Основной компонент

* * *

В один из дней коротышка перехватил меня на улице. Я как раз возвращался из цеха грануляции. Там в огромных машинах питательную массу сначала пропаривали, потом прогоняли через пресс. Готовые гранулы по специальным лоткам попадали в куб охладителя и уже оттуда через систему сит расфасовывались по мешкам.

– Вам нужно побывать на испытаниях, – заявил доктор, вставая у меня на пути. – Такого вы еще не видели. Улучшенные вервольфы просто творят чудеса!

Говоря это, Кригер подобострастно смотрел на меня. В глазах доктора так и читалось желание выслужиться перед любимчиком Гитлера, чтобы получить заслуженную, по его мнению, награду. Я, как и подобает чопорному барону, не спешил с раздачей пряников. Сперва хотел во всем убедиться, а уже потом делать далеко идущие выводы. Для этого мне надо было побывать на стадии испытаний, к чему и пытался сподвигнуть меня коротышка с самого первого дня моего присутствия на фабрике. Я всеми правдами и неправдами отказывался от столь сомнительного удовольствия, но, видимо, этот час настал.

Мы проследовали к уже знакомому зданию и на лифте спустились на производственный этаж. Снова оказавшись в смотровом зале, я заметил, что конвейер за окном не двигался.

– Небольшие технические проблемы. Аскарис ликантропус, так я назвал выведенных мной червей, случайное открытие, как и все в этом мире, – сказал доктор с истерическими нотками в голосе. – Я вам потом объясню, а пока пройдемте в испытательный бокс.

Кригер схватил меня за локоть и потащил в соседнее помещение. Оно в точности повторяло смотровой зал, только вместо кнопочной панели рядом с окном висел телефон. Кригер снял с рычага трубку, бросил в нее несколько отрывистых фраз и положил обратно. Вскоре в боксе показались техники в защитных костюмах. Они катили перед собой медицинскую каталку с лежащим на ней монстром. Грудь и лапы оборотня фиксировали широкие кожаные ремни.

– Смотрите, герр барон, сейчас начнется. – Коротышка сунул правую руку за вырез халата и с видом Наполеона уставился в окно.

Внизу техники готовились к пробуждению вервольфа. Один расстегивал зажимы ремней, другой колдовал возле электрического щита на стене.

Из потолка с жужжанием полезли похожие на стопку тарелок изоляторы с торчащими из них изогнутыми электродами. Техники спрятались в куполе из толстой брони с широкой вставкой из пуленепробиваемого стекла, когда тупые концы металлических стержней остановились в нескольких сантиметрах от лежащего на каталке оборотня.

Пулеметный ствол с овальными прорезями по бокам штампованного кожуха на несколько сантиметров выступал из расположенной под обзорным окном узкой крестообразной бойницы. Сквозь зеленоватое стекло купола было хорошо видно, как один из техников прижал бакелитовый приклад к плечу, а другой положил руки на пульт с тремя рядами круглых кнопок.

Громко щелкнул разряд. Голубые молнии с треском сорвались с электродов и вонзились в мирно дремлющую тушу. Вервольф выгнулся дугой. Полный боли и ярости рык вырвался из динамиков, сильно ударив по барабанным перепонкам.

Я пригнулся, прикрывая уши руками. Краем глаза заметил самодовольную физиономию Кригера. Тот целиком ушел в созерцание разворачивающейся за стеклом трагедии.

В это время в испытательном зале протрещал очередной электрический разряд. Чудовище снова изогнулось, крича от боли, с грохотом рухнуло на пол. Оглушенный зверь недолго лежал на спине. Он с рычанием вскочил на задние лапы, оглянулся. Жесткая шерсть на загривке оборотня встала дыбом, желтые, с коричневыми крапинками, глаза горели злобным огнем.

Цокая когтями по стальным плитам пола, монстр медленно двинулся по кругу, роняя из приоткрытой пасти капли тягучей слюны. Через каждые два-три шага он останавливался, поднимал вытянутую морду к потолку и втягивал влажным носом воздух, словно хотел найти мучителей по запаху.

Наступила следующая стадия испытаний. Пулемет в бойнице шевельнулся, и смотровой зал наполнился грохотом выстрелов. Пули отбросили оборотня к стене. Он врезался в нее головой и вскочил, заметив купол с торчащим из него пулеметным стволом. Струйки сизого дыма поднимались от черного конуса пламегасителя, указывая на причину недавней боли. Зверь бросился на обидчика. Скрежет когтей и хриплое дыхание перекрыла грохочущая очередь. Свинцовый шквал отшвырнул монстра от купола. На груди, руках и правом бедре зверя появились сочащиеся кровью пулевые отверстия.

Вервольф попытался встать, оставляя на полу кровавые следы. Громыхнуло еще несколько выстрелов, и оборотень упал на спину. Из-под тела монстра показалась быстро растущая в размерах багровая лужа. Я подумал: техники перестарались, но спустя несколько секунд гора мышц зашевелилась, а через минуту оборотень уже сидел в углу, с хрустом пожирая желтоватые гранулы из миски. Та появилась из отверстия в полу, когда закончилось испытание. Следы от ужасных ран на его теле уже затянулись, и только подсыхающая лужа крови да торчащий из бойницы ствол говорили о недавнем происшествии.

– Ну как? – торжествующе глянул на меня Кригер.

– Впечатляет, – кивнул я, потрясенный зрелищем.

Доктор слегка покраснел, кашлянул в кулак и показал на дверь. Он снова заговорил, когда мы оказались в наблюдательном пункте производственной линии:

– Мне приятна ваша похвала, герр Валленштайн, но вы, как создатель технологии и куратор проекта, должны знать: процент долгоживущих и малоуязвимых особей невелик. Всего один из ста получает такие способности.

Я мысленно возликовал. Испытание вервольфа заставило меня усомниться в неминуемой победе Советского Союза над Германией, ведь с такими монстрами Гитлеру ничего не стоило захватить не только Москву, но и дойти до Владивостока. Усилием воли я взял себя в руки и сурово посмотрел на Кригера. Тот сразу съежился, как сдувшийся шарик.

– Вы понимаете, чем это грозит? – Я добавил металла в голос, чем еще больше расстроил доктора: – Фюрер ждет от нас результата. К концу декабря ему нужна целая армия, а не кучка экспериментальных образцов. Куратором проекта назначен Шпеер. Если у нас не получится наладить производство, боюсь предположить, где мы окажемся через пару недель.

– Я все понимаю, герр Валленштайн… но… эти черви… они… не знаю, как объяснить.

– Что вы мнетесь, как девочка на первом свидании?! – прикрикнул я. – Говорите, как есть. Или вы думаете, я не в силах понять?

Кригер сцепил потные ладошки, прижал их к груди.

– Разумеется, нет, герр барон. Я сам не понимаю, что происходит. Я уже и резал их, и делал вытяжки из тканей органов, но так и не узнал, почему токсины одних паразитов дают эффект, а других нет.

– Может, дело не в червях, а в оборотнях? – предположил я.

– Нет, с вашим открытием все в порядке. Вервольфы безупречны, только вот срок их службы. – Кригер печально вздохнул и опустил глаза в пол.

– На этот счет не волнуйтесь, – сказал я надменным тоном. – Я работаю над улучшенной вакциной, и скоро нам не потребуется громоздкое оборудование. Любого солдата на поле боя можно будет превратить в вервольфа за считаные мгновения. Тогда срок их жизни не будет иметь никакого значения.

– Вы шутите?! – Глаза коротышки широко раскрылись. – Это невозможно!

Я смерил Кригера презрительным взглядом.

– Невозможно вывести уникальных червей и дать всем оборотням фантастические способности, а сделать новую вакцину – легко!

За прошедшие после этого разговора два дня, я виделся с доктором всего один раз, когда заглянул в цех по выращиванию гельминтов. Он располагался в одном из промышленных корпусов, где стояло смонтированное, но не подключенное к электросети оборудование. Пройдя мимо зачехленных машин и станков, я завернул за угол, поднялся по стальной лестнице на второй этаж. Здесь длинный коридор из железных стен с одинаковыми дверьми и огромными окнами под потолком упирался в приоткрытые металлические ворота кирпичного цвета. За ними что-то булькало, иногда раздавались громкие шлепки, словно кто-то швырял мокрую тряпку на пол.

Почти все окна в коридоре выглядели темными прямоугольниками, светились только три у самых ворот. Я пошел туда, толкнул дверь с полукругом из черных готических букв Laboratorium на матовом стекле.

Кригер в белом халате колдовал возле штативов с химическими сосудами. В разномастных колбах, пробирках и ретортах бурлили химикалии. По скрученным кольцами стеклянным трубкам текли разноцветные жидкости и газы. На соседнем столе я заметил три банки с живыми гельминтами. Паразиты плавали в чистой воде и, как пиявки, прилипали к стеклу. Рядом стояла еще одна – пустая, препарированные черви лежали на мраморной доске тушками разделанных кальмаров.

Я пожелал доктору успехов, закрыл за собой дверь и направился к приоткрытым воротам. Вскоре я оказался в огромном помещении. Тусклый свет проникал сюда сквозь расположенные под потолком узкие окна, с трудом рассеивая царящий здесь полумрак. Лес из бетонных свай с рядами расставленных между ними гигантских шарообразных аквариумов уходил вдаль, исчезая в сгущающихся сумерках.

Внутри сосудов в мутной жидкости плавали паразиты. Они скручивались в кольца, свивались в спирали, сбивались в шевелящиеся клубки, производя те самые булькающие звуки. Иногда черви двигались настолько активно, что вода выплескивалась наружу и с громкими шлепками растекалась по цементному – с трещинами – полу. Судя по мокрым пятнам возле инкубаторов, жизнь в них бурлила в прямом смысле слова.

По центру зала шел трубопровод, от него к резервуарам отходили ответвления. Они поднимались внутри сваренных из уголков металлических ферм и перегибались через край стеклопластиковых емкостей. По этим трубам гельминты получали питание.

Я стал свидетелем такой кормежки. В один из аквариумов с шумом хлынула бурая жижа. По цвету, запаху и по виду процесса это напоминало сброс сточных вод в озеро. Черви накинулись на угощение. Они с жадностью поглощали вонючую жижу и даже устроили настоящее сражение за лакомые куски. Паразиты сильно бились о стенки прозрачного шара. Каждый удар сопровождался глухим звуком. Я даже испугался, что сфера не выдержит, но все обошлось.

Какое-то время жижа еще стремилась в резервуар, но вскоре напор стих. С края склизкой от рыжего налета трубы сорвались несколько капель, с громкими всхлипами разбились о поверхность грязной воды. Обитатели емкости сожрали угощение и тоже успокоились, перейдя от безумных плясок к плавному скольжению в толще мутной жидкости.

За прошедшую неделю я детально изучил фабрику, узнал уязвимые места комплекса и даже составил план штурма на всякий случай. Помимо всего прочего, я искал браслет всюду, куда только мог попасть, но, как и предполагал, его здесь не было. Осторожные расспросы Кригера тоже не дали результата. Доктор ничего не знал о браслете и, судя по его реакции, слышал о нем впервые. Оставалось обыскать сверху донизу особняк барона и навестить с детальной инспекцией лабораторию. Этим я и решил заняться в ближайшее время.

Шофер ждал меня возле «опеля». Я только появился на крыльце, а он уже взялся за хромированную ручку, но не открывал дверь, пока я не поравнялся с машиной: берег тепло, не желая доставлять начальнику неудобства.

Я сел в прогретый салон и задумался, что буду делать, когда найду браслет. А я его найду, можно в этом не сомневаться! По всему выходило, что перед возвращением домой я должен уничтожить фабрику вервольфов. Но как это сделать? Я ведь не Терминатор и даже не Рэмбо. В одиночку справиться с полком охраны, при всем желании, не выйдет. Значит, надо искать помощников.

Я грустно усмехнулся и покачал головой. Легко сказать, найти помощников. А где их взять в самом сердце Германии в разгар Второй мировой? Это у Штирлица был пастор Шлаг и профессор Плейшнер – брат одного из руководителей антинацистского подполья. У меня таких связей нет. Ладно, может, чего-нибудь придумаю. В конце концов, провидение забросило меня в это время с определенной целью, следовательно, оно и должно помочь в решении задачи.

За размышлениями я не заметил, как мы выехали за ворота периметра. Не видел, как машина покинула кратер и теперь осторожно кралась по узкому серпантину. Я вообще не замечал ничего, пока мое внимание не привлек сильный грохот.

Я глянул в окно. Многотонная масса снега летела вниз по склону горы, гоня перед собой клубы искрящегося на солнце тумана. Впереди, значительно обогнав лавину, катилась маленькая фигурка. К несчастью, расстояние между ними быстро сокращалось, и до трагического финала оставались считаные минуты.

– Гони! – Я хлопнул шофера по плечу и снова приник к холодному стеклу. Лавина нам не угрожала: шоссе проходило выше уровня долины, и тонны снега вряд ли могли перерезать путь. Меня больше волновала судьба того человека, что изо всех сил играл со смертью вперегонки.

Снежный оползень стремительно пожирал оставшееся до жертвы расстояние. Дорога проскочила плавный поворот и ближе прижалась к сцене, где начался последний акт трагедии. Теперь я лучше видел сумасброда, вернее, сумасбродку в красном свитере и синих штанах. Не прикрытые шапочкой светлые волосы развевались широким шлейфом, соперничая по длине с полосатым шарфом.

За окнами грохотало, крупные горсти снежной крупы били в стекло. Иногда обзор закрывала белая пелена, но через краткий миг видимость возвращалась, и я снова замечал согнутую фигурку в нескольких метрах от безудержного вала. Даже сквозь сильную тряску машины ощущалось содрогание земли от проносящегося по ней тысячетонного экспресса. Находясь в относительной безопасности, я и то чувствовал страх и беспомощность перед стихией. Представляю, что испытывала сейчас эта бедняжка.