Четвертый коготь дракона

– Так уж и не сыщется? – поморщился Максимов. – А по мне, австрияки – никудышные воины. Как славно поколотили их в прошлом году в Милане!

Безмолвный юноша внезапно вскочил с места, занес над головой свой хлыстик и прошипел сквозь зубы на ломаном французском:

– Вы забываетесь, сударь! Я этого так не оставлю!

В его голосе и во всей позе было столько патетики, что Анита улыбнулась. Цилиндр-ведро, свалившись с колен хозяина, покатился по полу. Максимов, не поднимаясь с места, хладнокровно перехватил тонкую руку, сжимавшую хлыстик, сдавил ее, словно тисками. Спросил не столько с недовольством, сколько с интересом:

– Что вам не понравилось в моих словах, молодой человек?

– Вы оскорбили австрийскую армию, и я требую, чтобы вы немедленно извинились!

– А вы австриец? – полюбопытствовала Анита.

– Да, – с достоинством ответил щеголь, хотел добавить еще что-то, но сдержался.

Максимов отпустил его руку, промолвил наставительно:

– Следовало бы задать вам взбучку за непочтительное отношение к старшим, но на первый раз воздержусь. Вагонные споры – последнее дело.

Тут бы конфликту и улечься, но австрийский отрок оказался настырным.

– Это уже второе оскорбление! – забушевал он с новой силой, убрав, однако, хлыстик за спину. – На сей раз личное!

– Надо же! – делано изумился Максимов. – Я и не заметил.

– Алекс, – сочла нужным вмешаться Анита, – оставь его в покое.

Остальные пассажиры, сидевшие рядом, молчали, прислушиваясь к перепалке соседей. Происшествие их забавляло.

– Чего вы хотите? – спросил Максимов уже без иронии.

– Сатисфакции! – торжественно провозгласил юнец. – Сейчас же!

– Прямо здесь, в поезде?

Борец за честь австрийского мундира секунду помешкал, но затем сказал, как отрезал:

– На ближайшей станции. Не думаю, что это займет много времени.

– Что ж, – проговорил Максимов медленно и как бы задумчиво. – На станции так на станции. Эта вам подойдет? – Он кивнул на окно.

Состав замедлял ход, мимо прополз аккуратный домишко с табличкой, на которой значилось: «Killwangen».

– Мне все равно, – ответствовал австриец. – Кто из господ согласится быть нашими секундантами?

– Я готов! – подскочил Джеймс Грин с такой поспешностью, точно боялся, что это почетное право украдет у него кто-то другой.

– Я тоже к вашим услугам, – степенно склонил голову седоусый и украдкой шепнул Максимову: – Вы же это не всерьез?

Швейцарец почел за благо не вмешиваться и сделал вид, будто увлечен разглядыванием дивных изумрудных лугов, простиравшихся за станционными сооружениями. Поезд остановился.

– Идемте! – нетерпеливо выкрикнул фат с хлыстиком, поднял с пола свой цилиндр и нахлобучил на голову. – Стоянка недолгая. Нам надо успеть.

Он первым направился по проходу к двери наружу. За ним поспешил американец. Пожилой офицер задержался, поджидая Максимова.

– Алекс, – сказала Анита, нервическим движением поправляя на шее жемчужное ожерелье, – ты же не собираешься убивать этого мальчика?

– Нет, конечно, – успокоил ее Максимов. – Проведу с ним воспитательную беседу, на том и кончим. Останься здесь, я скоро вернусь.

– Вот еще! – возмутилась Анита и схватила свой ридикюль, с которым предпочитала не расставаться. – Оставить тебя одного, чтобы ты наделал глупостей? Я иду с тобой!

По правде сказать, она не столько беспокоилась за супруга (была уверена, что ему удастся утихомирить заносчивого мальчонку), сколько хотела пусть на несколько минут выбраться из душегубки на свежий воздух.

Максимов не стал вдаваться в дискуссию.

– Пошли!

Сойдя с поезда, они завернули за угол вокзального домика. Там, на пустыре, топтался молодой австрияк. Джеймс Грин стоял подле него и в предвкушении увлекательного зрелища потирал руки.

– Здесь нас никто не увидит, – сказал он. – Джентльмены могут без помех выяснить отношения.

Максимов решил, что пора приступить к дипломатическим переговорам. Драться с сопляком было бы глупо, но и терять лицо ни в коем разе не хотелось. Он решил зайти с другого конца.

– Милостивый государь, – произнес Максимов подчеркнуто вежливым тоном, обращаясь к противнику. – Полагаю, вы не станете отрицать, что дуэль между благородными людьми должна проводиться строго по правилам. Ее участники обязаны соблюдать регламент. Начнем с того, что у нас нет оружия. Приобрести его до отхода поезда не представляется возможным. Посему нам волей-неволей придется отложить дело до Цюриха…

В багаже Максимова лежала парочка неплохих револьверов, но упоминать об этом он благоразумно не стал. Анита мысленно одобрила ход его суждений: до Цюриха ехать еще час с лишним, за это время австрияк остынет и можно будет без ущерба для репутации заключить мировую.

Но пылкий вьюнош без колебаний парировал:

– Оружие у меня есть. Вот оно, – и продемонстрировал увесистый пистолет системы Карла Ульриха (где он только прятал такую громоздкую штуковину в своем облегающем одеянии?).

– Стреляться из одного пистолета? – хмыкнул Максимов. – Как вы себе это представляете?

– Можно по очереди… – ответил австриец уже не так уверенно, как прежде.

И тут встрял дурак-американец. Он выволок из недр своего просторного парусинового костюма шестизарядный «Кольт Уолкер» сорок четвертого калибра и сунул в руку Максимову.

– Для бравого парня ничего не жалко! Эта игрушка вас не подведет.

«Идиот!» – едва не выкрикнула Анита. Приключение, которое поначалу выглядело забавным, принимало все более угрожающий оборот.

Где-то на перроне мелодично звякнул колокольчик.

– «Я един со всем человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол…» – торжественно продекламировал австриец.

– Не думал, что вы такой знаток Джона Донна, – процедил Максимов, взвешивая в руке тяжелый «кольт».

– Между прочим, это сигнал к отправлению поезда, – заметил седоусый. – Вам надо поторопиться, господа.