Три мудреца в одном тазу

– А как чинят лодки?

– Лодка? Это что?

– Да, давайте сначала определимся, что есть лодка. Это фрукт, овощ, минерал или сумхотепель?

– Сумхотепель? Что такое «сумхотепель»?

– Не знаю. А разве есть такое слово?

– Это ты его только что произнес. Сам и скажи – есть ли такое слово?

– Хм-м, чайник утонул…

– Э-э-э… кто-нибудь помнит, что мы тут вообще делаем?

– Тонем, кажется. Лодка же прохудилась…

– Может, сделаем новую лодку?

– А мы сумеем? Разве для этого не нужно быть… ну, столяром, например…

– Я однажды разговаривал со столяром. Это считается?

– Думаю, считается. Ну что, на счет «три»?

– Э-э-э… а какая цифра…

– Нет, лучше на счет «раз». Итак, раз!

…

– Ну и что это такое?

Глава 1

Чертанов облокотился на фальшборт, глядя на солнце, медленно опускающееся в воду. Удушающая жара спала, воздух наполнился вечерней прохладой, а шеф наконец-то перестал потеть.

Петр Иванович Колобков, работодатель Сергея Чертанова, отличался внушительным телосложением. Но не в смысле роста и уж тем более не в смысле бицепсов. Он удивительно точно соответствовал своей фамилии – невысокий, лысый и круглый, как шар. Крохотные глазки и ушки, носик-пуговка, коротенькие ручки и ножки – колобок, да и только.

Сейчас он умиротворенно опорожнял третью кружку пива, любовался закатом и время от времени перелистывал страницу детектива, купленного в предыдущем порту. Сергей до сих пор удивлялся, как шеф умудряется читать книгу на португальском, не понимая ни единого слова.

– Серега, ты чего там скучаешь? – весело окликнул его начальник. – Ком цу мир, переведешь мне эту ботву! Пивка выпьем!

Сергей только тоскливо простонал. Он любил пиво, но на суше, не на море. Прекрасно знал, что стоит ему принять хоть чуть-чуть, и желудок немедленно взбунтуется – организм Сергея искренне не понимал, как можно сочетать алкоголь и качку. Даже такую ничтожную, как сейчас. Это шефу хорошо – у него желудок луженый, он с малолетства тренируется.

– Все пьете, Петр Иваныч? – грозно нависла над блаженствующим шефом дама гренадерского роста. – Пьете и пьете, пьете и пьете… Да на вас уже костюмов нет – вон пузень какую своим пивом растянули!

– Матильда Афанасьевна, какое го… счастье! – неискренне заулыбался шеф. – А мы-то уже, грешным делом, наде… боялись, что вас за борт унесло! Вот бы радо… трагедия была бы!

Матильда Афанасьевна Сбруева, в девичестве Штуцерман, была ночным кошмаром шефа. Да и Сергей старался держаться от этой старой мымры подальше. Ибо Матильда Афанасьевна была Тещей с большой буквы – самим воплощением этого ужасного слова. Пожилая мадам отличалась телосложением самки носорога, примерно таким же характером и небольшими, но достаточно заметными усами. Зятя она люто ненавидела, считала, что он испоганил всю жизнь ее единственной доченьки, и портила ему настроение всем, чем только могла.

А могла она очень многое.

– А ты что там стоишь?! – перевела внимание на Чертанова Матильда Афанасьевна. – Вы бы, Петр Иванович, приструнили секретаря-то своего, приструнили! А то я его сама приструню! Ишь, моду взял – пожилой женщине хамить!

– Это как? – живо заинтересовался шеф, ободряюще подмигивая Сергею.

– Да вот так! Я ему говорю – почини эти чертовы весы, а он, стервец, не хочет!

– Они правильно работают, Матильда Афанасьевна, – грустно развел руками Сергей.

– Да где же правильно, когда сто двадцать кило мне показывают! Врут в два раза!

Петр Иванович схватился за живот и дико заржал, пролив пиво на палубу. Матильда Афанасьевна начала густо краснеть. Но отнюдь не от стыда – этого чувства теща шефа не испытывала с самого рождения. От возмущения. Сергей же вновь облокотился на фальшборт, проклиная тот день, когда согласился на этот проклятый круиз.

А ведь все так замечательно начиналось!

Петр Колобков в молодости был простым крановщиком, хорошим комсомольцем (хотя материалы со стройплощадки подворовывал при каждом удобном случае) и примерным семьянином. Женился в 1986, в двадцать шесть лет, и с тех пор они с женой жили душа в душу (в смысле – до сих пор не развелись). Нажили четырех детей – двух дочерей и двух сыновей.

Ну а потом совершенно неожиданно для всех обрушился Советский Союз. Многие граждане коммунистической империи были погребены под его обломками. Однако многим другим это пошло только на пользу.

Среди них оказался и Колобков.

Бывший крановщик сумел вовремя подсуетиться где надо, урвать кусок пожирнее, неожиданно для всех проявил недюжинную деловую сметку, и в одночасье поднялся из крановщика до директора целой строительной конторы «Питерстрой». Название выбрал сам – одновременно и родной город упомянул, и самого себя.

И жил с тех пор просто припеваючи, с каждым годом только богатея. Подводных камней российского бизнеса избегал с везением настоящего Колобка – и от налоговой ушел, и от братвы увернулся, и конкуренты ничего с ним не сделали. Всегда умел вовремя подмазать кого надо, имел волосатую лапу во всех серьезных местах, и… в общем, удачливым человеком был Петр Иванович, на редкость удачливым. В жизни он придерживался трех основных принципов: «я начальник – ты дурак», «не подмажешь – не поедешь» и «денег много не бывает».

Ему хватало.

Само собой, до Березовского с Абрамовичем Колобков пока что не дотягивал. Где уж там! Однако авторитет вполне приличный, да и капиталец кругленький, как он сам.

Достаточно сказать, что сейчас все действующие лица находятся на борту его личной яхты, купленной всего пару месяцев назад.

Очень большая и дорогая крейсерская яхта класса «Альфа III», голландское производство. Сорок пять метров в длину, семь с половиной в ширину, триста двадцать семь тонн водоизмещения, стальной корпус с алюминиевыми надстройками, два дизельных двигателя, делает до пятнадцати узлов. Отличные условия – новейшая электроника, параболы и антенны для спутниковой навигации и связи, опреснительные установки, полное кондиционирование. Все удобства – вместо кают-компании настоящий салон с коврами, баром и музыкальным центром, дубовые панели, мраморная отделка, а на перекидном мостике самый настоящий солярий с бассейном. Роскошные апартаменты для владельца и его семьи, и пять гостевых кают – четыре одноместных и одна большая, для особо почетных гостей. В общем, настоящая игрушка миллионера.

Название Колобков придумал сам – «Чайка».

Купив яхту, Петр Иванович тут же решил опробовать ее в деле. А поскольку он все привык делать с размахом, то сразу же отправился в настоящий круиз. Вспомнил детские мечты и решительно двинулся вокруг Европы – из Санкт-Петербурга в Сочи. И обязательно заглянуть в Рио-де-Жанейро – все равно по дороге (по географии у Колобкова всегда была двойка). Себя торжественно назначил капитаном судна, а в качестве экипажа нанял пару старых знакомых – Василия Васильевича Фабьева и Евлампия Петровича Угрюмченко.

Первый больше сорока лет прослужил на торговом корабле штурманом. Потом вышел в отставку, но на суше усидеть так и не смог – тосковал по соленым брызгам и качающейся палубе. Старый морской волк с восторгом ухватился за предложенную должность, выгладил любимый китель, вдрызг разругался с дочерью, не желавшей отпускать беспокойного папашу, и гордо поднялся в ходовую рубку.

Ясное дело, сам Колобков капитаном только числился – до этого дня он и за границу-то выезжал всего один раз – пару лет назад летал в то самое Рио-де-Жанейро. Весь в делах, весь в работе… Зато теперь решил оторваться за все упущенные годы.

Второго члена экипажа все сразу начали называть попросту Петровичем. Пожилой механик был таким же опытным моряком, что и Фабьев, только служил отнюдь не на море, а под ним. То есть – на подводной лодке. Такой же отставник, как Василий Васильевич, Угрюмченко точно так же не мыслил жизни без океана. И еще без бутылки – но в работе ему это не мешало.

На этом команда яхты заканчивалась. Но большего «Чайке» и не требовалось – сверхсовременное судно вполне могло обойтись и одним-единственным человеком. Зато пассажиров на борту набралось несколько побольше – одиннадцать. Хотя при желании на огромную «Альфа III» можно впихнуть человек сто, а то и сто пятьдесят – если немного потесниться. Так что всего-навсего тринадцати обитателям тут было очень просторно.

В первую очередь, семья Колобкова. Как хороший семьянин, Петр Иванович не мог допустить, чтобы родные скучали, пока он развлекается. Поэтому взял с собой всех – жену и четверых детей. А еще тещу… хотя вот тут он отбивался руками и ногами, не желая портить отдых присутствием этой гарпии. Увы, жена настояла. С супругой Колобков никогда не спорил.