Дневниковые записки ростовского сыщика

Выслушав меня, командир экипажа согласился с моими доводами. По его глазам и глазам экипажа я понял, что они не хотели никакого штурма, который мог привести к непредсказуемым и неконтролируемым последствиям. Меня тут же связали с «землей», и я попросил руководителей правоохранительных органов связаться со мной. Через некоторое время на связь с самолетом вышел руководитель так называемого штаба (это был сотрудник КГБ), которому я доложил о ситуации на самолете и изложил свой план мероприятий по задержанию преступников.

Хорошо, мы обсудим Ваше предложение. Ждите. Ожидание длилось где-то 5–10 минут, но мне показалось, что вечность. Все это время в кабине экипажа было тихо. Через некоторое время молчание в эфире было нарушено:

Мы согласны с Вашим планом. Сейчас Вам подадут трап. Вы изнутри должны контролировать ситуацию. При выходе пассажиров из самолета будьте рядом с предполагаемыми террористами, чтобы указать их группе за- хвата, если что, окажите им помощь. «Брать» негодяев будем в отстойнике, попытайтесь их оттеснить под благовидным предлогом от остальных пассажиров. Чтобы избежать лишнего шума и непредсказуемости, группа захвата будет в форме сотрудников аэропорта, я думаю Вы их узнаете. Все, действуйте.

Тут же в кабине самолета я снял с себя «техничку» и остался в «гражданке». Как только подали трап, и пред- полагаемые террористы вышли из самолета, я тут же вы- шел из кабины самолета и присоединился к выходящим пассажирам. В это время к самолету уже приближался автобус для перевозки пассажиров к аэровокзалу. Приблизившись к предполагаемым террористам, я вместе с ними вошел в автобус. Став спиной к ним, я слышал, как они о чем-то между собой говорили на армянском языке. Вот мы и в отстойнике. Задержание произошло тихо, как говорят, без «шума, пыли и гама». «Сотрудники» аэропорта предложили некоторым пассажирам, в том числе и нашим «террористам» пройти в другое помещение, чтобы не создавать сутолоки, а там их уже ждали.

Осмотрев задержанных, мы ничего не обнаружили – ни взрывчатки, ни что-либо похожего. Как выяснилось позже, это были обычные пассажиры, которые летели из Еревана в Москву в командировку.

Мы никакие не террористы, – ответил один из них по имени Армен, – мы представители завода едем в Москву в командировку. Ничего и никого мы не хотим взрывать, Вы это о чем? Вы ведь видите, что у нас ничего нет. Багажа у нас нет, только ручная кладь.

А кто из Вас говорил, что хорошо бы захватить самолет и улететь за границу.

Да не было этого, не было!, – чуть не крича, отвечал Армен.

Обо всем, что Вы говорили со своим напарником, слышал пассажир, который сидел недалеко от Вас. Он слышал, как Вы сказали, что хотите захватить самолет, – допытывался у армян сотрудник КГБ, – Как Вы это можете объяснить?

Да никак, – ответил Армен и задумался вдруг, а потом после некоторой паузы продолжил, – вспомнил, когда сели в самолет, Гарик спросил у меня, а могут ли захватить самолет. Дело в том, что он впервые летел на самолете и всего боялся. Вот и все, что было. Никого и ничего мы захватывать не думали. В мыслях такого не было, – закончил Армен.

Присутствуя при этом разговоре, меня вдруг осенило, а что если этот русский пассажир плохо понимает по-армянски и мог неправильно понять и перевести разговор двух армян. Когда и второй армянин был опрошен и препровожден в камеру для задержанных, я тут же высказал свои предположения руководству штаба.

Ну что, Рудковский, возможно в твоих предположениях есть рациональное зерно, – ответил задумчиво один из руководителей штаба.

При опросе «паникера», как тут же мы обозвали нашего пассажира-осведомителя, выяснилось, что на самом деле он плохо знает армянский язык. Когда он подслушал разговор этих двух армян, ему показалось, что они хотят захватить самолет и что взрывчатка у них на себе. Услышав все это, он вынужден был проявить бдительность и сообщить все экипажу, что он и сделал.

А что, я что-то неправильно сделал? Мне что не нужно было ничего говорить? – с удивлением спросил он у нас.

Нет, Вы все правильно сделали, – ответил со вздохом сотрудник КГБ, – но в следующий раз постарайтесь лучше переводить услышанное и лучше изучите язык. Спасибо за помощь. Вы свободны…

Где-то через час самолет взлетел, а еще через час благополучно приземлился в Москве. Пассажиры так и не узнали, по каким таким техническим причинам в Ростове-на-Дону приземлился их самолет. И это правильно! Наши пассажиры должны быть уверены в безопасности Аэрофлота. Вот так закончилась эта «вынужденная посадка».

Оперативно-розыскные мероприятия по задержанию перевозчика наркотиков были проведены позже. Перевозчик был задержан и привлечен к уголовной ответственности. Но это уже совсем другая история.

Знакомство с будущим народным артистом России

15 апреля 1986 года я вместе с еще двумя другими сотрудниками уголовного розыска УВД РГИ (Ростгорисполкома) был направлен на месяц в Москву на ВКПК (Высшие курсы повышения квалификации) по линии наркомании. Утром самолетом Ростов-Москва мы вылетели в Москву, но до Москвы так и не долетели. В связи с плохой погодой в Москве – туман и дождь, все аэропорты были закрыты и нас посадили в Ленинграде, в аэропорту «Пулково». Когда мы вышли из самолета и прошли в зал аэропорта, то увидели, что он переполнен, так как все самолеты, летевшие в Москву, сажали в Ленинграде. Как говорят в таких случаях – в зале аэропорта «Пулково» было столько народу, что «яблоку негде было упасть». Все сидячие места были заняты, но мы успели в зале второго этажа занять два кресла, а так как нас было трое, то решили отдыхать по очереди. Я чувствовал себя отдохнувшим, подремал немного в самолете, поэтому пошел «гулять» и бодрствовать первым. Тем более, что это же был Ленинград, хоть аэропорт, но Ленинград, город в котором я жил, учился и который любил всей душой. Жаль, что проехать в город было нельзя, так как в любую минуту Москву могли «открыть» и нужно было идти на посадку, о чем нас предупредили еще в самолете. Можно было до Москвы добраться поездом или автобусом, что некоторые потом и сделали, но так как наш багаж был сдан и находился в самолете, то мы не могли «оторваться» от нашего самолета. Я гулял по аэровокзалу, затем возле аэропорта, дыша Питерским воздухом, а в «Пулково» все прибывали и прибывали самолеты. В зале аэропорта народ уже начал занимать и пол. Некоторые, расстелив газеты и журналы на полу аэровокзала, ложились тут же спать, подложив под голову свою ручную кладь.

Мы, пассажиры задержанных рейсов, гуляющие по аэропорту, уже начали узнавать друг друга. Шел пятый час нашего «сидения» в «Пулково». Никто не знал, когда откроют Москву, и потому многие стали в очередь в справочную, куда от безделья и скуки встал и я. Уже находясь в трех человеках от окошка справочной я увидел уставшую от одного и того же вопроса: «Когда будет вылет в Москву?» – девушку (работницу аэропорта) и понял, что задавать этот вопрос банально и потому, оказавшись у заветного окошка, сказал, вспомнив песню Высоцкого:

Девушка, а я лечу туда, где принимают!

От этих слов всем, кто стоял рядом, стало весело, а девушка за окошком стала улыбаться. Мне показалось, что все, кто стоял за мной в очереди, разошлись. Отойдя от справочной, я неспешной походкой направился к центру зала, думая о чем-то своем и вдруг мне по плечу кто-то постучал. Я по- вернулся и…вздрогнул, передо мной стояла огромная (как мне тогда показалась) фигура незнакомца, одетого в куртку

«аляску» и в одной руке держащего футляр со швейной машинкой, который с улыбкой на лице сказал мне, глядя мне прямо в глаза с высоты своего высокого роста:

А шутка Ваша мне понравилась.

Я понял, что он, как и я – пассажир «застрявшего» рейса, от безделия и скуки гуляющий по аэропорту и, скорей всего, тоже стоял в очереди в справочную и слышал, что я говорил. И он тут же представился:

Меня зовут Сергей, я артист театра. Лечу в Москву.

Саша, – как-то автоматически ответил я, – лечу из Ростова-на-Дону в Москву.

И не найдя ничего подходящего, скорей всего от вол-нения, добавил:

А покажите мне свое удостоверение.

Сергей полез во внутренний карман куртки и показал мне свое удостоверение, где было написано, что он – Сергей Степанченко – является актером театра. В ответ я тоже представился, предъявив ему свое удостоверение:

Сотрудник уголовного розыска города Ростова-на- Дону Рудковский Александр.

Но это Сергея ничуть не смутило. И он продолжил:

Приглашен из Сызранского тетра драмы в Московский театр Ленинского комсомола – «Ленком». Вот перевожу потихоньку имущество, – и он указал на футляр со швейной машинкой.

Мест для сидения нет, – продолжил Степанченко, – вот от скуки и брожу, как и все, по зданию аэропорта. Скуки ради, как и ты наверное (перешел он сразу на «ты»), встал в очередь в справочную. Хорошо, что ты развеселил девчонку, а то ее совсем замучили одним и тем же вопросом —

«Когда полетим в Москву? Когда полетим в Москву?», – как-то смешно изобразил Сергей вопрошающих.

Да мне тоже стало жалко эту девушку, поэтому и решил хоть как-то разрядить обстановку, а потому и позволил себе так пошутить, – ответил я.

И мы стали общаться с Сергеем, и чем больше мы разговаривали и узнавали друг друга, тем более мы понимали, что у нас с ним много общего. Нам было интересно это общение. Мы говорили обо всем – о семье, о детях, о работе, о своем детстве, о том, что я бывший летчик и авиационный инженер сейчас работаю в уголовном розыске, о театре и актерах, о ролях Сергея в театре и т.д., и т.п. Сергей, как оказалось, в Москву переехал по приглашению самого Марка Захарова, режиссера и художественного руководителя театра «Ленком». Как большой любитель театра, я задавал много вопросов о театре, о театральной жизни, обо актерах.

Ведь уже тогда театр «Ленком» гремел на всю страну и был одним из ведущих театров. В труппе театра состояло много знаменитых и именитых актеров, таких как Леонов, Янковский, Казаков, Караченцов, Абдулов, Збруев, Проскурин и т.д. Чего только «стоила» рок-опера «Юнона и Авось» этого театра, которая с успехом идет до сих пор. Как театралу, мне было интересно знать все о театральной жизни этого театра, о жизни актеров, и потому я много задавал вопросов, а Сергей, как мог, мне отвечал и рассказывал.

Сергей был женат и у него была маленькая дочь Катя.

Жил в Москве в общежитии театра «Ленком». Я рассказал ему о себе. Сообщил, что лечу в Москву на курсы повышения квалификации по линии уголовного розыска, которые находятся в Домодедово. О том, что с детства мечтал о небе и потому, еще учась в школе, пошел в аэроклуб, где учился летать на планерах и прыгать с парашютом в местном Бобруйском аэроклубе. После окончания школы поступил в ЧВВАУЛ – Черниговское высшее военно-авиационное училище летчиков, со второго курса был отчислен по здоровью, в связи с чем поступил в КИИГА – Киевский институт инженеров гражданской авиации, который и окончил в 1982 году. С 1982 года по 1984 год проходил службу в качестве офицера-инженера в летной части города Умани Киевского военного округа.

А теперь вот с 1984 года, после окончания Ленинградских высших курсов МВД СССР по линии уголовного розыска в 1985 году, которые окончил с отличием, служу в уголовном розыске города Ростова-на-Дону, – закончил я рассказ о себе.

А как ты из летчиков попал в милицию? – удивленно спросил Сергей.

Да вот так, как говорю я всем – «упал без парашюта, ударился головой и попал в милицию».

Сережа, поняв мою шутку, тут же рассмеялся.

За разговорами мы и не заметили, как наступила ночь. Но нам было приятно общаться, создавалось такое впечатление, что мы знали друг друга очень давно и были друзья- ми, которые вновь встретились после небольшого расставания. Мы бродили по залу аэропорта, не замечая вокруг суету и толчею людей, которых к этому времени собралось довольно много. Многие спали и сидели на полу аэровокзала. Кто имел на руках ручную кладь и не сдавал свой багаж в самолет уезжали из «Пулкова» на железнодорожный вокзал, откуда «стрелой» или каким-либо другим поездом решили ехать в Москву. А так как наш багаж был в самолете, то нам никуда и не надо было переезжать. Беседуя с Сергеем Степанченко, у меня создалось впечатление, что знаю его очень и очень давно, «лет сто», как говорят в таких случаях. Мне было с ним хорошо, интересно, свободно и весело. Каждый из нас вспоминал и тут же рассказывал смешные истории из своей жизни. Мы говорили, говорили, говорили и говорили бы еще долго, но к утру объявили, что Москва открыта и стали объявлять посадку на задержанные рейсы. Прощаясь со мной, Сережа вдруг сказал:

Приезжай ко мне в гости. Познакомлю тебя со своей семьей. Я рад, что мы с тобой познакомились и буду рад видеть тебя у себя в гостях. Приезжай, когда сможешь. Буду ждать твоего звонка.

И он оставил мне телефон общежития и адрес. Мы пожали друг другу руки и пошли искать стойку регистрации своих рейсов. На мой рейс уже была объявлена посадка и я пошел регистрироваться. Подойдя к очереди, которая стояла на регистрацию нашего рейса, я не увидел своих сослуживцев и потому пошел на второй этаж к месту, где их оставил. Подойдя к ним, я увидел, что они крепко и «задушевно» спали, похрапывая и вытянув ноги в проход.

Вставайте, лежебоки, а то самолет улетит без Вас, – стал я будить их, тряся за плечи. Они так крепко спали, что никак не могли понять, где они находятся, смотря на меня пустыми, ничего непонимающими глазами.

Че смотрите, орлы, подъем. Уже идет регистрация на посадку.

Наконец-то к ним стало приходить сознание и дуэтом в унисон они сказали: