Неизбежность

В это время София принимала участие в торжественном мероприятии, посвящённом юбилею Института.

– Как вы уже знаете, последствия глобального потепления, а также произошедшей в 2080 году самой большой за последние десять тысяч лет вспышки на Солнце поставили нашу планету в тяжелейшие для выживания людей условия. Температура на экваторе планеты в среднем стала составлять около 70 градусов по Цельсию, что повлекло за собой массовую миграцию людей в северные и южные широты планеты. Большинство экваториальных государств почти прекратили своё существование. Однако наша научная организация смогла преодолеть этот вызов природы, сделав возможным как создание специальных установок охлаждения в поражённых зонах, так и переселение людей на другие планеты. После преодоления серьёзных политических и экономических потрясений население планеты Земля с 2012 года стало значительно увеличиваться и к 2050 году составило 12 миллиардов человек. Открытие нашими специалистами управляемости ядерных реакций позволило сконструировать новые типы двигателей космических аппаратов, способных всего за несколько часов достигать наших новых обитаемых планет – Марса, Венеры, спутника Юпитера Европы. Наши новые тепловые коллекторы, установленные на Меркурии, теперь способны снабдить все планеты необходимым количеством энергии для работы термоустановок, обеспечивающих условия для жизни людей. Новые города на обитаемых планетах построены по принципам бионики, что значительно сокращает расходы на энергию и является наиболее благоприятным для проживания людей. Таким образом, в юбилей нашего Института, отмечая пятидесятилетие его создания, смело можно констатировать: мы достигли колоссальных успехов. Все эти изобретения – это наши с вами заслуги, заслуги учёных всех стран мира, которые сегодня здесь, с нами, на территории нашего Научного планетарного института имени Фостера. Спасибо всем вам!

– Спасибо и вам! Это был наш блистательный во всех смыслах заместитель по научной работе София Фостер, – слово снова взял директор научного центра Дмитрий Лост. Он был довольно высок, большие очки с толстыми линзами делали его значительно старше, чем он был на самом деле. Именно таким ему и хотелось казаться – пост директора самого главного научного института планеты ко многому обязывал. В это время к трибуне подошёл его помощник и положил небольшую записку со срочным сообщением. Лицо Дмитрия радостно засияло от хороших новостей.

– Рад вам сообщить, что три часа назад наши коллеги из Центра управления полётами успешно запустили на орбиту сверхмощный телескоп Х10-РКЛ52М, который откроет новую эру в области освоения Вселенной. Мы можем гордиться этим событием вдвойне, так как работы по созданию и установке двигателей для него были произведены нашим Институтом. Поздравляем группу инженеров и их руководителя Софию Фостер с очередным успешным проектом!

Зал взорвался аплодисментами.

София подошла к трибуне и, сделав глубокий поклон, смущённо отошла в сторону и неторопливым шагом направилась к кулисам, скрывающим выход из зала. Смущение её можно было понять: ведь, будучи молодой девушкой, она пока так и не привыкла к подобным публичным мероприятиям. Мало кто мог поверить в то, что в свои двадцать пять лет она могла быть назначена на столь высокий пост, особенно после инцидента, произошедшего с её отцом, профессором квантовой физики, который, как считалось, завалил работу по созданию фотонного контура – главного проекта Института за последние годы.

Новые открытия и разработки в области управления ядерными реакциями позволили человечеству сделать большой скачок вперёд в развитии технологий энерговыделения и ракетостроения. Вот уже много десятилетий водородно-кислородные двигатели космических аппаратов были заменены на атомные. Дальнейшие исследования Института позволили создать и другие необходимые звенья летательных космических аппаратов. Одним из важнейших был генератор поля кабины, позволяющий сохранять приемлемые условия для жизни людей внутри корабля, перемещающегося на субсветовых скоростях. Но проблема достижения соседних галактик по-прежнему была неразрешимой для науки – ведь даже до ближайшей галактики, туманности Андромеды, и её четырёх галактик-спутников расстояние составляло не менее двух миллионов световых лет. Это означало, что даже корабли с термоядерными двигателями оказывались бесполезными. Для преодоления таких расстояний требовалось что-то совершенно новое – качественный технологический рывок. Многие учёные планеты в то время считали, что им как раз и должен стать фотонный контур, так как других идей о возможности межзвёздных перемещений в пространстве не существовало. Всем специалистам было очевидно, что со времён Эйнштейна и Менделеева цивилизация находится на пороге нового, судьбоносного открытия.

София вышла из конференц-зала в тот момент, когда директор Института завершал свою речь приглашением всех сотрудников, почётных гостей и представителей прессы на фуршет, где планировалось провести продолжение праздничного вечера. Двери зала распахнулись, и большое количество людей, оживлённо обсуждая торжественную часть юбилея, новости с космопорта и технические характеристики нового телескопа, заполнили огромный холл, где уже заранее были накрыты столы. На специально сооружённой сцене заиграл джазовый квартет. София ускорила шаг, но вовремя покинуть мероприятие оказалось невозможным. Каждый из её коллег почтительно улыбался и старался выразить своё восхищение, сделать комплимент или предложить бокал вина.

Первым подошёл Андрей Полянский из лаборатории исследования химических реакций.

– Отличный доклад, София! Вы, как всегда, очаровали всех и произнесли великолепную речь!

«Какой слащавый!» – подумала София, но, будучи воспитанной девушкой, сделав над собой усилие, она мило улыбнулась и произнесла:

– Спасибо, Андрей, конечно, но я не сказала ничего такого уж революционного.

– Напротив, напротив! Мы действительно все славно потрудились. И теперь приходит время также хорошо отдохнуть! Может быть, пройдёмся на свежем воздухе?

– Я бы с радостью! Но…

– Ну что вы, София. Вы не можете всегда отказывать. Иногда же нужно и соглашаться…

– Да, я знаю, – улыбнулась София. – Обязательно прогуляемся. Но в другой раз. Хорошо?

– Эх… Что ж, ловлю вас на слове, – Андрей поднял бокал. – За успех!

Он сделал глоток вина, хитрым, каким-то масленым взглядом посмотрел на Софию и, с пафосом откланявшись, направился к коллегам.

София уже продвинулась ближе к выходу, когда путь ей неожиданно преградили новые молодые люди. Это были Антон Фёдоров и Владислав Речко.

– Антон! Владислав! – поздоровалась она. – Не знала, что вы будете здесь! Мне казалось, вы должны быть в командировке на Меркурии.

– Как видишь, уже успели вернуться! – произнёс Антон.

– Как там наши установки? В идеальном состоянии?

– Да, в полном порядке!

– Что ж, замечательно… – София тяжело вздохнула, показав, что разговор ей не очень интересен.

– А мы думали, вы останетесь и потанцуете!

– Сожалею, меня правда ждут дела, – отрезала София и снова стала продвигаться к выходу.

Она была холодна и непреступна, как каменная крепость. Сложно сказать, что именно ей не нравилось в молодых людях, которые оказывали ей знаки внимания и всячески пытались сблизиться с ней. Скорее всего, она просто не была готова к серьёзным отношениям. София чувствовала, что создана для кого-то более значительного, кому она могла бы отдать всю свою душу и сердце. А сердце её постоянно подавало различные сигналы: один был слишком высок, другой слишком весёлый и несобранный, третий слишком увлечён работой. Все эти «слишком» постоянно преследовали её, и она ничего не могла с собой поделать. Ещё ни разу в жизни она не была по-настоящему влюблена. В профессиональной сфере София была очень активной, ей всегда хотелось чего-то большего, чем простого обсуждения фактов на научных собраниях. Она, как и её отец, была настоящим, так редко встречающимся в науке практиком. Эту светловолосую обаятельную девушку никак нельзя было со стороны назвать учёным-ядерщиком, опередившим своё время. Любовь к данной области познаний ей привили отец и дед Владимир, который получил мировую известность благодаря своим открытиям, перевернувшим мир.

Уже в восьмом классе школы София экстерном сдала вступительные экзамены в научную школу при Институте, где некоторое время как раз и работал её отец. Однако прошлое Александра Фостера было весьма трагичным. После многочисленных провалов его экспериментов с фотонными излучателями он заработал среди коллег репутацию неудачника и был вынужден покинуть Институт. Его лаборатория была ликвидирована. И, тем не менее, даже потеряв работу, он не опустил рук. Теперь Александр практически всё время проводил на испытательном полигоне. Создание фотонных излучателей заменило для него все остальные интересы в жизни. Семья Фостеров была далеко не бедной, и накопленный капитал позволял ему заниматься собственными разработками. Прадедушка Софии был известным в нефтяных кругах предпринимателем и возглавлял свою компанию до конца нефтяной эры 2050 годов. Но с тех пор, как Научный институт внедрил двигатели на основе безопасной управляемой ядерной реакции, двигатели на сероводороде уже практически перестали использоваться и добыча нефти потеряла смысл.

В жизни Софии был и другой важный мужчина – самый близкий друг Алексей Шторм. После того как в первых полётах на Меркурий погибли его отец и мать, родители Софии решили взять мальчика, оставшегося сиротой, к себе. Алексей и София росли вместе, разделяя общие интересы: София делилась с ним знаниями в научных областях, Алексей же учил её спортивному мастерству, и они частенько тренировались вместе в зале поединков.

Любимым видом спорта «Мастера Алексея», как часто называли его последователи и друзья, был древний японский вид боевых искусств XVI века – кендо, редкий, едва сохранившийся вид восточных единоборств с применением режущего холодного оружия.

Уже с двенадцати лет он серьёзно занимался изучением техники и приёмов кендо, много раз был в Японии и даже сконструировал с помощью знакомого кузнеца четыре катаны из двенадцатислойного особого сплава тамахаганэ своими собственными руками. Две катаны он оставил себе, одну подарил Софии и одну – своему другу Виктору Бергу, с которым они тоже иногда спаринговались. В детстве Алексей мечтал стать вторым Мусаси, который, как известно, был одним из самых знаменитых самураев древности, одержавшим победу в первом поединке, как и сам Алексей, в возрасте двенадцати лет.

Алексей не только практиковался в боевом искусстве, но и серьёзно занимался психологической подготовкой. Одним из самых главных моментов в технике ведения боя было выведение противника из душевного равновесия и нарушение его уверенности в собственных силах даже простым взглядом или жестом. Он понимал, что в бою наряду с безукоризненной техникой владения катаной не менее важны факторы психологической готовности. Знал, что необходимо всегда сохранять сопротивление психологическому натиску, хладнокровие и спокойствие духа. Достижение этих состояний на девяносто процентов обеспечивало победу и в схватке с несколькими противниками, даже если они нападали с разных сторон.

Алексей многократно выигрывал бои против трёх и даже пяти противников. Он проводил много показательных выступлений и способствовал популяризации кендо на всей планете. Он также разработал и свою тактику нападения какари, позволившую ему выиграть без поражения более сотни поединков. С изобретением Институтом новых полей безопасных виртуально-контактных взаимодействий кендо получило дополнительную популярность среди молодых людей и даже девушек.

Со времён XVI века многое изменилось и в самих боях. Умение владеть настоящим мечом в древней Японии проверялось не в поединках, а в специальных упражнениях тамэсигири, в которых спортсмены рубили обычно толстые снопы с соломой. В XXII веке бои снова начали проводиться с реальными железными катанами. Только спортсмены надевали теперь специальные костюмы, и поединки проводились в помещениях, в которых воздействие острых металлических предметов на организм человека можно было изменять таким образом, что тело человека переставало травмироваться при соприкосновении с реальным холодным оружием. На соревнованиях засчитывались лишь очки, полученные противниками в ходе поединка. Главным конструктивным элементом помещений для боёв стал разработанный Институтом «регулятор подавления», способный как уменьшать, так и увеличивать силу воздействия ударов колющих и режущих предметов на организм человека. Перед началом каждого такого поединка специальные судьи особо контролировали настройки регулятора, так как от этого зависела жизнь соревнующихся.

В реальных условиях земной атмосферы, конечно же, бои на катанах были по-прежнему запрещены, а катаны считались самым опасным видом холодного оружия.

София села в свой звездолёт, включила видеотранслятор и перевела машину в режим автоматического управления. Она часто пользовалась автоматическим режимом, когда уставала. Видеотранслятор включился на программе 1212 канала, по которому шла передача об истории космической эры со времён первого запуска ракет в 40-х годах прошлого века:

– «…таким образом, Венера стала обитаемой при помощи новой установки охлаждения планеты под названием СМВ-1281М, разработанной Институтом. Аналогичная установка также была создана и на Марсе. Только с обратной силой нагнетания – нагреванием. Температура на поверхности Марса до работ Института составляла –100 градусов, на Венере – более +400. После запуска установок состав и температура атмосферы стали максимально приближены к земным. Также Институт успешно провёл работы по нагреванию и осушению Европы, спутника Юпитера. Конец XXI века стал поистине революционным в развитии Солнечной системы. Проблема перенаселения была решена. Многие жители обитаемых планет начали задумываться об ознакомительных полётах к краю Солнечной системы. Туристические корпорации стали предлагать бронирование билетов на новый, создаваемый Международным Агентством по Космическому Туризму рейс «Земля – Марс – Европа – Плутон». Стоимость билета вполне доступна – около ста солнечных кредитов, что составляет не более средней заработной платы за месяц на обитаемых планетах. Только этот полёт не будет лёгким для путешественников. Путешествие на субсветовых скоростях до конца нашей звёздной системы занимает много часов».

– Да уж, велика история Института, а выбраться за пределы Солнечной системы так и не можем, – вздыхая, заговорила София то ли сама с собой, то ли специально перебивая ведущую программы, которая сообщала и так уже давно известные ей факты.

Подлетев к фамильному особняку, София остановила двигатели, вышла из корабля и переступила порог дома. При входе она, как обычно, споткнулась о какой-то очередной прибор, оставленный отцом на полу. Большой особняк, в котором они жили, был, как и любой дом учёных, заполнен приборами, материалами, разбросанными листками и записками. Уже много лет назад она перестала бороться с этим «творческим» беспорядком, так как понимала, что, сколько бы она не расставляла вещи по местам, отец всё равно сделает всё по-своему. На стенах почти во всех комнатах висели портреты великих учёных и конструкторов планеты: Эйнштейна, Менделеева, Дарвина, Максвелла, Кюри, Коперника, Тесла, Оппенгеймера, Попова. Её отец боготворил их, для него они были почти богами, указывающими истинный путь развития человечества.

– Отец! – прокричала София.

Ответа не последовало. София решила выйти из дома и направилась на созданный отцом импровизированный космопорт, находившийся рядом с ангаром и тестовой площадкой, где Александр Фостер проводил свои исследования.

Особой страстью для отца, а в последнее время и для Алексея, несмотря на все протесты Софии, по-прежнему оставалась работа над фотонным контуром. Александр твёрдо двигался к этой цели, и провальный опыт 2095 года, который привёл к разрушению части научного здания, а также мораторий, наложенный на его работы Гражданской администрацией и дирекцией Института, не изменил его намерений возобновить эксперименты. София тоже потеряла веру в возможность создания контура, но каждый раз, когда разговор о нём заходил при отце, старалась сменить тему, чтобы не расстраивать его и не доводить разговор до очередного скандала на повышенных тонах. Похоже, единственным человеком, верившим в возможность создания фотонного контура, был Алексей.

– Отец! Лёша! Кто-нибудь есть? – снова прокричала она, но ответа так и не последовало.

* * * ~ ~ * * *

София нашла отца в его лаборатории. Это была двухэтажная бетонная постройка из сверхпрочных металлоконструкций, усиленная особым полимерным покрытием. Лучи света пробирались внутрь сквозь два миниатюрных окна. На пологой крыше было закреплено несколько пластин солнечных батарей, снабжающих электричеством находящиеся в лаборатории электронные приборы. На самой высокой точке строения возвышалась десятиметровая мачта из оцинкованной низколегированной стали.

Александр сидел за документами. Его правая рука плотно сжимала почти полностью исписанный карандаш, а левой он подкручивал неизвестный ей прибор цилиндрической формы. Профессор сидел немного сгорбившись. Рукава белой рубашки выступали из коричневой жилетки на пуговицах, которые носили ещё в начале прошлого века. Он почти не следил за собой, и в последнее время у него отросли небольшие усы, борода и бакенбарды. Длинные, наполовину седые волосы свисали вниз, едва касаясь плеч.

Практически всю правую сторону стены комнаты занимал массивный шкаф, полки которого были заставлены колбами и мензурками, реактивами и различными деталями от электромеханических приборов, тестерами и детекторами. Там же стояла старая стереосистема, которую вот уже как пятьдесят лет сняли с производства. Последние десятилетия все источники видео- и звукового сигнала перевели на сверхкомпактные чипы памяти. Институт гордился своим изобретением 2090 года – первым в мире флэш-носителем ёмкостью 100 йоттабайтов, что составляло фантастические 10 миллиардов терробайт.

Увидев Софию, Александр повернулся на своём стуле.

– Отец! Ты снова проводил опыты сегодня утром? Когда же ты, наконец, дашь мне поспать?

Александр невольно улыбнулся.