Преданья старины глубокой

И Игорь тоже, конечно, уши развесил – сей же час шелом напялил, да и помчался на восход – суженую из кащеевых лап выручать. Эх, знать бы князю, что эта самая суженая ему вслед из окна смотрела, да улыбалась ехидно…

Ну а далее все ясно. Из Кащеева Царства живыми не возвращаются. Через несколько дней приехал с полуночи молодой боярин Юрий Изяславич, привез «спасенную» княгиню. Что-то там набрехал насчет разбойничьей шайки – никто особо не усомнился. Очень уж грозно удалой витязь усы топорщил – так и зыркал глазами, высматривал, кто тут в его словах сомневается…

Воевода в первый миг вскинулся было – раз княгиня уже спасена, надо срочно князю вослед гонца слать, назад заворачивать… да тут же спохватился. Где его разыскивать-то теперь – князя? Одна надежа, что Игорь Берендеич сам как-нибудь выкрутится – чай, хоробр не из последних…

Однако «спаситель», посапывающий сейчас рядышком, Василису уже начал откровенно тяготить. Братец Кирилл – дело другое, он тихий, неболтливый, на него положиться можно. Да и много ли нужно скромному книжнику? Выделили горенку в тереме, ну и пусть себе возится со своими пергаменами на здоровье. Ему кроме них ничего и не надобно.

А вот Юрий с каждым днем все больше наглеет, предъявляет какие-то несусветные требования, вчера уже начал откровенно угрожать. Аж свербит у боярина – так хочется самому князем стать. Чуть ли не силком Василису под венец тащит.

А снова выходить замуж Прекрасной да Премудрой как раз не очень желалось. Быть самовластной княгиней гораздо приятственнее – сама себе госпожа, никто не указ. Ну, кроме великого князя Глеба в столице – но до Тиборска далеко. А здесь, в Ратиче, главней ее никого нету. Да и в голове уже потихоньку вырисовывается другой план – как бы исхитриться и спровадить деверя вслед за муженьком. Другой деверь, Ванька-Дурак, не опасен – этого вокруг пальца обвести, что умыться поутру…

А уж дальше… Перспективы перед молодой княгиней рисовались самые радужные. Ей, чай, едва двадцать один год минуло, времени впереди предостаточно…

Хорошо бы над всем Тиборским княжеством возглавенствовать – словно княгиня Ольга в старые времена…

Хорошо бы затем вновь удачно замуж выйти – за кого-нибудь из соседей посолиднее…

Вон, Всеволод Юрьевич, в крещении Димитрий, князь владимирский и суздальский, как раз в этом году овдовел. Целых семь лет болела княгиня Мария, и вот наконец скончалась. Вдовец-то ее уже не шибко молод – а на женскую красу все еще падок.

Правда, детей у него аж полтора десятка – недаром же Большим Гнездом в народе прозван… Да и, поговаривают, снова женится собирается – на княгине Любови, дочери Василия Витебского…

Однако ж от Юрия точно нужно избавляться… Тоже, что ли, отослать куда-нибудь?.. Или уморить потихоньку – нашептать что-нибудь этакое на питье?.. Нет, это чревато – еще, чего доброго, слухи поползут нехорошие…

Отец Онуфрий и без того косится подозрительно – святоша проклятый, до всего-то ему дело есть, везде крамолу видит, никому не верит, всех подозревает в чем-то… Этот если до правды дознается – собственноручно в костер швырнет, не помилует.

Так и не сумев уснуть, княгиня накинула шелковую сорочицу, пихнула задремавшую чернавку и повелела подать чего-нибудь сладкого перекусить – простокваши с медом или яблочко персидское. Чтобы не будить «женишка», Василиса потихоньку выскользнула из княжеской спальни в переднюю. Из-за дверей доносилось еле слышное бормотание – гридни, стоявшие на страже, вели степенную беседу. Шепотом, само собой: беда, коли хозяйка услышит!

Персидские яблоки или, как их еще зовут, наранжи молодая княгиня очень любила. Словно само солнышко на столе лежит – круглое, оранжевое, так и брызжет светом. Очистишь ножичком тугую кожуру, разделишь спелый плод на дольки, надкусишь самый краешек – м-м-м…

Жаль, в наших краях такого чуда не растет.

Поглощенная лакомством, она внезапно услышала слабые звуки, доносящиеся из спальни: приглушенный лязг металла. Василиса невольно расплылась в насмешливой улыбке – уже не в первый раз она заставала Юрия Изяславича за «боем с тенью». Любит боярин с мечом покрасоваться – даже болвана специального притащил в хоромы, удары отрабатывать. Стоит такая жердь крестовидная, сверху горшок, в одной «руке» щит, в другой железяка тупая.

Для тренировки – куда как ладно.

Однако в этот раз все звучало как-то… по-настоящему. Словно бы болван вдруг ожил и начал отбиваться всерьез. Василиса нахмурилась, прислушалась и пошла смотреть, что там затеял этот буйный недоумок. Она открыла дверь… и замерла на пороге.

А к ногам упал мертвый Юрий с мечом в груди.

– Ну здравствуй… жена, – устало произнесли из темноты.

Василиса тонко вскрикнула, подаваясь назад. Но ее уже схватили за руку. На атласной коже остались отпечатки жестких пальцев, тоненькое девичье запястье едва не сломалось от резкого рывка.

– И… Иго… Игорь… – еле слышно пролепетала она, глядя на мужа в боевом облачении и не веря собственным глазам.

– Что, змея подколодная, не чаяла меня живым увидеть?.. – с какой-то злобной радостью спросил князь. – С полюбовником твоим я посчитался, теперь тобой займусь…

– Убьешь?.. – слабо пискнула Василиса, ни жива ни мертва от ужаса. Она не пыталась оправдываться или просить пощады – слишком хорошо знала супруга.

Не поможет.

– Стоило бы… Ох, стоило бы… – ласково погладил жену по щеке Игорь. – Но можешь плясать – убивать не стану. Я для тебя кое-что другое заготовил… В жены я тебя отдам!

– Кому?! – расширились глаза Василисы.

– А вот как раз тому, к кому ты меня на смерть отправила, – ехидно сообщил князь. – Забирай ее, царь, как срядились!

Василиса только теперь сообразила, что в светлице присутствует и еще кое-кто. Она перевела взгляд на выступившего из темноты человека… и почувствовала, как подкашиваются ноги.

К ней протягивал руки Кащей Бессмертный.

– Пророк Давид, защити… – прошептала она, в ужасе глядя на чудовище в железной короне.

– Это вряд ли, – равнодушно ответил Кащей, без малейшего напряжения перебрасывая молодую княгиню через плечо и поднося ей к ноздрям тряпицу, смоченную настоем сон-травы. Прекрасные голубые глаза тут же замутились, тело обмякло. – Благодарствую, князь.

– Забирай и лети домой, пока не передумал, – мрачно отвернулся Игорь, уже начиная жалеть о данном обещании. Несказанная красота Василисы вновь пробудила былые чувства.

Кащей спокойно протиснулся в окно (слюда, ранее в него вставленная, ныне валялась на полу осколками), забросил потерявшую сознание княгиню в воздушную колесницу, но сам забираться не стал. Вместо этого он спустился обратно и спросил:

– Ну что, князь, теперь-то ты веришь, что я не желаю тебе зла?

– Верю, – угрюмо кивнул Игорь. – Не держи гнева на мысли худые – обманули меня, сам знаешь…

– Значит, веришь. Веришь Кащею Бессмертному. Забавно. Хек. Хек. Хек.

– Да верю, верю, сказал же!

– Зря ты мне веришь, – равнодушно бросил Кащей.

С этими словами он одним движением сломал Игорю шею.

Глава 4

Солнце уже перевалило за полдень, когда Яромир, позевывая, вышел из избушки. Сын Волха проспал чуть не полные сутки, но зато изувеченное серебряным капканом запястье полностью исцелилось. О былой ране напоминал только округлый изломанный рубец. Он останется навсегда, но это не страшно.

Шрамом больше, шрамом меньше…

Никаких Иванов в поле зрения не оказалось. Правда, сверху доносился постук топора. Яромир поднял голову и обнаружил своего вчерашнего спасителя – тот забрался на старую виловатую сосну и теперь неспешно рубил толстый сук.

Причем как раз тот, на котором сидел сам.

– Ты что делаешь? – приподнял брови Яромир. – Упадешь же!

– А ты почем знаешь? – покосился на него Иван. – Провидец, что ли? Давай-давай, не мешай, ради тебя ж стараюсь – у тебя дров с воробьиный носок осталось…

– А, ну-ну… – усмехнулся оборотень, присаживаясь на завалинку и с интересом следя за движениями топора.

Тюк. Тюк. Тюк. Тюк. Тюк.