Самая страшная книга 2025

– Слушайте, вам шашечки или ехать? – В скрипучем голосе звучало нетерпение. Какое-то… голодное. Киру передернуло. От ладони пацана отчетливо пахло медью и потом.

– Полагаю, что ехать. Давайте так, – деловито предложил белобрысый. Между его губ мелькнул белесый язык, словно пацан хотел облизнуться, но сдержался. – Я отдам вам монетку. Если дозвонитесь, с вас пять сотен. Соглы?

– Если не дозвонюсь, уши оторву. Соглы?

Пацан не убрал руку, и Кира сочла это согласием.

Осторожно, чтобы не коснуться ладони белобрысого, она взяла монетку. Двушка была теплой и влажной – будто живая. Кира поборола желание бросить ее обратно.

– Отойди, пожалуйста.

Пацан убрал руку в карман и отступил. Отдалился – снова этот эффект исказившегося пространства. Пофиг, как это работает, главное, пусть новый знакомец отдалится достаточно далеко. Пытаясь вспомнить, как звонить по таксофону на межгород, Кира сняла трубку и опустила монетку в прорезь.

– Я готов помочь, – незамедлительно раздалось в трубке.

Она едва не отшвырнула трубку, словно гадюку, очнувшуюся от ночного оцепенения. Это был инстинктивный, первобытный порыв, ничем не объяснимый: голос как голос, чуть надтреснутый и доброжелательный, как у заботливого дядюшки. Обволакивающий – подсказал ум нужное слово.

А еще бестелесный и далекий, будто проталкивающийся сквозь сырые толщи земли, выходящий на поверхность с бурлящей грязью.

«Думаешь, когда по телефону звонишь, то с человеком разговариваешь? С телефоном ты говоришь, его это голос. Передразнивает он да переваривает».

– Это колл-центр? – спросила Кира. В горле пересохло, и вопрос вышел едва слышным. Но собеседник ответил:

– Я тот, кто помогает.

Потерянный взгляд Киры невольно вернулся к загадочному слову на панели.

КОРГОЛГОН

Она откашлялась.

– Наверное, линии запараллелились. – «Твой голос украден и блуждает средь пространств. Его напитывает». – Вы можете повесить трубку? У меня одна попытка, чтобы позвонить другу. Моя машина сломалась, и мне надо решить эту проблему…

– «Тойота Камри» две тысячи девятого года выпуска, номер О484ЕС 62, бежевая…

Ее обдало жаром – словно трубка харкнула кипятком. Мозг, казалось, расплавился, шипя, стек по горлу и ошпарил скукожившийся желудок. Вишневый козырек накренился – вместе со стеной, вместе с прячущимся в ночи двором.

Голос зазвучал деловито:

– Проблема в следующем. Охлаждающая жидкость понемногу ушла через трещинку в расширительном бачке. Кроме того, из строя вышел датчик температуры. Мотор закипел, и повело головку блока цилиндров. Тебе следует проверять состояние автомобиля чаще.

Кира закусила губу до соленого привкуса. Жар не унялся, но способность думать вернулась.

– Откуда… Что вы сделали с машиной?

– Я помог. «Камри» полностью исправна. Возвращайся и убедись. Даже антифриз залит. Считай это бонусом, Кира.

Вот тут-то она и бросила трубку. Та лениво качнулась на рычаге, как висельник на ветру. Кира отпрыгнула из-под козырька, будто таксофон мог начать трезвонить – громче и громче, оглушительнее и оглушительнее, разрывая мрак, поднимая мертвых из могил. Суетливо попятилась. Обернулась.

Пацан околачивался на прежнем месте – возле акации. Улыбка, вызывающе-нахальная, желтела в свете подъездного светильника, тягучем, как желчь.

– Ты! – Кира предостерегающе выставила указательный палец. – Это что за развод?!

Пацан смачно шмыгнул носом и сглотнул.

– Если вы что-то сделали с машиной… – Прозвучало глупо, Кира и сама это понимала и, хуже, не знала, как закончить. Оглянулась через плечо. Таксофон висел себе на стене как ни в чем не бывало. Вновь обратилась к пацану: – Заявлю на вас в полицию.

– За што-о?! – протянул белобрысый. За притворным возмущением таилась плохо скрываемая насмешка.

Да и черт с ней. Кира устремилась прочь, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Испуг показывать нельзя, хоть ты тресни. Она надеялась, что ей это удается.

Ей никогда прежде не было так страшно.

– А лавэ?! – Теперь пацан, похоже, вознегодовал искренне. Кира не среагировала, и вдогонку ей прилетело: – В следующий раз дороже выйдет!

На обратном пути она прокручивала в голове разные версии случившегося и ни одну из них не находила убедительной, кроме самых фантастических. Думалось туго. Мысли путались, тяжело ворочались под черепом, как ком слипшихся пищащих крыс. И вкрадчивым навязчивым фоном просачивался в сознание голос, словно дождевая вода сквозь худую чердачную крышу: «Я готов помочь. Я помог, Кира».

Она все-таки побежала.

Брошенная машина послушно дожидалась владелицы. Кира ввалилась в салон и захлопнула дверцу. Сплела на груди руки, пытаясь унять дрожь. «Камри» остыла, но на Кириных висках выступила испарина. Полы плаща забрызгало грязью. Нестерпимо тянуло оглянуться и проверить, не затаился ли кто на заднем сиденье. Она заставила себя смотреть перед собой.

– Никаких истерик этой ночью, сис. Вдох… и выдох. Вдох… выдох.

Размеренное дыхание – такое еще называют «квадратным» – помогло. Паника отступила.

А значит, пора действовать.

«Бред. Это так не работает. Если движок накрылся, пробовать бесполезно».

Кира вставила ключ в замок зажигания.

«Крутить будешь до второго пришествия».

Она повернула ключ на пол-оборота. Приборы на панели вспыхнули.

(Возвращайся и убедись сама, Кира.)

Она повернула ключ до конца.

Вместо клокотания обезглавленной механической курицы, которое повергло Киру в отчаяние совсем недавно, салон наполнило привычное ровное «ж-ж-ж».

– Слава богу! Слава…

«Как он сумел?» – оборвала хвалу незваная мысль.

– С движком все было в порядке! – отрезала Кира. – Ему надо было просто отдохнуть.

«Он назвал марку и номер „камрюхи“. Как и твое имя. Тот, Кто Помогает».