Преданья старины глубокой

– Да неужто нет? – обиделся Иван.

Стрелком он и в самом деле считался не из последних. Глаз зоркий, пальцы не дрожат, да и силушки в руках предостаточно.

А это ведь очень важно – боевой лук слабому не дается. Лучник должен быть очень сильным человеком, чтоб хорошо натянуть тетиву – иначе стрела и четверти перестрела[6 - Мера длины, расстояние, на которое пролетала выпущенная из лука стрела. Обычно – 60–70 метров.] не пролетит, тут же наземь брякнется. А настоящий богатырь и на четыре перестрела выстрелит, и на пять, а то и целых шесть осилит! Поговаривают, Алеша, попов сын, и десять перестрелов взять мог – вот уж кто славный хоробр был, не нынешним чета!

– Да, добрый лук, – подтвердил княжич. – Только это оружие нечестное, не для двобоя. Настоящему вою и в руку надо что-нибудь – хоть кистенек или брадву[7 - Боевой топор, секира с широким лезвием.]…

– Но лучше меч? – понимающе усмехнулся Яромир.

– Знамо дело – меч куда лучше! Что же за княжич-то – да без меча?

Оборотень задумался, оценивающе смерил Ивана взглядом, а потом медленно сказал:

– Ладно. Будет тебе меч. Такой меч, какой и базилевсу цареградскому незазорно в белы ручки принять, а не то что княжичу.

– Когда? – загорелись глаза Ивана.

– Завтра. Есть тут в лесу местечко одно заветное – вот туда завтра и наведаемся…

Глава 3

Над Костяным Дворцом клубились тучи. Багровое солнце медленно закатывалось за небозем. Ввысь устремлялись пики черных башен.

Игорь и Кащей стояли на самой высоченной, огражденной зубчатым парапетом. Два татаровьина-скотника готовили хозяйскую колесницу – очень необычную повозку с высокими бортами, но совершенно без колес. Их заменяли широкие полозья, как у дровней, но словно бы размытые. Глаз никак не мог на них сосредоточиться – они как бы одновременно были и здесь, и где-то еще.

А впрягали в колесницу крылатого змия – здоровенную зверюгу размером с буй-тура. Пузо чудища раздувалось и клокотало, перепончатые крылья медленно шевелились, толстый чешуйчатый хвост колотил по ободьям, из пасти вырывались язычки пламени. Пока один татаровьин отвлекал ящера куском кровоточащего мяса, второй ловко набросил на длинную шею хомут, закрепляя его на плечах.

– Готово, батюшка! – отрапортовал косоглазый скотник.

– Добро, – равнодушно кивнул Кащей.

Игорь смотрел на кащеевых слуг с неприязнью. Татаровьины – народ многочисленный, зело пронырливый да воинственный. Когда-то они именовали себя «та-тань», потом «хиновьями», но поселившись в Кащеевом Царстве, замирившись с людоящерами и псоглавцами, окончательно стали называться татаровьинами. На их наречии «татар-о-вьин» означает «живущий среди чужаков».

Слово «татар» – «чужак» от них проникло и на Русь. А с некоторых пор так начали кликать вообще всех враждебных иноземцев.

Татаровья у Кащея Бессмертного под рукой ходят, за него воюют, набеги на Русь да Булгарию совершают – грабят, убивают, в полон берут. А тем же им не отплатишь – кто же по доброй воле в Кащеево Царство сунется? Ловко пристроились, косоглазые, ничего не скажешь…

– Тихо, тихо, змеюка! – заорал татаровьин, хватая невесть с чего разбушевавшегося змия за шею. – А ну, охолони! Менгке, держи его, вырвется!

На руках у скотников были кольчужные рукавицы с длинными раструбами – не за лошадьми все же ходят, а за чудищами свирепыми. Цапнет такой змий зубищами – и все, культя вместо руки. А так какая никакая, а все защита.

Дивиям уход за зверинцем Кащей не доверял – у этих железных детин силища медвежья, а умишко воробьиный. В лоб кому-нибудь дать – это они всегда завсегда. А вот что толковое сделать – тут на них не положишься.

– Да дай ты ему по башке! – продолжал кричать татаровьин. – Смирно лежи, змей поганый, прибьем а то!

– Спокойно, – положил руку на чешуйчатую макушку Кащей.

Огненный змий мгновенно утих и присмирел, виновато опустив клыкастую голову. Из его нутра донеслось тихое урчание, как у толстой кошки.

– Запрягайте, – распорядился старик в короне.

Перед тем, как подняться на эту башню, Кащей некоторое время провел во внутреннем дворе. Там он перекинулся несколькими словами с ханом татаровьев – невысоким коренастым мужичком с тоненькими черными усами. Калин, сын Калина – правая рука Кащея, самый преданный, самый верный.

И еще с неким существом беседовал Кащей о чем-то – огромным, размером с целый холм. Чешуя на тулове – словно щиты богатырские, крылья – паруса корабельные, лапы – дубов корневища, шеи – столбы извивающиеся. И три головы – огромные, зубастые, из ноздрей пар пышет, из пастей огонь вырывается. Глаза мудрые-премудрые, но злые и холодные, словно у змеи – и недаром. Змей Горыныч – чудо чудное, диво дивное, сам кошмар во плоти.

Даже глянуть страшно – так огромен и свиреп ящер лютый.

Змей Горыныч и хан Калин внимательно выслушали властелина и согласно кивнули – Калин единожды, а Змей всеми тремя головами. Игорь хотел было спросить, о чем речь шла, но решил не лезть попусту в то, что его не касается. Мало ли о чем Кащей со своими подручными разговаривает – может, наказывает хлебом-солью встречать, когда с новой невестой воротится?

– Держись крепче, – приказал Кащей, вступая в колесницу и берясь за вожжи. – Ты не бессмертный, упадешь – умрешь.

– А то не знаю! – огрызнулся Игорь, бесстрашно глядя вниз. – Я, царь, к тебе в гости прийти не забоялся – неужто в небушко подняться струхну?

Кащей равнодушно пожал плечами. Его такие вопросы волновали мало.

– Но, поехали, – ничуть не повышая голоса, скомандовал он. Восклицания в речи царя нежити отсутствовали напрочь.

Крылатый змий яростно всшипел и побежал по кругу, набирая скорость. Крылья неистово заколотили по воздуху, пузо ощутимо раздулось от горячего газа, чудище срыгнуло излишки и начало подниматься в поднебесье. Кащей спокойно держал вожжи, направляя колесницу в нужную сторону.

По бокам колесницы птичьими крыльями расправились деревянные лопасти. Полозья заискрились, замерцали, опираясь вместо земли на вольный воздух. Змий нес седоков с бешеной скоростью – Игорь торопливо обвязал голову тряпицей, чтобы не оглохнуть. Ветер в ушах так и свистал.

Другое дело – Кащей. Бессмертный царь замер, как языческий кумир на возвышении – не двинется, не шелохнется. Пальцы-костяшки крепко сжимают вожжи, равнодушные блеклые глаза взирают на все еще алеющий закатом небозем.

Отобранное снаряжение Игорю вернули. И оружие, и кольчугу, и шелом. Даже кошель с монетами воротили. Стоя за спиной возницы, князь невольно думал, как было бы легко сейчас отрубить Кащею голову… впрочем, он прекрасно помнил, чем закончилась предыдущая попытка. Вторично делать из себя дурака Игорь не собирался.

Под колесницей пронеслась широкая полоса воды, поблескивающая в лунном свете. Неужто Двина?! Так и есть! А на берегу, само собой, его родной город…

Меж Костяным Дворцом и Ратичем почти триста верст. Верхом на коне Игорь добирался аж две с половиной седмицы – в обход, через чащобу, по звериным тропкам, буреломам непролазным. А змий крылатый за неполный уповод[8 - Мера времени, равная промежутку от еды до еды или до отдыха. Точной продолжительности нет – колеблется от двух до четырех часов. Рабочий день крестьянина состоял из трех-пяти уповодов.] домчал – поди ж, борзокрылый какой! Вот бы себе такого заиметь – то-то все обзавидуются! Завтракаешь в Киеве, обедаешь в Новгороде, а на ужину к брату в Тиборск…

То-то славно было бы!

– А что, царь, нет ли у тебя от этого змия змеенышей? – с интересом спросил Игорь. – А то уступил бы одного, а? Серебром заплачу!

– Нет, – коротко ответил Кащей.

– Нет – то есть нету, или нет – то есть не уступишь? – не понял князь.

– А какая разница? Ты так и так ничего не получишь. Хек. Хек. Хек.

Игоря передернуло. Этот ледяной кашляющий смех словно выворачивал наизнанку каждую жилочку – таким морозом обдавало, такой жутью веяло.

– Снижаемся, – бесстрастно сообщил Кащей, направляя змия вниз. – Где твои хоромы, князь?

– А тебе зачем? – насторожился Игорь.

– Если помнишь, я в твоем тереме гость нежеланный. Увидят стрельцы твои – бердышами начнут размахивать, стрелами утыкают. Да и супругу мою будущую не хотелось бы растревожить раньше времени.

Игорь почесал в затылке и неохотно признал правоту спутника. Ужас-то какой – у князя сам Кащей в возницах, на змие летучем домой воротился! Чего доброго, и в самом деле попробуют Кащея в полон взять… а дружина ему, Игорю, пока еще живой надобна.