Паргоронские байки. Том 2

А потом сожрала.

Другие шуки заверещали и разбежались во все стороны. Лахджа посмотрела на свой палец – ранка уже затянулась, словно ее никогда не было.

А из темного тоннеля выступил Безликий. Демон-слуга коснулся плеча Лахджи и указал на один из проходов. Жестами дал понять, что выход там.

– Спасибо, – буркнула Лахджа.

В голове неприятно свербело. Она чувствовала беспокойство из-за того, что съела другого демона. Разумное существо. Вроде и ничего такого, но как-то это… неправильно.

Хотя почему неправильно? Что значит «неправильно»? Она могла его съесть и хотела его съесть. Что тут может быть неправильно?

Возможно, дело в смутных воспоминаниях о человеческой жизни. Прежняя Лахджа бы так не поступила. Но теперь она демон, так что все по-другому, верно?

– Уйди, прежняя Лахджа, – зло пробормотала она себе под нос. – Ты больше не нужна. Ты умерла, а я родилась.

Она довольно быстро вышла из Мазекресс. Матерь Демонов – громадное чудовище, но размером все-таки не с город, а скорее с очень большой дом. Несколько минут блужданий по склизким тоннелям – и под ногами уже земля. Мокрая, хлюпающая, но обычная земля, а не живая плоть.

Туманное Днище – снова всплыло в голове. Все названия там были, Лахджа сохранила прежнюю память. Просто та словно переместилась в туго завязанный мешок и теперь иногда просыпалась через прорехи.

Лахджа обернулась и посмотрела на ту, что назвала себя ее матерью. Какая огромная. Но не слишком заботливая, кажется. Так и не заговорила с Лахджой повторно.

Ладно, она сама справится. Вокруг и без шуков кипела жизнь, сновали бесчисленные демоны. Душебои кормили Мазекресс свежей добычей… Лахджа невольно повела носом, так сладко это пахло. Повсюду стояли чрепокожие, храпоиды и развраги – они охраняли свою королеву. Рабочие демоны чистили ее саму и территорию вокруг.

При взгляде на большинство демонов в голове всплывало название их вида. Вон те синекожие труженики – храки. Орущие уроды с содранной кожей – Жертвенные. Парящие в небе огромные глаза – злобоглазы. А та ключевая участница собачьей свадьбы – самоталер.

Но один из видов остался нераспознанным. Они единственные не занимались ничем полезным – просто потерянно расхаживали вокруг. Иногда вдруг набрасывались на других демонов, пожирали мелких существ, начинали драться или спариваться.

И они, кажется, похожи на саму Лахджу. Тоже крылатые и хвостатые, с кошачьими когтями. Кожа только разных цветов – серебристая, золотистая, бронзовая, медная, серо-стальная, черненое железо…

– Еще один фархеррим, – донеслось до нее недовольное бормотание. – Хватит уже этих тупорылых тварей.

Шуки. Несколько крошечных демонов сидели на пригорочке и таращились на нее, на Лахджу. Они говорили очень тихо, но ее слух очень обострился.

– Я слышу вас, ублюдки, – повернулась к ним Лахджа. – Кто это тут тупорылая тварь?

Шуки в страхе запищали и разбежались по щелям. Лахджа не стала их ловить. Ее больше заботил поиск воды – попить и умыться.

Но что ж, теперь она хотя бы знает название своего вида. Фархеррим. На паргоронском это означает… хм… что-то вроде «гонец», кажется.

Раньше она о таких демонах не слышала.

– Я тоже о таких не слышал, – сказал Бельзедор. – А мне казалось, что я знаю всех демонов Паргорона.

– Мазекресс сделала их всего пару сотен, – ответил Янгфанхофен. – Она пыталась создать новый вид высших демонов.

– И как, получилось?

– Время покажет, – уклончиво сказал Янгфанхофен. – Они пока что слишком молоды, и большую часть Мазекресс держит при себе.

Чистую воду Лахджа нашла минут через десять. Небольшая запруда на ручье и совсем маленький водопад. Пришлось немного углубиться в джунгли, чтобы до него добраться.

Джунгли ее больше не пугали. На секунду она почувствовала прежний человеческий страх перед живущими здесь тварями, но тот сразу прошел. И то сказать – зверодемоны теперь сами ее избегали.

Пока она мылась, память продолжала подбрасывать какие-то осколочки прежней жизни. Всплывали отдельные эпизоды, имена, события. Лахджа вдруг вспомнила, что в детстве у нее был красный велосипед.

Воспоминания возвращались вразнобой, бессистемно. Лахджа все еще не могла назвать имен своих человеческих родителей, зато восстановила всех дедушек и бабушек. Дедушка Антеро и бабушка Астрид, дедушка Ханну и бабушка Вероника…

Вспомнились вкуснейшие пирожки бабушки Вероники. Она любила приговаривать, что это фамильный рецепт, что ее научила мама. Кажется, прабабушка Лахджи была родом из какой-то соседней страны и эмигрировала из-за… войны?.. революции?.. детали появлялись очень обрывочно…

Почему-то перед глазами предстал здоровенный сельский кот, который ужасно восхищал маленькую Лахджу. Он жил у соседей и никогда не давался погладиться.

Вспомнился автобус, на котором Лахджа ездила в школу, когда они жили в… Порвоо?.. да, кажется.

Вспомнилось, как дедушка Антеро учил ее рыбачить. Он это очень любил и не оставлял попыток привить внукам свое хобби.

Это были приятные воспоминания. Стоя под струями относительно чистой воды, Лахджа ненадолго забыла, что находится посреди джунглей, кишащих монстрами. Она давно вымылась, но продолжала плескаться. Хотелось восстановить как можно больше своей прежней жизни.

А потом ее схватили за руку и дернули с такой силой, что кость вышла из сустава.

Лахджа завопила от боли, раскрыла глаза и толкнула напавшего. Тот не удержался на ногах и повалился в воду. Всплеск был сильный – детина оказался здоровенный.

Фархеррим. Такой же, как сама Лахджа – с серебристой шкурой, крыльями и хвостом. Только мужского пола, на полторы головы выше и с плечами игрока в регби.

– Грымм, – произнес он, хмуря густые брови. – Ты чего?

– А ты чего? – растерялась Лахджа.

Рука уже почти не болела и снова нормально двигалась. Вывих прошел сам собой и поразительно быстро.

– Чего ты, чего ты? – повторил фархеррим, распрямляясь во весь рост.

Лахджа посмотрела ему в глаза. Взгляд разумного существа, но не особо осмысленный. В голове вдруг появилось воспоминание о палате для умственно отсталых. Их водили туда… хотя кого их?.. и зачем?..

Возможно, она бы вспомнила более отчетливо. Но тут фархеррим снова на нее прыгнул. Он то ли очень хотел есть, то ли самку, то ли просто драться.

А может быть, что и все сразу одновременно.

– Не трогай меня, я тебе хлебало отгрызу! – пригрозила Лахджа, выпуская когти.

Раньше она бы остереглась связываться с таким амбалом – будь он хоть демон, хоть человек. Попыталась бы убежать. Но страх остался где-то в прошлой жизни. Умер вместе с прежней Лахджой. И сейчас она просто метнулась вперед и бесстрашно вцепилась в фархеррима.

Тот загоготал, решив, что с ним тоже играют. Шарахнул что есть силы кулачищем… но тот врезался в костяной нарост, выросший из груди Лахджи на манер киля.

– О!.. – воскликнула она, инстинктивно удлиняя когти. – Ого!.. Это что-то новенькое!..

– Хочу не больно! – завыл фархеррим, получив когтями в рожу. – Хочу приятно! Хочу есть! И трахаться!

Лахджа начала злиться. Этот урод ей кого-то неприятно напомнил.