Тьма – посвящённым

Не говоря ни слова, Цепеш скомкал листок и трехочковым забросил в унитаз.

– Все понял?..

Альбинос очумело кивнул.

– Учти, юноша, – голосом, сдирающим плоть с костей, сказал Узник, – невзирая на наше родство, ты крепко пожалеешь, что кому-то проговорился, или причинил незаслуженное зло этим существам, Пустотникам. Я открыл тебе тайну лишь потому, что кража Черепа – это крайне серьезно, а у тебя, похоже, имеются недвусмысленные подтверждения того, что к этому все же причастен кто-то из ящеров. КТО-ТО, заметь, еще НЕ ВСЕ. Почему, по-твоему, о них не было слышно на протяжении многих тысячелетий?.. – спросил Влад, и сам себе ответил: – Потому, что, в отличие от Кридуса, им не нужна новая война. Если ты навлечешь беду на это племя, будь уверен, я из-под земли тебя достану. Как видишь, – Цепеш обвел руками стены, – в буквальном смысле. Еще не знаю, каким образом, но достану. Ты наверняка знаешь, как Я убиваю.

Последнее было сказаны обычным будничным тоном, но у Краулера мороз пробежал по коже.

О да, он знал.

Мистер Брэм Стокер, эсквайр, при всей своей фантазии такого ужаса и представить не мог.[2 - На это был способен лишь мистер Лавкрафт, и, в некоторой степени, создатели сериала «Баффи – истребительница вампиров».]

Больше прочего «уполномоченного» сокрушало то, что он узнал о угрозах ПОСЛЕ ТОГО, как изувер нарисовал свою карту, и непосредственно перешел к моральному террору. В ином случае альбинос бы без сомнений и наотрез отказался.

– Гм… Я понял, – сипло ответил Лео, подкрепив слова кивком. – И не подведу вас, граф. – Затем, под действием некоего сиюминутного импульсивного порыва, с бескорыстной улыбкой сообщил: – Буду рад увидеть вас в своем поместье, если вам… каким-то образом удастся прервать свое заточение.

Влад церемонно поклонился.

– Благодарю, юноша. Кажется, меня целую вечность не приглашали в гости. Ради такого стоит рискнуть, – сказал Узник, и альбинос в очередной раз похолодел.

Ему нестерпимо захотелось инициировать процедуру прощания.

– Что ж, тогда, пожалуй, я… – начал было он, как вдруг вспомнил нечто важное. – Скажите, а что вы подразумевали, когда упрекнули, что я не вижу сути?..

– Ты ослеплен своей гордыней, – в простой и незамысловатой манере дзэн-буддиста сказал Цепеш (собственно, в этой убогой темнице ему оставался лишь Дзэн). – Даже я ЭТО вижу.

– Что «это», граф?..

Влад покачал головой.

– Какой выйдет прок в том, что я скажу?.. Ты должен сам все понять и увидеть.

– Какая-то восточная философия, да?.. – съехидничал Краулер. – Мне совсем недосуг проходить сейчас ускоренный курс познания собственной души… Впрочем, неважно. Не желаете говорить, так тому и быть. Спасибо за беседу, граф.

Он вновь развернулся ко входу.

И вновь его окликнул властный голос:

– Краулер.

– Да-да? – Лео обернулся, по-прежнему стараясь не наткнуться на обращенный к нему взгляд, словно тот был оголенным проводом под напряжением.

– Тот, кого ты ищешь – вампир. Рожденный таковым. Истинный, если тебе больше нравится.

– Откуда вам об этом известно? – уточнил альбинос, в некоторой мере опасаясь ответа.

– Просто известно, и все. Долго объяснять, да и нет в том надобности, – отмахнулся Цепеш. – Когда-нибудь, как-нибудь, от кого-нибудь я все узнаю, и это знание прочно угнездится в моем сознании и памяти. Я просто немного опередил события, ведь это МОЕ сознание, и узнал кое о чем уже сейчас.

Краулер нашел эту историю не самой правдоподобной, но Узник, по его утверждению, и не собирался утруждаться (что, в общем-то, было в его диссидентском стиле).

– Я учту это, граф. Еще раз «большое спасибо». Я попрошу герцога хотя бы на месяц избавить вас от этой пытки, – Леонард указал на глянцевые лоскуты.

– Если не выйдет, то, хотя бы, от рекламы прокладок, – изъявил желание Влад.

– Конечно.

Альбинос двинулся к выходу, но на самом пороге притомозил.

– Да, граф, это НЕ ПОДДЕЛЬНЫЕ туфли!.. – крикнул он, и юркнул за дверь.

Дракула улыбнулся.

Краулер отошел от проема, прислонился к стене, и принялся шумно дышать.

– С тобой все в порядке, дорогой?.. – тут же подоспела встревоженная Клементина.

– Да-да, благодарю, госпожа… – Леонард дышал через рот, а герцогиня сияла от удовольствия.

– Дорогу, дорогу, – вполголоса требовал ее брат-близнец, расталкивая любопытствующих, и, в частности, Подагруса. – Итак, юноша, как прошло рандеву?..

Альбинос вздрогнул и покачал головой.

– Не зовите меня так. Не сегодня, хорошо?..

– Как угодно, – быстро кивнул Кридус. – И тем не менее, как все прошло?..

Краулер покосился на него. «Самое благоразумное в данный момент, – решил он, – это сделать вид, будто я не знаю, что ОНИ знают. Вот только, мне кажется, глистообразный умник это предвидел, и знает, что Я знаю. И теперь, со своей сестрицей-обольстительницей, тьфу, будут выделываться, будто не знают, что я знаю, что они знают… А, к такой-то матери». Лео ответил:

– Хорошо. – И, подумав, добавил: – Да, неплохо. Могло быть и хуже… Ваши жуткие Правила /в особенности, Четвертое/, намекали на это до того непрозрачно, что листовая сталь свернулась в рулончик бы от зависти. И я не сгущаю краски.

– Правила – для вашей же безопасности, – сдвинув брови, проговорил Айронгрейвс.

– Ну еще бы, – фыркнул альбинос. – Что может быть более безопаснее, чем прямое наставление покончить с жизнью?.. Способ, вероятно, остается на мое усмотрение.

Он ощущал в себе удивительную смелость, без малого – отвагу. Что, в конце концов, могло его напугать после жуткого взора Влада Цепеша, алчно рыщущего по его лицу, словно дикий зверь?.. Это было приятно, но и, в какой-то мере, пугающе.

– Ты сам вызвался, – напомнил Кридус. – Никто тебя в спину не гнал. Итак, что сказал Узник?..

Краулер покосился на него еще более косо. «Знает ведь, ублюдок, что я знаю, что он знает».

– Толком ничего, – сказал, однако, Леонард. – Как он сам заметил, ему не позволяют оставлять свою камеру. Так каким образом, спрашивается, он был бы в курсе событий?..

Герцог воззрился на него сверху вниз. На сей раз альбинос мог смело глядеть в глаза собеседнику. По крайней мере, столько, сколько позволила дерзость.

– Полагаю, эта ирония вызвана пережитым, – сказал наконец Кридус, выдержав чуть более долгую паузу, чем рекомендовал этикет. – Никто – ни ты, ни кто-либо другой – не может, пребывая в здравом уме, желать, чтобы Узник беспрепятственно разгуливал по улицам. Однако, несмотря на свое стесненное положение, на которое он так энергично сетует, и которое, вне сомнений, заслужил на века и века вперед, Узник тебе о чем-то рассказал. О чем же?..

Краулер воззрился на него снизу вверх. Определенно, от него требовали нечто конкретное. Августейший Вурдалак находился в курсе как всего разговора, так и каждой фразы в отдельности. И теперь жаждал знать то, что услышать не мог.