Земля мертвых

– Какие чеченцы? – отмахнулся милиционер. – Ваши же дружки перепились и резню устроили. Стас, давай так: вы с Лехой соберите арестованных в один сарайчик, заприте… Убитых не трогайте, пока бригада не приедет. Ну, ты покарауль задержанных, а Леха пусть любопытных в деревню не пускает, и проследит, чтобы из лагеря никто не ушел до приезда следаков.

– Нам тут что, на цепи сидеть? – моментально начали возмущаться в толпе.

– У меня собака дома некормленая!

– А у меня сегодня деловая встреча!

– Спокойно граждане, спокойно! – поднял ладони сержант. – Отсюда до Кировска всего двадцать километров! Через час сюда приедут наши сотрудники, снимут предварительные показания, запишут ваши данные и вы сможете отправиться на все четыре стороны! Стас, а ты не стой. Работайте давайте, работайте.

Он захлопнул дверцу, завел мотор. Минуту выждал, давая маслу время разойтись по двигателю, после чего тронулся и медленно двинулся к выезду с поляны. Там «УАЗик» остановился. Сержант вылез наружу, присел на землю и принялся рассеянно ковырять пальцем землю. Росин побежал к нему – толпа хлынула следом.

Выезд с поляны на шоссе огораживали несколько высоких тополей. Деревья стояли на месте, но вот шоссе – шоссе не было! Сразу за тополями начиналась заболоченная низина, утыканная редкими низкими березками. Патрульный расковырял ямку глубиной сантиметров десять, поднял глаза на Росина:

– Ты смотри, как его уничтожили. Никаких следов не осталось.

– И что делать будем?

– Придется пешком идти, – выпрямился сержант. – От деревни должна быть дорога. Иначе как они тут живут? До Кировска доберусь, там разберемся. Боюсь только, не поверят они мне.

– А нам что, до завтра тут торчать, пока вы все туда-сюда бродите? – выступил вперед молодой человек в капроновом спортивном костюме. – Мне сегодня в три нужно быть на Витебском вокзале. Я из-за вас работу терять не намерен!

– А у меня собака некормлена! – поддакнул женский голос.

– Мне нужно сделать сегодня в два важный звонок, – добавил стоящий с края полный лысоватый мужчина. – А телефон здесь почему-то не работает.

– Сделаем так, – сдался сержант. – Все, кому срочно нужно уехать, пойдут со мной. В отделении с них снимут показания, после чего отпустят. Только имейте в виду: идти придется больше двадцати километров. Это тяжело.

– Двадцать километров, это часов пять идти, – покачал головой мужчина. – Как бы не опоздать. Девятый час уже.

– Ну, кому нужно, идите за мной, – сержант двинулся через поляну в сторону разгромленной деревни.

– Мастер, а телефон-то крякнулся, – окликнул Росина Немеровский. – Ни ответа, ни привета. Словно мы в пустыне Сахара сидим, а не рядом с городом.

– Мой тоже не работает, – кивнул Костя. – И милицейская рация.

– Может, буря электромагнитная?

– Вполне может быть, – пожал плечами мастер. – Она и бакены по Неве утопила, и дачи на том берегу снесла, и дома в деревне подменила, и шоссе кировское сжевала.

Немеровский круто развернулся на одном месте:

– От блин! И правда ничего нету! Слушай, мастер… Ну ладно, бакены утопить можно, а дачи-то куда делись? Нет, снести дома можно – но откуда вместо них лес?

– Ты дежурных на кухню назначал? Пусть кашу на завтрак варят. Сейчас сержант свалит, сходим лодку одну внимательно осмотрим. Потом позавтракаем и совет мастеров соберем. Может, к тому времени что и уяснится.

Когда вместо шоссе за поляной обнаружилась низкая болотина, Степану стало жутковато. Он мог понять, как опившиеся водкой и чокнутые на мечах мужики полезли грабить соседние дома – кто их знает, может они себя викингами вообразили? Но исчезнувшее шоссе… От этого веяло настоящей чертовщиной, и сержант даже тихонько незаметно перекрестился.

Упрямство свидетелей, вечно норовящих ради своей копейки плюнуть на чужую жизнь, на этот раз его только порадовало – топать в Кировск в одиночку ему совсем не хотелось. Поэтому Степан разрешил всем желающим идти за ним, а потом с независимым видом двинулся к деревне.

Поднявшись на холм, он оглянулся: следом вытянулось в цепочку шесть человек. Две девицы, какой-то хиппи с дымящейся самокруткой во рту, лысоватый мужчина и две парней в спортивных костюмах. На душе стало чуть спокойнее – Степан ни разу не слышал, чтобы лешие или «зеленые человечки» связывались с такими большими группами людей. С лесной нечистью сталкиваются чаще всего одиночки.

Поравнявшись со своим подчиненным, сидящим на березовом чурбаке, сержант остановился:

– Ну как у вас тут, Стас?

– Сволокли их всех вместе. Ножи всякие, сабли, кистени и прочее в том доме, за дверью сложили. Леха двоим ноги прострелил. Врач из этих, – милиционер кивнул в сторону поляны, – лапы перевязал, но нужно скорую. И еще один… В куртке был, в кожаной, а внутри железо зашито. «Макаров» куртку не пробил, но кости у него, кажись, все переломаны. Долго не протянет.

– Ладно, смотри тут, больше не пей. Я скоро вернусь.

От деревни вниз с холма действительно вела узкая тропинка. Степан пошел по ней, надеясь, что вскоре выйдет на более проезжую дорогу. Он не видел, как к оставленному им часовому подошла босоногая девушка лет семнадцати в простой полотняной рубахе ниже колен и протянула деревянный ковшик:

– На, трудник,[20 - Трудник – человек, взявший на себя подвижнический обет] испей кваску с устатку.

– Спасибо, – с самого утра Стасу в рот не попало еще ни капли воды, а пить после вчерашнего хотелось страшно. Он с наслаждением выпил холодный, чуть кисловатый пенящийся напиток: – Ох, хорош квасок, забористый. Спасибо.

– Сама варила, сама ставила, сама стерегла, – девушка забрала ковшик и поклонилась патрульному в пояс. – Благодарствую тебе, вой, за станишников[21 - Станишник – тать, рабойник, вор, преступник.] злобных. Ты спи, беды не чуй. На тебя затайки не держу.

– Да что ты, все хорошо… – Стас почувствовал, как у него слипаются глаза. – Черт, вставать только рано пришлось.

Гостья выпрямилась и молча ждала. Милиционер клюнул носом раз, другой, а потом повалился с чурбака на бок. Девушка отошла к сметанному неподалеку от сарая стожку, принесла охапку сена, подложила Стасу под голову. Потом сходила еще за несколькими охапками, торопливо обкладывая ими сарай с арестованными бандитами, больше всего навалив около подпертой двери.

Стас перевернулся на спину и начал раскатисто похрапывать.

Тропинка продолжала вилять по лесу вдоль Невы, обходя буреломы и заболоченные впадины, ныряя в овражки и забираясь под низкие березовые кроны – но так и не думала выводить путников на дорогу. Наконец, когда впереди открылась небольшая поляна, лысоватый мужчина взмолился:

– Ребята, давайте отдохнем немного! Задыхаюсь.

– Ладно, перекур, – разрешил сержант, останавливаясь рядом с активно лезущем из широкой ямы ивовым кустом и доставая пачку «Мальборо». – Рано задыхаться начали, пяти километров еще не прошли.

– Вообще-то, тут шоссе должно быть, – прижал ладонь к боку мужчина. – И масса проселков. А вы нас какими-то кабаньими тропами ведете.

Парни и девушки, собравшись кружком, защелкали зажигалками. Хиппи, ничуть не стесняясь сержанта, принялся сворачивать «косяк».

– Большинство проселков ведет от населенных пунктов к реке, – парировал Степан. – Раз мы не пересекли ни одного, значит их нет.

– И куда они все внезапно подевались? – саркастически поинтересовался мужчина. – Волки съели?

– Придем в Кировск, там, надеюсь, все выяснится, – пожал плечами сержант – и вдруг увидел, как из-под березовых ветвей вылетают, прижимаясь к гривам коней, закованные в железо всадники с обнаженными саблями.

Степан схватился за кобуру, расстегнул – а первый из всадников уже промчался отделяющие его от людей пять-шесть метров. Степан достал пистолет – всадник в островерхом шлеме с посвистом взмахнул саблей направо и налево. Голова стоящей к нему спиной девушки надломилась набок и повисла на лоскуте кожи, а череп лысого мужчины прорезала глубокая рана. Сержант столкнул флажок предохранителя, дернул затвор – скачущие по пятам первого два других всадника располосовали саблями хиппи и обоих парней, а первый воин уже поравнялся со Степаном.

Сержант вскинул пистолет, но каленый суздальский клинок упал вниз, прошелестев мимо его уха и перерубив ключицу и несколько верхних ребер. Рука повисла. Двое поотставших всадников дотянулись мечами до последней уцелевшей девушки, отрубив ей руку и глубоко исполосовав спину. А Степан приложил левую руку к разрубленному плечу, посмотрел на струящуюся кровь и сильно удивился тому, что после всего этого остался жив. Однако в ногах ощутилась предательская слабость. Сержант упал на колени, простоял так еще несколько секунд, стараясь удержаться в сознании, а потом рухнул лицом вниз.

Человек государев

Трое скачущих одвуконь.[22 - Одвуконь – верхом, и еще с одним заводным (резервным) конем] всадников стремительно пронеслись по тропе между яблоневым садом и капустными грядками, проскочили в ворота огороженного высоким тыном двора и остановились у резного крыльца бревенчатого дома в два жилья[23 - В два жилья (дом) – два этажа]

– Никак в нетях все? – усмехнулся русоволосый кареглазый воин, одетый в зашнурованный до горла короткий юшман.[24 - Юшман – это кольчужная рубашка с вплетенным на груди и спине набором горизонтальных пластин. На изготовление юшманов, обычно, шло около 100 пластин, которые монтировались с небольшим припуском друг на друга. Юшман имел полный разрез от шеи до подола, надевался в рукава, как кафтан, застегиваясь застежками – «кюрками» и петлями. Иногда «доски» юшмана «наводились» золотом или серебром; такой доспех мог стоить очень дорого. Вес юшмана: 12–15 кг.] Ноги его поверх сапог из толстой бычьей кожи прикрывал темный батарлыг,[25 - Батарлыг (бутурлык) – воинский доспех, прикрывающий ногу воина от колена до щиколотки.] на правой руке был закреплен ярко начищенный наруч.[26 - Наруч – наручи предохраняли руки русского воина, одетого в доспехи, от локтя до запястья. У кистей рук наручи соединялись прямоугольными пластинами – чревцами, к руке они крепились ремешками.] – Государеву человеку корец[27 - Корец – небольшой ковш.] поднести некому?