Запомните нас такими

– Сколько? – спросил я.

Поставив на столик пустую рюмку, она обиженно откинулась на спинку кресла.

– Я, начальник, фуфлом не торгую.

Блатное словечко неприятно резнуло слух.

– А чем, монастырскими вышивками?

– Если хочешь выяснить тайну гибели Смирнова, то не жмоться, – сказала она. – Мне лишнего не надо.

– О лишнем можешь даже не мечтать, – согласился я.

Боясь продешевить, девица торопливо облизала фиолетовые губы:

– Три тысячи баксов!

– Сколько?! Сегодня даже академики столько не получают. Сто долларов!

На секунду задержав дыхание, она возмущённо выдохнула:

– Две тысячи долларов! Если, конечно, информация окажется стоящей.

За стоящую информацию было не жалко заплатить и больше, но только не ей. Я достал из бумажника сто долларов и положил на столик:

– И сто долларов, если ты действительно что-то знаешь!

Деньги тут же перекочевали в её лифчик. Если она считала, что там они сохранятся надёжнее, чем в кармане, то в жизни она так ничего и не поняла.

Бросив на меня укоризненный взгляд, женщина дотянулась до бутылки и не без усилия наполнила рюмку.

– Всё гораздо проще, чем ты думаешь, – пояснила она. – Дело в том, что квартира, которую снимал твой управляющий, расположена стенка в стенку с моей. Поэтому много времени, чтобы выяснить «ху из ху», мне не потребовалось. Только не спрашивай, с какой целью.

В общем-то, приблизительно я уже и сам догадывался, с какой.

– Впрочем, для тебя такие мелочи вряд ли имеют значение, – она глянула на меня, потом на рюмку и быстро проглотила очередную порцию.

Если она собиралась вести беседу в таком темпе и дальше, то самое интересное я мог от неё уже и не услышать. Я придвинул «священный сосуд» к себе и под осуждающим взглядом девицы наполнил его содержимым лишь одну рюмку – свою. Такое грубое нарушение этикета привело её в смятение – правда, ненадолго. Напоминание о долларах помогло ей справиться с кризисом гораздо быстрее, чем мне выпить.

– В тот день они тоже приехали, чтобы расслабиться, – продолжила она хриплым голосом. – Но в этот раз он выдался критическим для них обоих, – она визгливо рассмеялась. – Их вычислила его «пила» и подняла под дверью такой тарарам, что я уже хотела ментов вызывать. Через полчаса она уехала. А минут через пятнадцать, её примеру последовала и сладкая парочка, – она улыбнулась и посмотрела на меня: – Ну, разве такая информация не стоит двухсот баксов?

«Интересно, – подумал я, – сколько же зелени за своё молчание ты успела вытянуть из Смирнова?»

Я достал из кармана ксерокопии и, разложив перед девицей, поинтересовался:

– Женщины, которых ты упоминала, здесь есть?

Дама уверенно ткнула кроваво-красным маникюром в две фотографии.

– Тёлок с такой фактурой трудно не запомнить.

Тут она была права: женщин с правом на главные роли на улицах, действительно, встретишь нечасто.

Бросив взгляд на бутылку, девица пересилила искушение и поднялась. То, что она рассказала, теперь позволяло трактовать убийство Смирнова совсем в другом свете. Но верить в такую трактовку не хотелось. Я встал и пригласил девицу к выходу. Та не шелохнулась:

– А вторую половину?

– Я ещё не видел твоего укреп-гнезда, – сказал я. – Может, ты мне здесь просто уши трёшь.

– У меня муж ревнивый, – заупрямилась она.

– Если твой рассказ не будет подтверждён другими свидетельскими показаниями, – пригрозил я, – то твои сто баксов так сотней и останутся.

Такой поворот дел её не устраивал:

– Ладно, чёрт с тобой. В конце концов, с меня не убудет.

Не знаю, что она имела в виду под этими словами, но через десять минут мы уже подъезжали к её кирпичной пятиэтажке.

И дом, и подъезд требовали ремонта. В воздухе витал тот особый неистребимый запах, который по прошествии определённого количества лет неизменно пропитывает подъезды многоэтажных домов.

Женщина открыла квартиру и, прежде чем войти, подбородком указала на дверь слева:

– Вот там они и упражнялись.

Коричневую металлическую дверь соседей без болгарки было не взять. Впрочем, снимая квартиру, Смирнов вряд ли задумывался о таких деталях.

Впустив меня в прихожую, девица глянула на себя в зеркало и поинтересовалась:

– Ну что, достаточно для принятия решения, или будешь отпечатки снимать?

– Путем телать праферка фаш такумент, – старательно коверкая слова, произнёс я.

Она повернула ко мне ошарашенное лицо:

– Ты это что, серьёзно?

– Любовь приходит и уходит, – сказал я, – а паспортный режим всегда даёт возможность воскресить необходимые для следствия детали.

– Может, мне ещё и анкету заполнить? – ехидно предложила она.

– Если ксива окажется фальшивой, то придётся поработать и над анкетой, – не исключил я.

Едва сдерживаясь, чтобы не послать меня куда подальше, (господи, сколько же нас там уже перебывало?!) женщина нырнула в комнату и через минуту появилась с паспортом, держа его перед собой, словно икону.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Ташлыкова Анна Фёдоровна.