Ликвидатор. Тени прошлого

Мне очень хотелось дождаться конца схватки и посмотреть, кто одержит победу, но поскольку Байкер и так почти скрылся из виду, я бросился за ним вдогонку. Перспектива остаться с Зоной один на один без оружия и опыта выживания в экстремальных условиях меня нисколько не радовала.

Пока мы с хряком играли в гляделки, меня посетила интересная мысль: вдруг мой отец тогда, в восемьдесят шестом, как и я сейчас, неким образом перенёсся в параллельную реальность? В том, что это место не имело ничего общего с моей действительностью, с моей родной Землёй, я уже нисколько не сомневался. А это значило, что у меня появился пусть и призрачный, но всё же шанс отыскать его и попробовать вместе с ним вернуться домой.

Потрясение от ужасной смерти Шпалы уже прошло. Я снова вернулся к идее сафари-парка для богачей, но потом решил, что зарабатывать на одних лишь толстосумах – несерьёзно. «Надо использовать по полной возможности Зоны и за приемлемую плату проводить курсы начинающих сталкеров. Есть желание остаться тут – пожалуйста, броди, исследуй Зону, собирай артефакты, но и барышом с хабара делиться не забывай, – размышлял я. – На одних только процентах с таких вот бродяг на родной матушке Земле через пару лет можно подняться на первые строчки в рейтинге “Форбс”. А если удастся внедрить артефакты в производственные циклы земной промышленности, то всякие там Ротшильды и Рокфеллеры от злобы и зависти не то что удавятся, горло себе перегрызут».

Я так размечтался, что не заметил, как нагнал Байкера, и с ходу налетел на него. Он стоял, замерев как истукан, в метре от огромной проплешины чёрной земли, будто вдавленной в окружающий ландшафт. Со всех сторон от этого места растительность выглядела непритязательно – трава хилая, жухлая, деревья – сплошь рахитичные уродцы, по сравнению с которыми карельская берёза – писаная красавица, – но она всё же была. Зато в центре, кроме скелета с обрывками защитного комбинезона на побелевших костях, заржавленного «калаша» и чёрной пыли, совсем ничего не было. Кроме того, трава и деревья как будто пытались отползти от пустоши: стволы и стебли стелились по земле прочь от гиблого места.

– Тихо ты! – прикрикнул Байкер, повернув ко мне голову. – Смотри, куда прёшь! Я из-за тебя чуть в аномалию не вляпался. Это Зона, здесь каждый шаг может стать последним.

Он со свистом, будто сдувшийся шарик, выпустил из груди воздух и, не сводя глаз с тёмного пятна на земле, осторожно попятился.

Я сдвинулся на шаг в сторону, чтобы не стоять у провожатого на пути, и случайно наступил на сучок, громко хрустнувший под ногой.

Байкер косо посмотрел на меня, отошёл от аномалии на безопасное, по его мнению, расстояние, опустил ствол автомата к земле и мазнул грубой ладонью по широкому лбу, смахивая пот.

– Слышь, Журналист, ты, эта, ёксель-моксель, заканчивай по Зоне, как по парку, гулять. Тебе, может, и пофигу после всех твоих приключений, а я, блин, ещё жить хочу. Я не Семецкий, снова не воскресну. Чё ты ведешь себя как распоследняя отмычка, в самом деле? Вроде опытный мужик, знать должен, что к чему. – Лицо Байкера вдруг посуровело, брови грозно сдвинулись к переносице. – Или ты обмануть меня решил? Пришёл сюда незнамо откуда, назвался чужим именем, порядочного сталкера за нос водишь. За чужим хабаром охотишься? – Он вскинул «калаш». – Отвечай, мля, пока я из тебя дуршлаг не сделал!

Я отступил вбок, выставив левую руку перед собой. В правой, прижав её к телу, я держал сумку с планшетом.

– Эй, Байкер, ты чего? Не нужен мне твой хабар! Да я бы тебе свой отдал без сожаления, если б он у меня был. Хочешь, планшетник возьми. – Я протянул чехол с гаджетом Байкеру, но сталкер даже не взглянул на него.

– Заболтать меня пытаешься? Не выйдет!

Глаза его сузились, превратившись в щёлочки. Он передёрнул затвор, крепче сжал потёртое, покрытое глубокими царапинами цевье автомата. Заскорузлый палец с заусенцами у обкусанного, грязного ногтя дрогнул на спусковом крючке.

– Байкер! Байкер! Очнись! Это же я, журналист! – крикнул я, пятясь от обезумевшего спутника, но тот, словно хищник на охоте, хотел уже только одного: крови.

Наверное, на этом моё путешествие по Зоне и закончилось бы, если б не случайность. Ох уж эти случайности! Так и норовят в любой момент подвернуться под руку или под ногу, как в этот раз. Пятясь, я оступился и угодил в поросшую мхом ямку. Под слоем мягкого зелёного ковра скрывался ствол поваленной осинки. Судя по тому, что он выдержал мой вес, дерево упало не так давно. Толстая шуба мха под моей ногой соскользнула с влажной, лишённой коры древесины. Я взмахнул руками и с удивлённым воплем хлопнулся на пятую точку чуть раньше, чем Байкер успел спустить курок.

«Калаш» выплюнул короткую очередь, поперхнулся дефектным патроном и замолк. Сталкер злобно зарычал, прижал приклад автомата к животу и резко ударил согнутой ладонью по рукоятке затворной рамы.

Пока он пытался извлечь заклинивший боеприпас, я встал на ноги. Хотел было броситься на Байкера и обезоружить его, но тут из обвитых плющом кустов вылезла уродливая тварь на четырёх, будто взятых у насекомого, конечностях. Острые трёхгранные копыта напоминали наконечники копий как по виду, так и по отметинам, оставленным ими на земле, а костяные зазубрины на тыльных сторонах этих мутоног могли разрезать зазевавшегося сталкера или другого мутанта не хуже острой пилы. Шея у твари отсутствовала напрочь, большая голова с отдалённо напоминающей человеческое лицо мордой вырастала прямо из покрытого лишаями и язвами бочкообразного тела. Три разноразмерных глаза (два по бокам от треугольного носа, третий ближе к затянутому тонкокожей перепонкой ушному отверстию) вращались в разных направлениях. Вместе с тем, могу поручиться, пучеглазка (а я сразу определил, что это за мутант!) смотрела именно на сражающегося с заклинившим автоматом сталкера.

Быстро перебирая лапами, тварь с отвратительным воплем бросилась на человека. За ней из соседнего кустарника выскочили две товарки. Хрипло хоркая и выбрасывая из-под видоизменённых копыт пучки травы с клочьями мха, они ринулись ей на подмогу.

Байкер сразу перехватил автомат за ствол и стал отмахиваться «калашом», как дубиной. Перемотанный синей изолентой приклад с громким треском разлетелся на куски, когда с размаху врезался в лысую башку ближайшей твари. Мутосвинья пронзительно взвизгнула, присев на задние конечности, но уже в следующий миг тряхнула головой, на которой моментально закраснел отпечаток удара, и снова кинулась в атаку.

Её подельницы бросились на Байкера с флангов. Одна из тварей вцепилась ему в ботинок, другая хотела цапнуть за бедро, но сталкер ухитрился так впечатать ей каблуком в самый большой глаз, что оттуда во все стороны брызнула мутная жижа.

С истерическим визгом пучеглазка отскочила от обидчика и чуть не села на меня толстыми, покрытыми струпьями «булками», над которыми торчал сухой, как арбузный черешок, хвостик.

Я оттолкнул свиной курдюк свободной рукой, схватил сумку с планшетом за ремень и со всей дури огрел ей мутанта по голове. Пучеглазка заверещала и рванулась вперёд. Тут бы мне оставить её в покое и переключиться на другую мутосвинью, но я поймал уродину за ногу, продолжая дубасить мерзавку почём зря. Мини-комп в сумке давно уже превратился в хлам (судя по треску и хрусту во время каждого удара), а я всё лупил и лупил бестию по спине и бокам. Мутант ревел благим матом, иногда издавая такие звуки, словно где-то стравливали избыточное давление, отчаянно лягался и вонзал острые концы передних копыт в землю, пытаясь вырваться из ловушки.

К тому времени Байкер ухитрился по самое цевье засадить автоматный ствол в глаз одной из трёх подружек. Видимо, железо добралось до мозга, потому как тварь неподвижно лежала неопрятного цвета кучей возле похожего на берёзу дерева с чёрными, скрученными в спираль листьями. Уродливые шрамы на грубой коре ясно указывали на то, что это растение облюбовал какой-то хищник: похоже, древесный ствол служил ему когтеточкой, и если судить по тому, как высоко эти царапины находились, животное превосходило размерами крупного дога, а эти собачки, когда стоят на задних лапах, ростом с человека будут.

Ещё с одной пучеглазкой сталкер бился уже на кулаках. Вернее, это он ей отвешивал тумаки, а она, то пятясь, то отскакивая в стороны, пыталась проткнуть его похожими на зазубренные гарпуны передними копытами. Ослепшая на один глаз, мутировавшая животина не могла нормально скоординировать движения: уцелевшее око было довольно маленьким, а третья гляделка, похоже, предназначалась не для зрения, а для каких-то других функций. Поэтому тварь чаще всего била в никуда и постепенно слабела. Движения её становились всё менее энергичными, а дыхание всё больше напоминало пыхтение стоящего под парами паровоза.

Но всё равно мутант оставался опасен и в любой момент мог нанести смертельную рану. А значит, Байкер должен был быстрее расправиться с ним, поскольку и сам постепенно сдавал и бил уже не так сильно и точно, как раньше.

Я вышиб ударом сумки из твари очередной хриплый визг и краем глаза увидал, как Байкер, после хука левой, выхватил из нагрудных ножен армейский клинок с пилой на обухе. Скользнув вбок, как матадор, сталкер пропустил рванувшегося на него мутанта. Чуть согнув ноги в коленях, резко провернулся и вонзил холодную сталь прямо в центр похожего на нос сифилитика треугольного пятака. Мутосвинья захрипела, споткнулась, словно угодила копытом в кротовую нору, и грузно рухнула толстым брюхом на кустик похожей на осоку травы.

Последняя оставшаяся в живых тварь отчаянным рывком высвободилась из моей хватки, визжа, проскочила за спиной пошатывающегося от усталости Байкера и с ходу влетела в странное пятно чёрного цвета. Раздался громкий треск и шипение. Пучеглазка на полтора метра взлетела в кольце чуть потемневшего и сжавшегося вокруг неё воздуха. Истошно вереща, скотинка медленно вращалась, растопырив уродливые конечности в стороны. Она поднималась всё выше и выше, пока не достигла вершины соседнего дерева. Послышался нарастающий гул. Треск и шипение усилились, ощутимо запахло озоном, а потом хлопнуло так, будто взорвалась гигантская петарда, и во все стороны полетели окровавленные шматки.

Я повалился ничком, ткнулся лицом во влажную землю, закрыл голову руками. Сверху посыпался град костей и парного мяса. На мою пятую точку смачно шлёпнулось что-то, по ощущениям похожее на связку сосисок, а потом нечто тяжелое бухнулось рядом с прикрытой ладонями головой. Я полежал ещё какое-то время, вздрагивая от каждого шлепка по ногам и земле, пока не услышал удивлённый голос Байкера:

– Охренеть! Это ж как её разорвало, бедолагу.

Я приподнял голову. Мутант, вернее, задняя его половина, если так можно назвать багровое месиво с торчащим из него обрубком позвоночника, валялся слева от меня. Всё, что сохранилось от передней части, было у меня прямо перед глазами и состояло из переломанной в трёх местах конечности и головы с висящим на ниточке нерва глазом. Два других зрительных органа вытекли и покоились желтоватыми лужицами в свёрнутой набок нижней челюсти монстра.

Я пошевелился, стряхивая тяжесть с поясницы. Утопая ладонями в забрызганной кровью траве, встал сначала на колени, потом выпрямился в полный рост. Связка сосисок на моей заднице на деле оказалась тонким кишечником мутосвиньи. При ударе о землю сизая с розоватым отливом оболочка кое-где прохудилась, и содержимое кишок вывалилось наружу, источая такое амбре, что у меня даже слёзы выступили на глазах.

– Фу, ну и вонища! – Я зажал нос двумя пальцами. – Что они жрут?

– Всё, что шевелится и меньше их по размеру. Падалью эти твари тоже не брезгуют.

Я поспешил отойти подальше от исходящей миазмами кучи. Просунул ладони под лямки, скинул рюкзак и осмотрелся в поисках чего-нибудь, чем можно счистить налипшие на одежду и заплечный мешок кусочки мяса. Дело здесь было не столько в моей страсти к чистоте, сколько в обычной предосторожности: в Зоне наверняка обитало немало желающих отведать свежатинки с требушкой, а от меня несло, как от скотобойни. В мои планы не входило стать обедом какого-нибудь мутняка, поэтому надо было как можно скорее привести себя и поклажу в надлежащий вид.

Пока я глазел по сторонам, Байкер вытащил из туши второй мутосвиньи нож, обтёр о её жёсткую шкуру, сунул в ножны. К другой горе мяса с торчащим из головы «калашниковым» без приклада (деревянные обломки с фрагментами синей изоленты лежали в сильно притоптанной траве), он даже не подошёл. Видно, решил не тратить зря время на бесполезный уже металлолом.

Сталкер нагнулся к похожему на клубок змей растению, смахнул грубой ладонью покрытые белёсыми волосками стебли с широкого листа. Оторвал его от толстого коричневатого черенка, скомкал и, словно тряпкой, стал счищать с себя остатки разлетевшейся на куски твари. Он делал это так ловко, что уже через минуту на его камуфляже почти не осталось бурых пятен и розовых кусочков плоти.

На моё счастье, в трёх метрах от Байкера росло ещё одно подобное чудо аномальной природы. Я тоже сорвал широченный лист и вскоре на себе ощутил всю прелесть мгновенной уборки: стоило провести смятым листом по ткани, как с той исчезали любые загрязнения.

Через несколько минут мы уже были в чистёхонькой одежде, рюкзаки тоже обрели почти первозданный вид. Если бы не потёртости на брезентовых боках и верхнем клапане да потрескавшаяся от времени кожа ремешков, они вполне могли сойти за новые.

– Вот оно, наглядное действие чуждой человеку природы, – кивнул Байкер на чёрную проплешину в траве. – Это Зона, здесь каждый неверный шаг стоит жизни. Пучеглазка вон, глупое создание, сунулась сдуру в гравитационную ловушку – и что из этого вышло? – Он погладил невидимый шар в воздухе и губами сымитировал звук взрыва. – Да что я тебе рассказываю. – Он вяло отмахнулся и наклонился за рюкзаком. – Ты ж не салабон какой-нибудь, а, это, как его, легендарная личность, ёксель-моксель.

Сталкер крякнул, легко закинул объёмистую ношу на спину и посмотрел на меня. Правда, почудилось мне в его взгляде что-то изучающее, настороженное.

Глава 5

Схрон

Байкер потопал впереди, а я пристроился за ним и зашагал, ступая след в след.

Без оружия проводник явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он всё время опасливо озирался по сторонам, словно в любой момент ожидая нападения мутняков, и более-менее успокоился, когда подобрал с земли довольно увесистый сук. Закинув дрын на плечо, сталкер достал из кармана горсть невесть где набранных камешков и бросал их всякий раз, если что-то впереди казалось ему подозрительным.

Двигаясь таким образом, минут через двадцать мы вышли из леса на заросшую жёсткой травой и кустами холмистую равнину. Кустарник издали напоминал мотки колючей проволоки. Да и вблизи выглядел не лучше: узкие листья сильно смахивали на острые шипы, а ветки по цвету и степени изогнутости мало чем отличались от ржавой и спутанной катанки.

– Слышь, Журналист, ты зла на меня не держи, – бросил через плечо Байкер, спускаясь в ложбинку меж двух высоких холмов.

На его запястье вдруг затрещал встроенный в ПДА сканер аномалий, обозначая близость «жаровни». Даже невооружённым глазом было видно место, где примостилась эта аномалия: ржавая мачта электропередач колебалась в потоках горячего воздуха над широким пятном выжженной травы.

– Веришь, нет, на мозги мне что-то подействовало. Не иначе выброс сильный грядёт, перед такими катаклизмами обычно обострения всякие бывают. Да и мутосвиньи себя странно вели. Они так-то на людей не нападают, боятся, а тут – как с ума посходили, – ворчливо продолжил сталкер.

– Да ладно, чего там, – отмахнулся я и тут же поддёрнул натёршую плечо лямку рюкзака. – Со мной тоже не так давно странности приключились.

– Да?! И какие?