Курортная Зона

Необходимо объяснить, что давала эта аттестация. Во-первых, заметно увеличивалось денежное содержание. Во-вторых, аттестованный сотрудник получал бесплатное продуктовое довольствие (паек), что в условиях дефицита продовольствия являлось отличным подспорьем. А в-третьих, аттестация позволяла в будущем продолжить службу в любом подразделении МВД в какой угодно точке страны. Лариса прикинула, что рано или поздно она вернется в родные края, и одно дело – трудиться в колхозе, а совсем другое – продолжить службу в органах.

Отдельная квартира, пусть и в Торфяновке, тоже не помешает. Соседи по коммуналке уже порядком надоели.

Так и стала главный бухгалтер ЛТП Травкина прапорщиком МВД. А еще через два года получила звание старшего прапорщика и больше не помышляла об увольнении.

Но случилось непредвиденное: где-то наверху решили, что полковник Мищенко больше не справляется со своими обязанностями и пора его отправить на пенсию. Что вскоре и произошло. Лариса Николаевна переживала увольнение шефа как личную трагедию и с волнением ждала прибытия нового начальника. А как только увидела Уварова и услышала его вкрадчивый, ласкающий слух голос, обращенный лично к ней, у нее от волнения кровь ударила в голову. Когда вышла из кабинета начальника и немного пришла в себя, поняла, что вела себя как последняя дура и своим поведением только отпугнула шефа.

«Надо держать себя в руках и не поддаваться эмоциям, тогда, возможно, появится шанс на сближение», – решила Лариса Николаевна и направилась в туалетную комнату, чтобы привести себя в порядок.

Во второй половине дня Уваров провел совещание с гражданскими специалистами, в котором приняли участие энергетик Синицын, завгар Смирнов, техник-строитель Дымов и зав столовой Тяпа. Каждый из них доложил о текущей работе и проблемах, для решения которых требовалось личное участие начальника ЛТП. Вопросы касались в основном финансов. Завгар просил денег на запчасти, энергетик и строитель – на расходные материалы. Только зав столовой ничего не просил, а лишь предупредил, что запас тушенки, круп и овощей на складе – дней на пять, не больше.

«Да, Паша, тут тебе не здесь. Придется впрягаться по полной, без раскачки, – размышлял Уваров, – а без зама по производству совсем зашьешься. Надо эту вакансию срочно закрывать».

Отдельный разговор начальник решил провести с комендантом ЛТП Тарасовым.

Виктор Тарасов находился на лечении в профилактории десятый месяц и за это время успел завоевать авторитет как у лечащихся, так и у руководства, точнее – лично у бывшего начальника. Полковник Мищенко и слушать не хотел, когда на коменданта поступали жалобы. А таковых было немало. Жаловался начальник охраны, капитан Павленко, на то, что комендант, пользуясь возможностью свободного выхода за периметр, проносит в жилую зону в больших количествах чай в пачках, а шмонать Тарасова по распоряжению шефа запрещено. На что полковник всегда реагировал одинаково: «Чай не водка – много не выпьешь».

Поступали жалобы и от заместителя по оперативной работе майора Сысоева, который подозревал коменданта в махинациях с продукцией собственного подсобного хозяйства. Но и этим претензиям Мищенко не давал хода. Полковник прекрасно понимал, что нет дыма без огня и Тарасов, конечно, не ангел, но заменить его было просто некем. И найти желающих нести этот крест ой как непросто. Комендант обеспечивал контроль и учет выдачи лечащимся одежды и обуви, постельных принадлежностей, средств личной гигиены, следил за чистотой и порядком в жилых помещениях, составлял графики уборки и следил за их четким выполнением, организовывал помывку личного состава в бане и решал еще целую кучу мелких бытовых вопросов. А подсобное хозяйство Тарасов курировал как бы между делом, по личной просьбе начальника ЛТП. И что удивительно, на коменданта не поступало ни единой жалобы от лечащихся. И дело было не только в его организаторских способностях, которых не отнять, но и в личном авторитете. Если провести параллель с уголовной средой, Тарасов стал в ЛТП кем-то вроде вора в законе. Бывали случаи, когда новичок, не успевший въехать в местные порядки, наезжал на коменданта с претензиями и даже с угрозами, но с ним тут же проводилась разъяснительная беседа, бунтарь быстро успокаивался и отправлялся в медицинскую часть лечить слегка отбитые почки. Поскользнулся и с лестницы упал, нечаянно.

В прошлой жизни Тарасов работал директором крупной плодоовощной базы в соседнем районе. Дело свое знал, а потому пользовался авторитетом у районного начальства. А как могло быть иначе, если он обеспечивал всю местную номенклатуру свежей витаминной продукцией. Подворовывал, конечно, но в меру – без фанатизма. А в короткий период правления Андропова его деятельностью неожиданно заинтересовался ОБХСС – отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Тарасов обратился за помощью к районному начальству, но те трусливо умыли руки. Время было тревожное, политика партии – жесткая, как бы самим не напроситься на неприятности. Короче, засудили директора базы, и отправился он на три года в исправительную колонию. А все нажитое имущество у него конфисковали. У супруги, с которой он прожил четверть века, не выдержало сердце, и она скончалась от инфаркта. Тарасову предоставили отпуск, но пока он добирался до дома, жену похоронили соседи, поскольку детей у них не было, а многочисленные родственники, которые раньше роем вились вокруг их дома и постоянно занимали деньги, куда-то вдруг пропали. Посидел он у могилки, пустил скупую мужскую слезу и отбыл обратно – в колонию. Отсидел Тарасов от звонка до звонка, а когда вышел, оказался никому не нужен. Все старые друзья и коллеги от него шарахались, как от прокаженного. С большим трудом устроился в продуктовый магазин – грузчиком. И запил, естественно. Несколько раз переночевал в вытрезвителе, после чего, по инициативе органов милиции и с учетом ходатайства директора магазина, в котором он работал, присудили ему два года принудительного лечения в ЛТП.

В первый же день по прибытии Тарасова в профилакторий на его послужной список обратил внимание нарядчик Писаренко и показал документы полковнику Мищенко, а тот, недолго думая, назначил бывшего директора базы и уголовника комендантом. И не пожалел. За несколько недель новый комендант навел в жилой зоне чистоту и порядок, с чем ни один его предшественник не мог справиться. Если раньше лечащиеся заваливали руководство жалобами по самым разным вопросам бытового характера, то теперь наступила тишь да благодать. При этом Тарасов практически не задавал вопросов, а все решал сам, для чего добился от Мищенко разрешения на свободу передвижения. Комендант часто бывал в Торфяновке, а иногда ездил в Каменногорск. Для этих поездок он просил у начальника ЛТП машину и каждый раз привозил массу необходимых в хозяйстве вещей – от средств личной гигиены и бытовой химии до оконных занавесок и скатертей. Самое удивительное – на все это он не тратил ни копейки казенных денег.

Прежде чем вызвать коменданта на ковер, Павел Сергеевич ознакомился с его личным делом и пришел к выводу, что разговор будет непростой.

В кабинет медленно вошел среднего роста грузный сутулый мужчина с редкими седыми волосами, тяжелым подбородком и глубокими морщинами на лице. Он смотрел на подполковника таким проницательным взглядом, как будто пытался прочитать его мысли.

– Вызывал, начальник? – хриплым низким голосом спросил он Уварова.

– Вызывал. Проходи, Тарасов, присаживайся.

– Насиделся уже, говори, чего вызывал, да пойду я – надо мужикам мыло да белье свежее выдать, банный день сегодня.

– А ты не сильно начальство жалуешь. Так и на неприятности нарваться недолго.

– Кого повесили, тот не утонет, – философски заметил комендант.

– Ладно, считай познакомились, теперь к делу. Скажи мне, что у нас происходит с подсобным хозяйством?

– А что с ним происходит?

– Вот я и хочу разобраться. А ты ничего рассказать не хочешь?

– Нечего мне рассказывать. Разбирайся, начальник, сам. Я могу идти?

– Ну иди, иди…

«Вот и поговорили, – подумал Павел Сергеевич, – надо этого деятеля хорошенько встряхнуть. И подумать, кем его заменить».

В конце рабочего дня позвонил генерал Кравченко, поинтересовался, как прошел первый день на новом месте. Павел Сергеевич не стал вдаваться в подробности, только высказал одну просьбу – помочь с заместителем по производству. Генерал обещал подобрать подходящую кандидатуру.

Следующие несколько дней новый начальник ЛТП знакомился с вверенным ему хозяйством. Осмотром жилой зоны он остался доволен. Внутренние помещения бараков, бани и столовой поддерживались в относительном порядке. Уваров обратил внимание на чистые занавески на окнах и настольные клеенки в яркий цветочек. А в туалетах его удивление вызвало не столько начищенное до блеска сантехническое оборудование, сколько наличие туалетной бумаги.

«Надо признать – комендант не так прост, интересно, как он умудряется доставать этот дефицит, ведь в магазинах днем с огнем туалетной бумаги не найти. А централизованные поставки такую роскошь вообще не предусматривают. На то есть газеты «Правда» и «Известия», которые в изобилии распространяются среди лечащихся», – подумал Павел Сергеевич и обратился к сопровождавшему его начальнику КЭС Слободяну:

– А что происходит с поставками продовольствия? Зав столовой утверждает, что продукты на складе заканчиваются, а выполнение заявок срывается. Кто этим вопросом занимается?

– Так раньше полковник Мищенко сам это разруливал, через Тарасова, – ответил старлей.

– А без Тарасова здесь кто-нибудь что-нибудь решает? – с досадой бросил Уваров и подумал, что на первых порах придется найти подход к коменданту. А там видно будет.

В этот же день он второй раз вызвал Тарасова на беседу и решил сразу взять быка за рога:

– Скажу откровенно, ты мне не нравишься. И твое уголовное прошлое только усиливает мою к тебе неприязнь. Но дело свое ты знаешь, поэтому хочу сделать тебе предложение, – начал разговор подполковник.

– Я, начальник, не баба, чтобы мне предложение делать. Если есть что сказать – говори. Если не угоден, я хоть завтра пойду рукавицы шить или землю на стройке копать.

– Ты гонор-то свой поубавь и послушай. У тебя срок два года. Отбыл десять месяцев, остался год и два месяца. Верно?

– Ты это к чему, начальник, клонишь?

– Предлагаю сделку. Ты мне открываешь все свои схемы, а я через два месяца отпускаю тебя на свободу – по половинке, за хорошее поведение. С медициной я этот вопрос уже согласовал. Начмед считает, что ты вполне излечился. Ну, что скажешь?

Тарасов на минуту задумался, потом спросил, можно ли закурить, а получив добро, достал пачку «Беломора», вытащил папиросу и стал ее нервно мять трясущимися пальцами, не закуривая.

«Зацепило. То-то же, комендант, и к тебе можно ключик подобрать», – размышлял Павел Сергеевич, наблюдая за собеседником…

– Ладно, начальник, поверю тебе, – после затяжной паузы тихим, хриплым голосом ответил Тарасов, – Мищенко тоже половинку обещал, да не успел выполнить. Говори прямо, что от меня хочешь?

– Ты, конечно, в курсе, что на складе продукты на исходе? Скоро лечащихся кормить нечем будет, а офицеры и прапорщики второй месяц паек не получают.

– Вопрос непростой, – снова выдержав паузу, медленно заговорил комендант, – сейчас и на гражданке все в дефиците. Нас, как ты знаешь, снабжает торгово-закупочная база ГОКа. Директриса там, Клавдия Петровна Климова, – серьезная дама. Подход к ней нужен. Только будь готов, начальник, к нестандартным решениям. Придется идти на некоторые нарушения. Полковник Мищенко не боялся рисковать, может, потому и погорел. Есть тут у тебя кадры, если чего разнюхают, непременно настучат наверх.

– Кого ты имеешь в виду?

– Э, начальник, в таких делах сам разбирайся, я тебя только предупреждаю, что схемы, которыми ты интересуешься, не совсем законные.

Тарасов замолчал, смял из папиросы «козью ножку», достал из кармана спички и закурил.

Уваров смотрел на коменданта и думал, стоит ли доверять бывшему уголовнику. Но если ничего не предпринимать, через неделю, если не раньше, в ЛТП может начаться голодный бунт. А это, пользуясь шахматной терминологией, – «мат в дебюте партии».

– Я готов рискнуть. Говори, что надо делать, – обратился Павел Сергеевич к коменданту и открыл настежь окно, чтобы выпустить едкий табачный дым, наполнивший кабинет.

– Завтра с утра, если позволишь, мы с Иваном за тобой подскочим и поедем на ТЗБ, познакомлю вас с Клавдией Петровной. Я ей прямо сейчас позвоню, чтобы предупредить. А там по ходу все и порешаем.

На следующее утро «козел», как обычно, подрулил к пансионату «Горный» в 7-00. За рулем был Иван, а на заднем сиденье – Тарасов. Уваров сел в машину, и «УАЗик» рванул в направлении торгово-закупочной базы.

ТЗБ Каменногорского ГОКа занимала огромную территорию. Складские корпуса растянулись на сотни метров. База являлась главным логистическим центром во всем районе. Кроме того, в ведении ТЗБ находилось большинство предприятий торговли. А в эпоху дефицита должность директора базы считалась весьма престижной и уважаемой. Как только Уваров с Тарасовым появились в приемной Климовой, молоденькая секретарша сказала, что Клавдия Петровна ожидает их, и проводила в кабинет. Директор ТЗБ вышла из-за стола, чтобы пожать руки вошедшим. Павел Сергеевич представился хозяйке кабинета и окинул ее оценивающим взглядом. Выглядела директриса внушительно. Выше среднего роста, высокая грудь, широкие бедра, но при этом достаточно узкая талия, и ноги стройные, хоть и немного полноватые. Одежда ее не имела ничего общего с товарами широкого потребления. Темно-синий деловой костюм из блейзера и юбки, очевидно, был пошит на заказ, и не в простом ателье, а у настоящего профессионала, а светло-голубая блузка и модельные туфли и рядом не лежали с продукцией отечественной легкой промышленности. На шее у Клавдии Петровны отливало перламутром жемчужное ожерелье, а пальцы рук, все, кроме больших, были унизаны золотыми кольцами и перстнями с брюликами. Широкое лицо, с немного выступающими скулами, полными губами, крупным носом и узкими, как у азиатки, глазами, не отличалось красотой, но выполненный умелой рукой богатый макияж придавал ему определенный шарм. Довершал картину дорогой импортный парик.