, и modus operendi. Стабильность в период развитого социализма котировалась высоко, поскольку исчезала пугающими темпами. Но пока развединформация текла в Центр, и агентура действовала, «резаку» ничто не грозило. Успешный ход событий обеспечивал комфортную жизнь в Швеции, приближал к заветной мечте – генеральским лампасам. Главное, чтобы не было провалов и предательств, а они в условиях перестройки, ускорения и гласности случались не редко. Тогда Москва вставала на дыбы, и шефа ждали неприятности. Поэтому он опасался всего, что потенциально ставило под угрозу безопасность работы «точки» и его собственную карьеру.

Такая осторожность молодым претила, опытные сотрудники считали ее естественной. Матвей знал достоинства и недостатки старшего коллеги по совместной работе в Центре, держался с ним по-товарищески ровно. В звании, правда, отставал на одну звезду, и разница в возрасте составляла 15 лет, но дистанцию соблюдал лишь на людях. Оба, осознавали, кто есть кто, понимали взаимную полезность и хорошо ладили по делу. То был брак по расчету. Причем расчет оказался верным, а «брачные узы» – прочными. До сегодняшнего утра.

Открывая папку-приговор, Матвей увидел грифы «Особой важности» и «Только лично», время приема – 04.52, расшифрована в 05.12. Обычные депеши приходили поздно вечером. Срочные могли поступать и в течение рабочего дня. Ночь оставалась уделом «чрезвычайки».

Еще штампы: «Уничтожить по прочтении», «Выписки не делать». Мозг подсказал вывод: шеф не должен был читать текст (если шифровальщик не нарушил инструкцию) и взбешен, что Москва напрямую пишет его подчиненному. И теперь он дистанцировался от вопроса – чутье подсказывало ему, что депеша может отдалять лампасы.

Матвей пробежал приказ Центра.

«Тов. Григу.

Примите немедленные меры для выхода через «А» и «Б» на Ахмад Шаха Масуда для обеспечения беспрепятственного вывода советских войск из Афганистана. Цель – склонение полевого командира к прекращению боевых действий на маршрутах следования воинских колонн в СССР, особенно в районе Панджшерского ущелья. Соблюдайте полную секретность. Привлекайте любые оперативные возможности. Резидент информирован о получении вами специального задания без детализации его сути. Сообщите о необходимости помощи. План действий и ваши соображения направляйте в адрес тов. Симонова».

Подписал депешу (псевдонимом) начальник Первого главного управления КГБ СССР, что не оставляло места для сомнений в ее серьезности. Разведчик никогда не слышал про «товарища Симонова». Очевидно, кто-то на самом верху лично взялся руководить операцией. Новый псевдоним создавал обособленный канал связи с большим начальником, минуя обычную командную цепочку. В случае успеха последует поощрение с барского плеча. В случае провала – верховная кара.

Помолчав, Матвей вздохнул и двинулся к двери. Ночная безысходность навалилась вновь, уже наяву. Игра началась, а непонятно, какие фигуры в ней задействовать. Идей не появлялось. Вообще! Никаких!

– Ты мне ничего не хочешь сказать? – удивился шеф.

– Полпред запретил мат в посольстве, – отшутился Алехин. – Других слов нет. Надо подумать. Если что, вали все на меня, Захар Сергеевич. Телега-то мне пришла…

– Ну, не надо так, дело-то общее, – повеселел хозяин кабинета и протянул 5000 шведских крон. – На дополнительные расходы.

Разведчик составил ответ:

«Тов. Симонову.

Приступил к выполнению. План и предложения представлю 5 сентября. В помощи пока не нуждаюсь.

Григ».

Передавая телеграмму шифровальщику, бросил: «Срочно. И не шепчись с боссом о моей переписке. Там будет много дерьма – запачкаться легко».

Пожилой сотрудник не стал клясться в верности инструкциям и просто кивнул. Извлекая жену из группы мамочек возле школы, Матвей увидел коллегу из консульского отдела.

– Отвезешь домой моего сына после занятий, а то я в замоте?

– Не вопрос. На обед через ваш остров проеду.

Идя к машине, Анна невидимо излучала недовольство – кругом люди, а за посольством круглосуточно наблюдали сотрудники местной контрразведки с двух многоэтажек, стоявших через улицу. Выехав за ворота, «вольво» устремилась на запад, к дому. Припарковавшись под любимым дубом, разведчик пригласил Анну поговорить на свежем воздухе, то есть без прослушки. Взяв Смера, пара двинулась к берегу.

– Возникла ситуация. Не экстраординарная, хотя в ближайшие дни прибавится хаоса.

– Уже поняла, что «Грена Лунд» накрылся.

– Вовсе нет. Петров привезет Степу из школы. Пообедайте и в парк развлекаться. Возьми такси на площади.

Женская интуиция подсказала, что глупо дискутировать с мужем, который с утра сам не свой. Анна старалась избегать ошибок, к тому же за уступчивость полагалась компенсация. Надо из списка неисполненных желаний выбрать адекватное испорченному дню. Самое главное – поездка в Париж (Москва недавно разрешила загранработникам выезжать на экскурсии в третьи страны), но сегодня о ней заикаться не стоило. Вспомнив про щедрое предложение воспользоваться такси, сообразила, что у супруга серьезная проблема. Жаль, служебную машину муж не мог дать – женам за границей водить авто запрещал отдел ЦК КПСС по работе с загранкадрами.

Смер также, правда, по-собачьи избегал ошибок. Заметив золотистого ретривера у калитки «Института Библии», пес взглянул на хозяев. Те не реагировали, значит, уличного друга не защищал явно выраженный запрет. «Смерть» мигом схватил его за холку и положил на асфальт. Затем оба отряхнулись и, помахивая хвостами, обнюхались. Баланс сил подтвержден. Этикет соблюден. Появившийся из-за забора Младко Жорович только покачал головой и поклонился соседям.

– Как веру Христову несете по миру, святой отец?

– С Божьей помощью справляемся, грех жаловаться.

Институт занимался распространением Святого Писания и переводом библейских материалов на редкие языки. Матвей познакомился с доктором теологии и неофициально участвовал в переиздании академической Библии Лопухина. Дюжина дореволюционных томов вмещала исследования и толкования российских богословов. Возрождающаяся Русская православная церковь нуждалась в книге, а денег не находилось. Югослав через епископа Стокгольма организовал сбор пожертвований в лютеранских храмах Скандинавии. Типография уже печатала 50 тысяч экземпляров. Оставалось нанять грузовики для перевозки, но Совзагранавто заломило высокую цену.

Дома Матвей сменил пиджак на ветровку, а брюки на джинсы и, захватив бутерброды, отправился думать. Привязанный веревочкой к фонарному столбу, хозяина ждал дешевый велосипед. Он имел только три скорости и не привлекал внимания. Но однажды исчез прямо от дома. Предположив, что «сокровище» вряд ли заинтересовало алчных похитителей, Матвей обошел остров и нашел аппарат. Вероятно, утащили сотрудники наружного наблюдения, раздраженные его велопробегами. Пешком и на авто сложно следить за объектом, делающим 10–15 км в час. Перекусив цепочку, они бросили добычу в двух кварталах, поскольку забрать ее означало бы кражу чужого имущества.

Глава 4. Профессор

1 сентября

Матвей крутил педали по набережной вдоль Рыцарского фиорда. У воды мелькали марины, рестораны и пришвартованные кораблики. Проезжая мимо Ратуши, разведчик покосился на огромное каменное надгробье, где удобно возлежал на спине позолоченный истукан в латах. Впечатляли ступни чуть не метрового размера, намекавшие на историческое величие владельца кенотафия – якобы могилы. На самом деле почетный покойник упокоился в другом конце страны.

То был ярл Биргер, которого на Чудском озере «любезно» встретил и проводил Александр Невский. Местная публика знала «пса-рыцаря» как основателя Стокгольма, а о разгроме его похода на Новгород шведская историография умалчивала. Обосновавшись на островах, перекрывающих выход из озера в море, ярл и его последователи контролировали торговлю, шедшую в основном по воде, исправно взимая плату с каждого судна. Форпост, известный ныне как Старый город, приютил Королевский замок, Риксдаг, Верховный суд.

К сердцу столицы неосознанно дрейфовал Матвей, объятый думами. Иногда лучше думалось в тиши Городской библиотеки – еще подростком пристрастился посещать юношеский читальный зал Ленинки. Порой в близлежащей пивной, хотя там из-за отсутствия тяги к спиртному его считали «неправильным русским».

В теплое время года коронное место располагалось через фиорд от Ратуши. Здесь вокруг собора-усыпальницы шведских монархов толпились туристы, а остальная территория была безлюдной. Возле церкви стояла телефонная будка, удобная для звонков с оперативными целями. Тишь да гладь, а в церкви еще и Божья благодать.

На данный момент требовалась тишь. Матвей облюбовал скамейку на крохотной набережной и занялся поисками выхода на Ахмад Шах Масуда – главаря афганских «духов» и жестокого властелина Панджшерского ущелья. Память любезно выдала цитату из запроса Центра, поступившего пару недель назад: «В связи с реализацией Женевских соглашений о политическом урегулировании положения вокруг ДРА представьте данные о наличии в стране организаций и лиц, контактирующих с верхушкой моджахедов». Тогда казалось, циркуляр, адресованный десяткам резидентур, касался стокгольмской точки лишь формально.

Такой тематикой занимались коллеги, работавшие в Афганистане и в соседних с ним странах. По открытым источникам Матвей составил список из полудюжины «комитетов» и «групп», которые устраивали демонстрации возле посольства СССР и собирали гуманитарную помощь для повстанцев. Серьезные структуры Швеции воздерживались от общения с боевиками, военной и финансовой поддержки им не оказывали. В ответе Алехин назвал две слабенькие возможности.

Теперь Москва ставила задачу, предполагающую наличие оперконтактов. В Афган направляли людей и грузы только «Врачи без виз» («А») и «Шведская помощь» («Б»). В первой у Алехина был знакомый активист. Еврейский мальчик, на пароходе с углем бежал в Швецию из оккупированной фашистами Польши и ныне возглавлял отделение в престижном Каролинском госпитале. Когда у приехавшей в гости (еще одно послабление Горбачева) тещи разведчика отказали ноги, доктор диагностировал опухоль в позвоночнике и блестяще ее удалил. Понимая, что советский гражданин не может оплатить дорогую операцию, исхитрился профинансировать ее по гуманитарным каналам. Оперработник был в долгу у профессора Смушко. Пришло время вновь просить об одолжении.

Перекусив бутербродами, разведчик решил посетить будку. Сначала нанес визит в полуоткрытый железный писсуар. Велопрогулка и думы сделали его соседство с телефоном-автоматом очень востребованным.

– Хей, Миша! Матвей говорит. Как дела? – на стокгольмском диалекте сказал-пропел. – Не отрываю от операции на открытом сердце?

– Добрый день, – ответил поляк. – Как моя любимая Софа?

– Шлет поцелуй.

В любимую пациентку София Васильевна – сверстница врача, превратилась, встав с койки и сделав первые шаги на глазах его восторженных коллег и учеников.

– Пора подумать о деньгах за лечение, – шепнул Миша тогда Матвею. – Раньше не ломал голову, вдруг бы операция не помогла. Знаешь, пациенты иногда умирают.

Еврейский юмор предполагал реакцию на той же волне.

– Жаль, операция успешна, ведь я уже заготовил иск к госпиталю. Теща тещей, а получить материальную компенсацию таки хотелось бы, – отшутился Матвей. Позже русский иногда звонил ошведившемуся поляку, чтобы пересказать пару гротескных московских анекдотов. Тот принимал их «на ура», так и не сумев привыкнуть к скандинавскому юмору. Особенно нравились персонажи Мойша, Хайем, Роза и, конечно, Софа.

– Хочу вернуть гуманитарный долг, – перешел к делу разведчик. – Друг в Москве предлагает «горящие путевки» в Афганистан. Возможно, «Врачам без виз» интересно?