На пути в прекрасное далеко. Приглашение к разговору

Озорной голосочек синички
И любовная песня скворца,
Улетающих стай переклички
Над сиротством родного крыльца,

Ширь зелёных полей необъятных,
Тучных нив и дремучих лесов,
Заполярных пустынь неоглядных,
Недоступных земных полюсов —

Всё вместилося в русскую душу,
Всё нашлось в человеке её…

Такой я часто вижу свою Родину, но она иногда бывает мстительной, хотя за порог адекватности не переходит.

Мы зря чужих столиц не разрушали.
Не убивали зря чужих солдат.
Мы просто отомстить за нас мечтали,
За нас, погибших за наш Сталинград,

За Ленинград, за Ржев и за Полтаву,
За Киев, Минск, за сотни городов
Порушенной фашистами державы,
За смерть наших солдат,
За слёзы наших вдов.

Мы не издевались, как они, над населением,
Мы били тех, кто продолжал стрелять.
Наше оружие несло людям спасение
От тех, кто первым шёл их истреблять.

Часто была хмельна, но по очень уважительной причине – способствовали тому крепкие дружеские связи.

У нас в России друг – кто не однажды
В тесном кругу да за столом хмельным
С тобой споёт, не раз тебя “уважит”
И под конец “наклюкается в дым”.

А поутру по трубке хриплым басом
Расскажет, что не помнит ничего,
Что хорошо б опохмелиться квасом.
Да вот послать за ним и не-ко-го.

И, понимая, как другу не сладко,
Идёшь к нему “здоровье поправлять”;
Несёшь с собой отнюдь не шоколадку —
Бутылочку горилки по ноль пять.

Такие мы в большой нашей России —
Надо сказать: солиднейший процент;
Для дружеских столов “веселье” приносили,
Чтоб друга поддержать в “ответственный” момент.

Каждый раз приходится убеждаться, что в любой доле правды присутствует доля шутки. И прячется она в человеке до поры, до времени, выскакивая при всём честном народе с обязательным привкусом горечи и большей частью в неподходящий момент.

Поутру Иваныча чуть не хватил удар:
Он, вставши рано после юбилея,
Увидел в зеркале, что он безбожно стар,
А говорили, будто молодеет,

А говорили, что “он на все сто”,
Что он ещё и “для любви годится”.
Так женщины, склонившись через стол,
Пред ним пытались ярко молодиться.

“Ах, подхалимы! – вскрикнул юбиляр, —
Зачем так – хорошо? Я что – покойник?
Ведь я – ещё живой!..
Хотя, конечно, стар…
Но не шатаюсь, как иные, по помойкам!”

А кто-то ему в ухо прожурчал:
“Ты разве не понял, о чём те были речи?
Ты в жизни таких слов и не встречал —
Значит, закат идёт к тебе навстречу.

В природе равновесно всё, дружок,
Теперь пора горячих комплиментов,
Поэтому судьба на посошок
Устроила тебе аплодисменты”.

Старик вгляделся в зеркало:
“Ну что ж,
Пусть я невзрачен, но кому-то нужен,
И на покойника, как будто, непохож,
А коли смерть придёт, так мы и ей послужим!”

Вот такие мы – россияне: в советскую пору целеустремлённые в светлое будущее, наплевательски относящиеся к собственной персоне,

“Была бы только Родина богатой да счастливою,
А выше счастья Родины нет в мире ничего”.

Мы, пожилые россияне, в настоящее время живущие враскорячку – одна нога на советской территории души, другая – в дикой современной растерянности.

Жизнь подползла к осеннему пределу,
Деньки летят пожухлою листвой;
Тоска гнетёт, и нет желаний смелых —
Дамоклов меч висит над головой.