Курортная Зона

На дороге часто попадались малые мосты-акведуки. Под ними протекали быстрые каменистые речушки, сбегающие с гор и несущие свои воды к озерам, которых немало встречалось в здешних краях.

Параллельно бетонке у самого подножья гор тянулась электрифицированная железнодорожная ветка, по которой то и дело медленно тащились думпкарные «вертушки» – вагоны-самосвалы, нагруженные под завязку рудой. А навстречу им гораздо быстрее следовали такие же составы, но уже порожняком. Руда добывалась на руднике «Северном» открытым способом и отправлялась на обогатительную фабрику, где превращалась в концентрат. А оттуда, уже в закрытых, хоперных вагонах направлялась по железным дорогам страны на заводы по производству минеральных удобрений и в морские порты, для отправки на экспорт.

В пятнадцати километрах от города Уваров обратил внимание на грандиозную стройку, развернувшуюся справа от бетонки. Да и невозможно было не заметить такое. Строительная площадка заняла территорию, равную небольшому городу, и растянулась вдоль дороги на несколько километров. На одном из съездов с трассы Павел Сергеевич рассмотрел на высокой бетонной стеле надпись: «Всесоюзная комсомольская ударная стройка». А под текстом плотным строем шагали молодые веселые парни и девушки в строительных спецовках и касках. Текст и изображение выложили на бетоне мозаичной плиткой.

Нетрудно было догадаться, что это и есть будущая третья обогатительная фабрика Каменногорского ГОКа. По всем признакам, строительство приближалось к финишу. Практически все здания и сооружения были подведены под крышу, прокладывались многочисленные инженерные коммуникации, автомобильные проезды и железнодорожные пути, а кое-где даже приступили к благоустройству и озеленению.

– Вот здесь и вкалывают наши мужики, – зачем-то заметил водитель, как будто Уваров без него этого не знал.

За несколько километров до конечной точки пути низкорослые березы сменили стройные и довольно высокие сосны и ели, а болотистые, торфяные почвы перешли в песчаные и моренные грунты с большим содержанием камней разной крупности – от мелкой гальки до валунов размером с железнодорожный вагон.

Наконец «УАЗик» подъехал к бетонной площадке шириной в полсотню метров, по обе стороны которой размещались административные, бытовые и технические здания рудника. По левую сторону находилась автобаза, с гаражными боксами высотой с пятиэтажный дом. Перед воротами одного из них стоял огромный самосвал «БелАЗ», рядом с передним колесом которого курил человек, видимо водитель этого громилы. Его макушка не доставала даже до оси колеса. Рядом с «БелАЗом» высился шагающий экскаватор с ковшом размером с деревенский дом.

«Среди таких громадин чувствуешь себя, как Гулливер в стране великанов», – подумал Павел Сергеевич.

На противоположной стороне площадки расположились пожарная часть и столовая, а чуть поодаль – административно-бытовое здание и ремонтно-механические мастерские. В глубине двора, за пожарной частью, вздымалась к небу кирпичная труба рудничной котельной, которая обеспечивала теплом и горячей водой не только рудник и ЛТП, но и расположенный в трех километрах от профилактория небольшой поселок Торфяновка.

«УАЗик» повернул перед пожарной частью вправо, проехал мимо котельной и оказался перед контрольно-пропускным пунктом лечебно-трудового профилактория. От КПП в обе стороны уходил глухой дощатый забор, по верху которого на специальных кронштейнах была протянута колючая проволока. Местами ограждение накренилось к земле и удерживалось от падения исключительно благодаря подпоркам из бревен. По всему периметру забора, на углах поворота и на протяженных прямых участках, торчали деревянные смотровые вышки, на которых прогуливались охранники с автоматами. Оружие служило чисто для психологического воздействия, поскольку патроны охранникам не выдавали. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь чокнутый солдатик перестрелял больных людей, находящихся на лечении в профилактории.

За пределами периметра располагались гаражи из четырех боксов и хозяйственные постройки, назначение которых новому начальнику еще предстояло узнать.

У входа в КПП Уварова встретили два его зама – Алексеев и Сысоев. Вообще-то согласно штатному расписанию, которое в числе других документов подполковнику накануне вручил майор Алексеев, начальнику ЛТП полагалось четыре заместителя. Павел Сергеевич смотрел документы всего пару минут, но благодаря своей феноменальной зрительной памяти хорошо запомнил многие детали. Кроме замполита и зама по оперативной работе, в штатном расписании значился заместитель по производству. На данный момент эта должность была вакантной. В ранге заместителя также находился начальник медицинской части. Но так уж повелось, что начальники ЛТП старались не вмешиваться в работу медиков, а лишь оказывали им содействие в решении организационных и хозяйственных вопросов. Да и как они могли вмешиваться в лечебный процесс, не имея профильного образования? Так что медицинская часть была в некотором роде государством в государстве.

Вместе с двумя замами новый начальник ЛТП пересек КПП, вошел в здание штаба, поднялся на второй этаж и переступил порог своего кабинета. Уваров обратил внимание, что на входной двери красуется новенькая, отливающая золотыми буквами табличка с надписью: «Начальник ЛТП подполковник П.С. Уваров».

«Грамотно прогнулись, черти, ничего не скажешь», – подумал Павел Сергеевич и невольно улыбнулся.

Кабинет произвел на подполковника удручающее впечатление. Поставленные Т-образно столы, два шкафа – платяной и книжный, дюжина стульев и тумбочка с телевизором «Горизонт» – вот, собственно, и вся обстановка. Вполне стандартный набор.

Но дело в том, что вся мебель имела цвет «темный дуб». Таким же лаком покрыли паркет на полу и панели на стенах.

«Какая-то мрачная деревянная шкатулка, надо будет здесь сделать ремонт и оживить этот канцелярский ужас», – подумал Уваров и погрузился во вращающееся кожаное кресло.

«А вот это – удобная вещь, единственное, что стоит здесь оставить, – подумал Павел Сергеевич, развернулся в кресле на сто восемьдесят градусов и уперся взглядом в портрет Горбачева, – ну и это, так и быть, пусть висит».

Все это время два его заместителя скромно стояли у входной двери и ждали дальнейших распоряжений. Наконец Уваров обратил на них внимание и велел пригласить руководящий состав ЛТП на совещание. Заодно и познакомиться.

Через двадцать минут в кабинете начальника собрался командный состав ЛТП. Кроме майоров Алексеева и Сысоева, с которыми Уваров уже был знаком, на совещании присутствовали: начмед – подполковник медицинской службы Егоров; начальник охраны капитан Павленко; три начальника отрядов – капитаны Сомов, Трусов и Ложечкин; начальник квартирно-эксплуатационной службы старший лейтенант Слободян и главный бухгалтер старший прапорщик Травкина Лариса Николаевна. Имя и отчество главбуха Уваров мягко выяснил у нее самой, поскольку не привык обращаться к женщинам по званию и фамилии.

На первое совещание все явились в парадной форме. Павел Сергеевич обратил внимание, что из присутствующих только на старшем прапорщике Травкиной форма сидит как влитая. Было заметно невооруженным глазом, что Лариса Николаевна тщательно следит за фигурой. «Видимо, находится в активном поиске», – со знанием дела определил Уваров. А вот мужики, все, кроме майора Алексеева, имели явно выраженный лишний вес, а у майора Сысоева китель вообще не сходился на заметно выпирающем животе. Да и замполит не отличался военной выправкой, только на нем, наоборот, форма висела, как на вешалке.

«Да, распустились мужики. Служба – не бей лежачего. А с другой стороны – на себя посмотри. Ну ничего, будем исправлять ситуацию», – подумал новый начальник и предоставил слово главбуху.

Лариса Николаевна четко доложила о текущем финансовом положении учреждения. Из доклада следовало, что львиную долю доходов и прибыли ЛТП получает по договорам со строительными организациями, в которых трудятся лечащиеся. А вот собственное производство приносит одни убытки. Еще хуже обстояло дело с подсобным хозяйством, призванным обеспечить потребности ЛТП в свежих мясопродуктах. Как выразилась Травкина:

– Это просто какая-то черная дыра. Вбухиваем деньги в закупку кормов, платим коммунальные платежи, закупаем поросят и крольчат, а на выходе получаем какие-то крохи.

Павел Сергеевич поинтересовался, кто из руководителей отвечает за собственное производство и подсобное хозяйство. Выяснилось – никто. Место зама по производству пустовало уже больше года. Предшественник Уварова, полковник Мищенко, решал все производственные вопросы с бригадирами, назначенными из числа лечащихся. А следить за подсобным хозяйством поставил коменданта Тарасова, тоже из числа административно-осужденных. К обсуждению подключился майор Сысоев и заявил, что неоднократно докладывал полковнику Мищенко свои подозрения о злоупотреблениях коменданта Тарасова, но начальник доверял этому алкашу, как самому себе. Павел Сергеевич предложил не спешить с выводами, а Сысоеву, как заму по оперативной работе, не заниматься пустословием, а представить конкретные доказательства и предложения. При этих словах шефа майор заметно покраснел, втянул голову в плечи и украдкой посмотрел на своего друга Алексеева. В ответ замполит едва заметно пожал плечами, что могло означать: «А я тебя предупреждал!».

Следующим взял слово подполковник Егоров. Он так долго и нудно рассказывал об успехах медицинской службы, что некоторые присутствующие стали засыпать. А в конце доклада начмед посетовал, что антиалкогольная кампания, которая в последние годы проходит в стране, негативно отражается на работе медиков, поскольку постоянно снижаются лимиты и наблюдаются сбои в поставках водки, так необходимой для результативного лечения.

Уваров обещал разобраться с этой проблемой, после чего отпустил всех, кроме главного бухгалтера. Оставшись наедине с шефом, Лариса Николаевна одарила подполковника взглядом, в котором читалась такая преданность и готовность исполнить любое его желание, что Павел Сергеевич невольно смутился, опустил глаза в стол и насколько мог официально обратился к Травкиной:

– Лариса Николаевна, объясните мне, пожалуйста, что вы имели в виду, когда назвали подсобное хозяйство черной дырой?

– Дело в том, что какие-то странные у нас свиньи, Павел Сергеевич, – дрожащим голосом поведала главбух. – Я сама выросла в сельской местности, и у нас если сдавали свинью на мясокомбинат живым весом, то не меньше центнера. А согласно отчетам коменданта Тарасова и заведующего складом Мамедова, наши свиньи за сезон набирают живой вес в среднем сорок кило. А по данным заведующего столовой, из такой «туши» выходит около пятнадцати кг мяса и пять-шесть кило сала.

– А вы спрашивали Тарасова, как такое возможно?

– Конечно, спрашивала. Но у него на все один ответ: «Как кормим, так и растут». Но на корма мы тратим уйму денег. Я вам могу показать платежки, – лицо Ларисы Николаевны от волнения покрылось красными пятнами, а на лбу выступили капельки пота.

«Что это с ней творится, – удивился Уваров, – ведет себя, как школьница в музее, впервые увидевшая статую обнаженного Аполлона».

– А с кроликами что не так? – стараясь не смотреть женщине в глаза, спросил Павел Сергеевич.

– С ними вообще беда. Крольчат и корма закупаем регулярно, а мяса за два года получили меньше центнера. Тарасов говорит, что они от болезней дохнут. То у них миксоматоз, то пастереллез.

– Спасибо, Лариса Николаевна, подумаю, что с этим делать, а пока – можете идти.

Травкина ушла, а Уваров вздохнул с облегчением. Похоже, придется объясняться с этой дамой, чтобы не накручивала себя понапрасну, иначе работать с ней будет невозможно. Вот только как это помягче сделать, чтобы ее не обидеть?

Лариса Николаевна служила в ЛТП шестой год. Точнее, служила она три года, а до этого работала здесь же старшим экономистом. Поскольку оклады гражданских лиц, работающих в учреждениях пенитенциарной системы, не могли конкурировать с зарплатами в промышленности и строительстве, вольнонаемные специалисты устраивались на работу в ЛТП по двум причинам. Во-первых, за пропиской. Те, кто приезжал на Крайний Север самоходом, без официального вызова или направления, часто сталкивались с тем, что не могли трудоустроиться без постоянной прописки в данном регионе. Даже если руководители предприятий были весьма заинтересованы в конкретном специалисте, принимать его в штат не имели права. Получался замкнутый круг. Без прописки не устроиться на работу, а без работы – не получить прописку.

Послабление сделали только для сотрудников оборонных ведомств, а также организаций пенитенциарной системы и пожарных служб. Законная возможность получить прописку имелась и в ЛТП, после чего можно было смело увольняться и устраиваться на более высокооплачиваемую работу.

Лариса Николаевна, когда шесть лет назад приехала в Каменногорск, уже имея опыт работы главным бухгалтером колхоза на родном Ставрополье, считала, что такого специалиста, как она, с руками оторвут. И действительно, в какую бы организацию она ни обращалась, везде ей были рады и готовы предложить место с достойной зарплатой и хорошими перспективами. Но, когда выяснялось, что у нее нет местной прописки, – с сожалением отказывали.

Зачем вообще молодая женщина покинула родные края и рванула на холодный Север? За любовью, конечно. Встречалась она с парнем, который работал механиком в их колхозе. Василий, так звали парня, попал в село по распределению после института. Он был моложе Ларисы на пять лет. Но это не помешало их любви. Все ее родственники и подруги, да и она сама, считали, что дело идет к свадьбе. А Василий мечтал о северах. Романтики ему хотелось, понимаешь ли. Да и деньжат срубить, чтобы через несколько лет вернуться в село не с пустыми руками. Дом хороший купить, хозяйством обзавестись… Это он такую лапшу Ларисе на уши вешал, а она соглашалась бежать за любимым хоть на край света. Но ее родители настаивали, что сначала надо свадьбу справить, а потом – летите, голубки, куда пожелаете. Однако Василий с предложением руки и сердца не торопился, а однажды собрал втихаря вещички, сел на поезд да и был таков, даже записки не оставил. Сначала Лариса страдала, все подушки и перины, которые мама приготовила в качестве приданого, слезами залила. Но через пару месяцев, не дождавшись от Василия никаких весточек, решила найти беглеца и провела небольшое расследование. Прижала к стенке его коллег по МТС и от них узнала, что как-то по пьянке Васька проболтался, мол, получил вызов от своего бывшего однокашника из Каменногорска, где разворачивается комсомольская ударная стройка и можно быстро заколотить хорошую деньгу.

Собрала она чемодан и рванула в дальние края – за любимым… А когда приехала, оказалось, что Васька, сволочь, успел завести на стройке бабу-комсомолку, на восемь лет моложе Ларисы. Чуть глаза этому козлу не выцарапала. А потом задумалась: что дальше делать? Возвращаться домой не солоно хлебавши – стыдно. А жить в гостинице и бороться за любовь этого кобеля – глупо. Да и прошла уже любовь, завяли помидоры. И деньги подходили к финишу. Вот и решила Травкина устроиться на работу, пожить здесь несколько лет, может, и судьбу свою найти. Мужиков-то на здешних шахтах да стройках было немерено. Вот тут и столкнулась девушка с проблемой прописки. В отделе кадров одного из предприятий, куда она обратилась в поисках работы, посоветовали съездить в ЛТП. Лариса с трудом представляла, что это за организация. Слышала, конечно, что там алкоголиков и наркоманов лечат, но как это выглядит – понятия не имела. А когда приехала и увидела обыкновенную тюрьму, хотела сразу убежать, но преодолела страх и напросилась на прием к начальнику ЛТП – полковнику Мищенко. Полковник встретил ее радушно, называл дочкой и не лез без надобности в душу, а прямо спросил:

– Что, дочка, прописка нужна и жить негде? Обычное дело. Ладно, помогу тебе, только давай условимся, что ты хотя бы год у нас отработаешь, а то текучка жуткая, не успеет человек в дела вникнуть, а уже лыжи навострил.

На том и порешили.

Лариса обещала отработать минимум двенадцать месяцев, а Мищенко – предоставить ей комнату в общежитии и, соответственно, постоянную прописку. Общежитием оказалась обычная четырехкомнатная квартира в панельной пятиэтажке в поселке Торфяновка. Ларисе выделили комнату в 18 квадратных метров. Еще две комнаты занимала семья заведующего столовой ЛТП, а последняя, самая маленькая комнатка в шесть квадратов, временно пустовала. Жить в коммуналке для Ларисы было, мягко говоря, непривычно. Она ведь никогда раньше не покидала родного гнезда, жила в просторном отчем доме, на всем готовом. Но делать нечего, пришлось смириться, тем более что потерпеть предстояло всего один год, а потом – найти работу с достойной зарплатой и перебраться в город, поскольку долго жить в такой дыре, как Торфяновка, врагу не пожелаешь.

Начальник ЛТП назначил Травкину старшим экономистом с окладом сто десять рублей. С учетом районного коэффициента на руки выходило полторы сотни. Не густо, конечно. Она в родном колхозе больше получала. Но там она практически не тратилась на питание. Разве что хлеб да сахар с солью покупала, а остальное обеспечивали огород и личное подворье. А здесь, на Севере, все приходилось покупать в магазине. Да и на одежду в родном Ставрополье Лариса тратила копейки. Шила ситцевые платья у знакомой модистки, сама вязала шерстяные кофточки. А в осенне-зимний сезон вполне обходилась легким пальтецом или плащом. А на Севере без добротной дубленки, а лучше – шубы из натурального меха просто не выжить.

Ларису, однако, не очень беспокоили низкие доходы. Она работала и считала дни до «дембеля».

Но незадолго до заветной даты случилось непредвиденное. Однажды после работы Лариса, как обычно, зашла в гастроном. Единственный в Торфяновке. Маленькие магазинчики, где можно купить овощи, молочку или кондитерские изделия, в поселке имелись, но чтобы все и в одном месте – это только в гастрономе. Самое удивительное, что в этой глуши часто продавались такие дефициты, которых в ее родном Ставрополье днем с огнем не найти. Сразу на входе Травкина обратила внимание на две очереди. Одна за венгерским зеленым горошком, а вторая – за индийским чаем. Лариса встала в очередь за горошком и попросила мужчину, который встал следом за ней, сохранить ее место, а сама побежала в очередь за чаем. Тут же к ней подошел тот самый мужчина из горошковой очереди и встал за ее спиной. Травкина предложила мужчине разделиться. Она покупает на двоих чай, а он – горошек. Так и сделали. А потом познакомились…

И закрутил их водоворот любви. Любовника звали Анатолием, он с недавних пор работал учителем истории в единственной школе Торфяновки. Получил в поселке квартиру, в которой жил вместе с женой и десятилетним сыном. Одним словом, Толя оказался безнадежно женат. Разбивать семью Лариса не собиралась, если только любимый сам не надумает уйти к ней. А он никак не решался. Так и встречались украдкой. То в ее комнате, когда соседей не было дома, то в квартире, которую Анатолию любезно предоставлял для свиданий его коллега – учитель физики. Так прошел еще один год. Лариса по-прежнему работала в ЛТП и успела зарекомендовать себя как ценный специалист. А когда уволилась главный бухгалтер, полковник Мищенко предложил это место Травкиной. И она согласилась. А почему бы и нет. Работа знакомая, отношения с коллегами отличные, начальник к ней со всей душой. Да и зарплата побольше. Но тут случился облом в личной жизни. Жена Анатолия узнала, что у мужа есть любовница. Добрые люди настучали. Поселок-то небольшой, все на виду. От назойливых глаз не скроешься. Супруга поставила Анатолию ультиматум – или остаешься и тогда должен немедленно порвать с любовницей, или проваливай к чертовой матери. Толя выбрал семью. А через месяц уволился из школы и вместе с женой и сыном отбыл в неизвестном направлении. В этот раз Лариса сильно не страдала и слез не лила. Ворованная любовь ее давно тяготила, и она сама собиралась прекратить эти отношения.

После расставания с любовником Травкина вернулась к мысли об увольнении. А тут еще ее пригласили на должность главного бухгалтера в одну из строительных организаций, с которой сотрудничал ЛТП. Зарплата – пятьсот рублей, плюс премии. Предоставляется комната в общежитии, а в течение трех лет – отдельная квартира в Каменногорске. Шикарное предложение. Лариса Николаевна написала заявление на увольнение и пошла к шефу. Мищенко бумагу прочел, отложил в сторону и тут же сделал ей встречное предложение. Видать, заранее подготовился. Полковник предложил Травкиной отдельную однокомнатную квартиру в Торфяновке. Но главное не это.

Главное – это предложение получить аттестацию и поступить на службу в органы МВД. Это и была вторая причина, по которой специалисты устраивались на работу в ЛТП. Если за плечами имелось высшее образование и военная кафедра, то можно сразу стать лейтенантом МВД. Но даже при отсутствии военного образования и звания есть шанс получить аттестацию, если занимаешь руководящую должность, имеешь положительную характеристику и личное ходатайство начальника. Офицерское звание не присвоят, но получить погоны прапорщика вполне реально. Вот такое предложение поступило Ларисе Николаевне от полковника Мищенко. И документы для отправки в областное управление уже подготовили. Требовалось только ее согласие. Травкина попросила пару дней на размышление… И решила остаться.