Высшая лига убийц

Содержимое заведения, не привинченное к полу, и не прикрепленное к другим поверхностям как-либо иначе, сразу же лишилось опоры. Причиной этого стала катастрофическая легкость – точнее, отсутствие всякого веса. Невесомость охватила салун, и принялась забавляться своими игрушками. Над полом поднялось все: стаканы, бутылки, пачки сигарет, игральные кости, стулья, вилки, ножи, посетители… Если люди беспомощно барахтались в воздухе, ограничившись руками и ногами, то некоторые Иные могли похвалиться дюжиной конечностей. Салун наполнил жуткий гам.

Многие посетители были опытными звездолетчиками, однако, от неожиданности даже они уподобились салагам, впервые вышедшим в Космос. Телохранители же не могли сладить с оружием даже тогда, когда твердо стояли на ногах. Будучи же подвешенными над полом, когда любое движение играло против них, образуя реактивную тягу, парни превратились в сущих калек.

Зато Блэйз чувствовал себя как рыба в воде. Он-то знал, ЧТО повлечет исчезновение гравитации. Невесомость ни в коей мере не послужила сюрпризом. Более того, Троуп обрадовался ей, точно старой подруге… Той, что всегда придет на помощь.

Громобой метался из стороны в сторону, словно теннисный мяч. Отскакивал от одной поверхности, чтобы тут же оттолкнуться от другой. Столы, стены, пол и потолок превратились в его персональные трамплины. Блэйз почувствовал прилив сил и энергии, а также того, что можно назвать «трудовым энтузиазмом». Салун стал его игровой комнатой. Здесь можно осуществлять любые, самые потаенные желания… Если посмеешь.

Охотник успел сменить две обоймы, прежде чем все было кончено. Ситуация обернулась форменной бойней. Сопротивление присутствовало сугубо формально. Вероятно, построить правильную защиту было бы тяжело и более опытным бойцам.

Стрелок нырял, крутил кульбиты, преследуя одну-единственную цель: сделать меткий выстрел. Разноцветные лучи беспорядочно сверкали вокруг, причиняя Громобою не больше вреда, нежели прожектора ночных клубов. Зато несколько завсегдатаев распрощались с жизнями, не успев взмолиться о пощаде. Лазеры прошили Иных, не встретив ни малейшего сопротивления. Интересно, – думал Троуп с несвойственной ему отрешенностью, – о чем эти бедолаги думали?.. Зашли на кружечку пива, поболтать с корешами, и вот – не думали, не гадали… Смерть трудилась с Блэйзом бок о бок. Размахивала косой, и жутко хохотала. Стрелку казалось, что он ее ВИДЕЛ воочию.

Возможно, так и было. За долгие годы он с ней сдружился.

Спуская курок, Громобой приносил покровителю новую жертву. В невесомости кровь образовывала блестящие красные шарики. Они беззаботно парили, а, когда траектории пересекались, образовывали целые созвездия – разбивались на неизменно-круглые половинки, поглощали друг дружку. Под потолком кружились гиганты-сверхновые.

Заметив летящее тело – оскаленный рот, выпученные от испуга глаза (для парня, вероятно, маневры его собственного тела стали сюрпризом), – Троуп опустил пистолет. Оттолкнувшись от ближайшей поверхности, он нырнул под бластер противника, и ударил кулаком в солнечное сплетение. Но к охотнику уже летели двое других. Не колеблясь, Блэйз потратил целых четыре патрона. В голове второго охранника – правом виске, – образовалось круглое отверстие. Кровь хлынула алым жемчугом…

Мимо Громобоя пролетели игральные карты. Одна из карт, пиковый туз, задиристо вращался по вертикальной оси. На «рубашке» виднелись несколько микроскопических меток.

Все это время стрелок ЗНАЛ, где находится Шнайдер, и что с ним происходит. Блэйз не утруждался намеренными проверками; толстяк вертелся на зрительной периферии. Дик истошно вопил (крики походили на женские), махал немощными конечностями – короткими, почти атрофировавшимися, – благодаря чему поднимался все выше, подобно уродливому воздушному шару.

Наконец все стихло.

Громобоя окружали трупы, посетители и багровые шары с лоснящимися боками. Мертвецы парили в невесомости, вытаращив обвиняющие глаза. Иные перемежали homo sapiens в пропорции один к четырем. Безжизненно раскиданные щупальца, разинутые жвала. Причины смерти очевидны: раны образовали сквозные обожженные каналы. На это способен исключительно лазер. Нелепая случайность, или не менее досадный умысел. Охранники, словно утопающие, хватались за посетителей, а кое-кто использовал Иных в качестве щитов. Сделав предварительно так, чтобы те не дергались.

Выжившие вели себя неоднозначно: спокойно, храня молчание, либо, напротив, развешивая в невесомости гроздья ругательств. Все, однако, знали, что им крупно повезло.

Раздалось громкое жужжание. Блэйз ощутил, как его притягивает к полу, со все возрастающим упорством. Гравитация вцепилась в загривок и потащила вниз; небрежно швырнула телу естественный вес. Пол нырнул под ноги. Громобой успел сгруппироваться, поэтому возвращение гравитации не стало для него причиной травм.

Вокруг, будто невиданный град, сыпались всевозможные предметы. Стулья, бутылки, покойники… Жидкости обрели привычную текучесть. Щары срывались с невидимых нитей, и, разбрызгивая себя на метры, взрывались о ту поверхность, к которой их притянуло. Охотника окатило багровыми брызгами со всех четырех сторон.

Троуп нашарил взглядом Шнайдера: тот копался на диване, совершив мягчайшую посадку (и лишний раз подтвердив свое прозвище). Жирдяй ничуть не пострадал.

Блэйзу было бы удобнее, если бы Проныра погиб в связи с «несчастным случаем». Но толстяк уцелел в ситуации, до предела насыщенной «прискорбными случайностями». Охотник мог подстроить «шальную пулю» в любой момент, однако, не спешил.

Теперь беречь патроны не было нужды. Громобой двинулся к дивану, переступая стулья, посуду и распластанных Иных – как живых, так и тела, которым повезло значительно меньше, и прийти в сознание уже не представится возможным.

Рука Блэйза по-прежнему держала пистолет. Проныра пытался стать меньще истинных размеров, ничуть в том не преуспев. Глазки грозили раздвинуть жир и повиснуть на оптических нервах – так Дик боялся.

– Хорошо! – пискнул он. – Я согласен! Пойду с тобой!..

Охотник нахмурился. «Вот как? – подумал он. – Что ж, похвально, хотя это в мои планы не входит». Он сделал три выстрела – столько патронов оставалось в обойме.

Две пули угодили в грудь, преодолев, на пути к сердцу, слой жира. А третья вошла в переносицу – ни сантиметром больше, ни сантиметром меньше.

– Что?.. – спросил Троуп. – Прости, не расслышал.

Где-то раздался потрясенный всхлип.

Ни единого слова.

Подойдя к стойке бара, Громобой достал купюру, и положил рядом с кассой. Бармен – нечто синее и многорукое – опасливо выглянул из-под столешницы. Увиденное заставило его посинеть еще больше: «клиент» был забрызган кровью наподобие «боевой раскраски». Гость из ночных кошмаров.

– На ремонт, – проронил стрелок.

Иной взглянул на бумажку, и четыре глаза изумленно округлились – арктурианские доллары, целых пять сотен. Таких чаевых ему еще не доставалось.

Подойдя к коробке с надписью «ИСКГРАВ», Блэйз выдернул нож. Вокруг лезвия плясали синие искры. Не иначе, гравитацию создавал аварийный прибор.

Машинально вытерев клинок о штанину, Троуп обернулся. Вот она, туша, за голову которой – живую или мертвую, без разницы, – обещан солидный денежный приз.

На сей раз охотник собирался исполнить волю Закона буквально. Слово в слово.

– Да, круто, – подытожил собеседник. – Я вот чего не понимаю: почему ты поперся в салун – вместо того, чтобы спокойно подкараулить борова в какой-нибудь подворотне?..

Громобой молчал. «Если не понял сейчас, не поймет и потом». Блэйз не горел желанием растолковывать, что, во-первых, в баре отсутствовал другой выход, а значит, Проныре некуда было деваться. Во-вторых, в закрытом помещении исключен ряд эксцессов – прибытие к противнику подкрепления, или вмешательство полиции. Наконец, отключить гравитацию в подворотне не представлялось возможным.

Они находились в том же доке, но в другом заведении, куда более «изысканном». На шестах крутились танцовщицы: Иные и земные девушки. Играл «синтетический джаз».

Собеседник улыбнулся; кашлянул от неловкости. Затем, меняя тему, поинтересовался:

– Скажи, зачем тебе эти старомодные огнестрельные штуки?.. Из-за них тебя считают снобом.

Стрелок усмехнулся. Он слышал это не впервые. И на такой вопрос Громобой мог ответить.

– Это просто, – сказал он. – Металлические пули запросто пробивают противобластерный жилет. Кроме того, лазер способен убить, если повредить им жизненно-важные органы. Если же луч попадает в руку, ногу или куда-то еще, кровеносные сосуды мгновенно оказываются запечатанными. Нет нужды обращаться за медицинской помощью… Во всяком случае, не сразу. Что касается пуль, то они не столь милосердны. Без труда разрывают все, что попадается у них на пути, останавливаясь тогда, когда иссякает заряд кинетической энергии – под давлением жидкостей и тканей. Таким образом, человек или Иной, получивший не смертельное ранение, вполне может умереть некоторое время спустя – если не озаботится кровотечением.

По мере развития темы глаза собеседника становились все больше.

Оные глаза были ярко-желтыми, с красноватым оттенком. Они выделялись на узком лице, состоявшем, казалось, исключительно из угловатых костей и черной щетины.

Говорят, будто внешность обманчива. Блэйз же всегда доверял первым впечатлениям. По каким-то необъяснимым причинам род занятий отражался на внешности. Глядя на худую, небритую физиономию, можно было с полным правом сделать вывод, что ее владелец промышляет чем-то кощунственным, балансируя на грани Закона.

Впечатление оказалось бы верным. Сей персонаж был информатором, «платным осведомителем», – такие обитают в каждом доке. Именно он донес на Проныру.

– Тебя считают снобом, – повторил «стукач», натянуто улыбаясь. – Однако, теперь я понял, что они глубоко заблуждаются. Тебя следовало бы именовать мясником!..

Громобой молчал. На ярлыки ему было плевать. Только безумец посмеет оскорблять охотника в лицо. Собственное прозвище Блэйза проистекало из тех же стрелковых предпочтений. Чем страшнее прозвище и хуже репутация, тем сильнее дрожат негодяи. Тем дальше бегут от охотников, и те преследуют их до самого края Галактики.

Троуп хотел ответить, но из кармана донеслась мелодичная трель. Раздраженно скривившись, Громобой достал телефон. «Стукач» профессионально вытянул шею – растянувшуюся подобно резине. На дисплее красовалось миловидное девичье личико.

Улыбнувшись, девушка сказала:

– Привет, милый. Извини, что тревожу тебя по пустякам, но местные грубияны требуют, чтобы мы оплатили стоянку, или немедленно освободили док. Как ты помнишь, оная плата распространяется на одни земные сутки, не меньше. – Девица хитро подмигнула.

Блэйз кивнул. Да, владельцы станции вели себя на редкость недостойно. Портовые сборы и впрямь отличались дешевизной, однако, оплатить стоянку менее чем за сутки было невозможно. Этот нюанс всплывал отнюдь не сразу.

– Скажи, пусть убираются к бесу, – проворчал Громобой. – Задрай шлюзы и разогревай турбины. На холостом ходу, разумеется. Я скоро.