Девушка, освещённая луной

Девушка, освещённая луной
Александр Садеев

На 25-й день рождения Ивану дарят картину, купленную на одном из аукционов – "Девушка, освещённую луной". Парень сразу подмечает натуралистичность картины: глаза девушки совсем как живые, а улыбка скромная и одновременно загадочная. Но вскоре восхищение картиной сменяется ужасом, когда в одну из ночей Иван убеждается, что у девушки с картины не только "живые" глаза.

Александр Садеев

Девушка, освещённая луной

– Да, привет. Слышал, мне картину подарили… Да, на днюху… Ну, в общем, ни чего так… С аукциона взяли, раритет!.. Да… По виду не сказать, чтобы плохая, рамы только немного изъеденные, ну, это поправимо. Ага… Да, на вид она хороша. Вот что мне в ней нравится – это акварели. Картина будто живая, именно живая. А этот взгляд!.. Нет, он меня все-таки завораживает. И глаза мне нравятся – зеленые, внимательные… Ладно, мне нужно кое-что сделать, потом созвонимся. До свидания.

Ваня положил на тумбу смартфон и продолжил любоваться картиной, подаренной ему на его двадцатипятилетие. Уж что, а искусством он чуть ли не питался. Парень обожал живопись, отлично разбирался в ее видах и типах, знал историю многих художников и стилей. Окончив колледж, Ваня поступил на специальность "живопись" художественного института. Институтские преподаватели не могли на него нарадоваться. Приходили смотреть на Ваню, поражались его усидчивости и начитанности. Ваня действительно много читал. Часами. Окончив институт, и устроившись на работу, Иван сделал подарок родителям на юбилей – купил одну из репродукций картины Куинджи. А они впоследствии преподнесли подарок ему – портрет, написанный неизвестным художником, что они удачно приобрели на одном из аукционов. На нем была изображена девушка, но с такой дивной внешностью. Даже во сне она не приходила молодому человеку. Её лицо выражало спокойную безмятежность. У неё были длинные волосы. Широкие плечи, узкая талия, нежная белая шея, скромная, но в тоже время загадочная, улыбка… и глаза. Большие, выразительные, любопытные, с изумрудным оттенком. Они словно заглядывали в душу. Взгляд этой девушки вызывал смущение и одновременно привлекал своей завораживающей силой. Девушка сидела в полутёмной комнате, а в её окно заглядывала молочного цвета луна. Картина так и называлась – "Девушка, освещённая луной". Ване она очень понравилась. Он повесил картину на стене в своей комнате.

В дверь постучали. Иван открыл. На пороге оказалась Ира, его сестра. Обычно они не виделись месяцами, но вот в этот день случай послал им друг друга.

– Привет, Вань. С днём рождения. Прости, что вчера не смогла прийти. У меня подруга в больницу попала, после ночной смены. Говорят, в кому впала.

– Да ничего страшного. Давай проходи, я тебе кое-что покажу.

Ира разулась и прошла в гостиную. Парень указал ей на портрет девушки.

– Красивая, – ответила сестра.

– Подарок. Раритет. С аукциона. Только вот рамки короедом погрызены. Но это ничего. На этой стене она смотрится особенно хорошо.

– Знаешь, – продолжила Ира, – я вот смотрю на неё. – Она указала на девушку. – Всё-таки  глаза замечательные. Прямо натуральные.

– Я уж это заметил. Это придаёт картине особую «живучесть». К тому же, акварель даёт дополнительный эффект. Сколько я уже смотрел на акварельные этюды, и каждый раз мне казалось, что это ничуть не хуже фотографии. Особенно хорошо небо получается. Даже есть небольшой эффект “присутствия”, будто прямо там и находишься.

– Ага, понятно.

Сестра ещё раз взглянула на картину. Затем подошла к другой её стороне и слегка изменилась в лице. Иван это заметил.

– Что-то не так?

– Да нет. Просто, вот если встать с моего угла и посмотреть, то, кажется, что девушка следит за нами.

– Да?

– Попробуй.

Парень встал на место Иры, затем несколько раз походил перед картиной направо и налево. Действительно, у этого портрета помимо живого взгляда была и другая способность: куда бы кто ни пошёл, глаза девушки следили за объектом. То ли было такое преломление света, то ли что-то другое, непонятно.

– Да, странно, что я этого не заметил. Забавная особенность.

Завибрировал телефон в кармане Иры. Она достала его и прочитала эсэмэс.

– Слушай, мне бежать надо. Пришли результаты анализов. Надо в больницу заскочить.

– Ладно. Тогда до скорого.

– До скорого, Вань.

Попрощавшись с сестрой, брат вернулся к картине. Он чувствовал, что взгляд этой невинной девушки с бледной кожей притягивает, словно магнит. Парень ещё немного походил вокруг неё, а потом сел на диван и уставился в потолок. Тут же он почувствовал странный запах, выделяющийся на фоне остальных. Пахло фиалками, ванилью и ещё чем-то… таким знакомым. Словно… запах корицы. Молодой человек поднялся и принюхался. Вскоре до него дошло, что запах шёл от картины. Но когда он подошёл к ней почти вплотную, запах исчез также внезапно, как появился. Парень пожал плечами и вышел на балкон, щурясь от майского солнца.

Прошло несколько недель. Особых событий для Ивана не наблюдалось, однако для себя он стал замечать некоторые странные вещи. К примеру, всё тот же запах корицы, что внезапно появлялся и также исчезал, с каждым днём всё отчётливее чувствуясь. К этому прибавились тихое, будто дуновение ветра, посвистывание, причём в одно и то же время, в семь вечера. Однако, Иван, с головой погружённый в работу, ничего не видел и не замечал вокруг себя. До поры до времени.

***

Три тридцать ночи. В слегка прикрытое занавесками окно струился свет уличного фонаря, освещая сумрачную комнату и заставляя предметы отбрасывать причудливые тени. Тюль слегка шевелилась от лёгких прикосновений ночного ветерка.

Иван смотрел десятый сон, укутавшись с головы до ног легким одеяльцем. Он спал так с детства. Когда ему было девять лет, он частенько проводил время в деревянном бабушкином домике, который по ночам периодически скрипел, словно стонал. В такие моменты маленький Ваня зарывался с головой под одеяло и пытался заснуть. До кучи к тому в комнате бабушки было темно, хоть глаз выколи, и это вместе со скрипами старого дома придавали ему жутковатую атмосферу. Поэтому, повзрослев, Иван никак не мог избавиться от этой уже не нужной привычки, несмотря на то, что он жил в девятиэтажном кирпичном доме, с шумными, а порой и буйными соседями, в квартире, с одной стороны которой было слышно, как муж и жена снова спорят, во сколько забирать своего сына, а с другой, громкие беседы алкоголика с самим собой. Однако в эту ночь всё было довольно тихо, даже неприятно тихо, словно тишина, как каток, давила на уши.

Но этот звук, что внезапно донёсся из дальнего угла, не был похож ни на что из слышанного Иваном ранее – он словно рождался в темноте, доносился как бы из-за стены, но при этом был намного громче. Наконец, Иван открыл глаза. Шум смолк. Молодой человек приподнялся и оглядел комнату. Взгляд его остановился на портрете. Девушка всё также смотрела на Ивана своими изумрудными глазами, однако сейчас это выглядело немного жутковато. Это уже был не тот милый взгляд, нет. Сейчас девушка просто сверлила глазами хозяина этой квартиры. Ивану стало не по себе. Он понял, что не хочет, чтобы портрет на него смотрел. Этот взгляд зелёных глаз стал ему невыносим, хотя парень не мог понять, почему. Он встал и подошёл к картине. Приблизившись, он почувствовал исходящий от неё холод. Иван отпрянул, но глаза на портрете продолжали неотрывно глядеть. Молодой человек снял его с гвоздя и, перевернув, повесил обратно. Теперь девушка смотрела в стену. Сделав это, Иван вернулся в постель. Но долго ему спокойно спать не удалось. Он вновь почувствовал не себе этот пронизывающий взгляд. Открыв глаза и обернувшись, он замер, словно его парализовало. Портрет снова висел на стене стороной изображённой девушки, будто его перевернули обратно. Всё ещё не понимая, в чём дело, молодой человек подошёл к картине, чтобы вновь её повернуть стороной к стене, но застыл на полпути. Он заметил, что улыбка девушки с портрета стала шире. Парень отвернул взгляд и посмотрел снова на неё. Девушка улыбнулась ещё шире. В темноте было сложно это разглядеть, но попривыкнув к ней, парень присмотрелся к лицу девушки, и отпрянул. Он скромной улыбки не осталось и следа. Теперь же были видны зубы, белоснежные и будто бы светящиеся во мраке. Девушка хоть и улыбалась искренне, но уже было видно, что это была улыбка нездорового человека. Так могут улыбаться либо ненормальные, либо маньяки. Холодок пробежал по спине Ивана. Парню захотелось исчезнуть из комнаты. Но он не мог пошевелиться. Какая-то странная сила сковала его движения, не давая сделать ни шагу. Он мог только стоять и смотреть, как портрет меняется на глазах. Лицо девушки между тем стало ещё безумнее. Теперь она смотрела на парня с широко раскрытыми глазами, но с настолько глубоко закатанными зрачками, что было видно только белки, а её нижняя челюсть вытянулась почти до пола. Иван захотел закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого, но он просто не в силах заставить себя сделать это. Затем, девушка вытянула свои бледные руки, словно приготовившись ими схватить парня, и резко потянула к их к Ивану. Ухватив парня за голову, она стала медленно подтягивать его лицо к своему, не меняя эмоции.

И в этот момент Иван, в попытках освободиться, уже готовый по-настоящему испугаться, проснулся. Сразу же ушло ощущение скованности и страха. Парень осмотрелся. Он всё ещё лежал в кровати. Вокруг была темнота, чуть разбавляемая лучом света уличного фонаря, выглядывающего из щелки занавесок. Ваня покосился на портрет. Тот висел на своём месте, без всяких страшных метаморфоз. Девушка также таращилась на парня своими широко раскрытыми глазами. Иван встал с кровати и подошёл к картине. От неё всё ещё исходила атмосфера негатива. Парень снял со стены портрет и поставил на пол, и перевернув передней стороной к стене. Вернувшись в кровать, Иван кое-как постарался заснуть. Но сон не шёл. Послышались шорохи, словно скребли по дереву. Парень сильней укутался в одеяло, и сквозь щёлку ткани стал следить за картиной. Та зашевелилась, и тут бледные, худые руки показались из-за неё, сначала одна, затем вторая, а вскоре показалась и голова. Волосы зашевелились на голове Вани. Сердце застучало в усиленном ритме. Девушка с портрета явно пыталась выбраться из своего "заточения". Сделав несколько усилий, ей это удалось. Встав на обе ноги, она осмотрела комнату. Иван был не жив, не мёртв под одеялом. Он продолжал внимательно следить за девушкой. Внезапно та замерла и повернула голову в сторону кровати парня. Его сердце ёкнуло так, что в груди заныло. Незнакомка медленно зашагала к нему. Дрожь полностью овладела Иваном, он не знал, что будет дальше, и ожидал чего угодно. Наконец она приблизилась. Свет уличного фонаря озарил её лицо – оно было иссиня бледно, как у трупа. Она стояла перед кроватью, глядя на него. Улыбка на её губах стала кривой и страшной. Руки потянулись к его лицу. Не выдержав такого напряжения, Иван закричал, и проснулся.

Испугавшись, вскочил с кровати и сел на край, липкий от холодного пота, с неистово бьющимся сердцем. Сделал несколько глубоких вдохов и успокоился. Вспоминая кошмар, он обернулся к портрету незнакомки, который всё так же висел на стене, будто ничего и не случилось несколько жутких минут назад. Парень сидел на кровати, боясь не только подойти к картине, но и смотреть на неё. Тут он услышал шёпот, становящийся всё громче и громче. Он обернулся в сторону звука и замер. Девушка с портрета, не сводя колючего взгляда, шептала ему такое, о чём он и мог подумать, корча при этом гримасу гнева. Голос её постепенно усиливался, и вот он уже перешёл в крик. Парень попытался заставить себя отвернуться, и с ужасом обнаружил, что он не может пошевелить конечностями, а комната между тем всё ближе и ближе придвигала его к портрету. Ваня не мог больше слушать то, что говорила ему эта девушка, но он был не в состоянии приподнять руку даже на сантиметр, а теперь и голову. Медленно, плавно, он приближался к картине, которая не переставала кричать.

– Да что тебе от меня надо?! – закричал Иван уже портрету, – Зачем ты это делаешь?! – и закрыл глаза. Открыв их, он увидел себя вновь лежащим в кровати. На дворе давно наступило утро. Несколько секунд он лежал неподвижно и думал о том, какую ужасную и мучительную серию кошмаров ему пришлось испытать. Он даже мимолётом сравнил себя с главным героем гоголевского "Портрета", про которого он читал на прошлой неделе. Похожая ситуация, однако. Осторожно поднявшись, парень направился в ванную, чтобы смыть с себя все воспоминания о недавних сновидениях. Девушка с портрета уже не пугала его, не строила злобные гримасы, а просто мило улыбалась, но Иван для себя понял, что уже не хочет видеть у себя эту картину. Более того, стала прокрадываться мысль о её сожжении, как Салемскую ведьму. Ведь не каждый человек просто возьмёт и забудет то, что он натерпелся. А ещё одну такую ночь он точно не переживёт. Нужно убрать этот портрет с глаз долой. Срочно! Сняв картину со стены, Иван перенёс её в соседнюю комнату и, положив в шкаф, запер её на ключ. Теперь она точно его не потревожит, не будет попадаться на глаза. Вздохнув полной грудью, парень пошёл на кухню, готовить завтрак.

Прошло семь часов. Вернувшись с работы, Иван, разувшись, вошёл в гостиную. Бросив мимолётный взгляд на стену, где висел портрет, он остановился и замер, словно его парализовало. Картина висела на своём прежнем месте, будто её никто не убирал. Парень ринулся к шкафу. Тот оставался запертым. Ваня сел на диван. "Не понял, я же тебя вроде в шкаф убрал, – думал он, глядя на девушку с портрета. – Так какого хрена ты опять здесь? Ира что ли заходила? Хотя, откуда она знала, куда я уберу картину? Тогда кто?" Следов присутствия в квартире опять же не наблюдалось. Но как картина вновь на стене оказалась? Ваня не имел понятия. Он подошёл к картине и внимательно посмотрел на неё. И опять этот странный запах корицы и фиалок. Только теперь он ощущался намного резче. Иван нагнулся и провёл рукой по холсту. Ничего необычного. Иван снял картину и снова упрятал её в шкаф, заперев и дополнительно подперев тумбочкой. Потом он вернулся к дивану, сел и, щёлкнув пультом телевизора, стал смотреть вечерние новости. Внезапно из дальней комнаты послышался грохот. Ваня метнулся к источнику звука и застыл. В комнате стоял погром: тумбочка лежала в углу, шкаф был перевернут, а его дверцы словно снесли с петель. Сам он был пуст. Вернувшись обратно в гостиную, Иван обнаружил портрет на прежнем месте. Не веря своим глазам, он приблизился к нему. Девушка улыбалась, однако сейчас её улыбка была насмешливой. Казалось, ещё немного, и портрет засмеётся над парнем. Ваня почувствовал взявшуюся ниоткуда несвойственную ему злость. Захотелось просто взять и разорвать этот холст, изрезать на мелкие кусочки, лишь бы не видеть её лицо, её зелёных, вытаращенных гляделок, и этой… улыбки. Парень пулей вбежал на кухню. Схватив со стола нож, он вернулся в комнату. Занеся его над портретом, Иван уже был готов вонзить оружие в нарисованное лицо девушки, как вдруг её рука схватила парня за запястье и сжала её так, что захрустели кости, после чего отпустила. От испуга Ваня выронил нож и зажмурился от боли. Затем открыл глаза. Девушка с портрета вновь стала неживой.

– Всё равно я от тебя избавлюсь! Слышишь! – крикнул он. Вытащив холст из-под рамы, он свернул его в рулон, и, прихватив его вместе со ветхой рамой, выбежал на улицу. Добежав до мусорного бака, Ваня выбросил рулон и раму, после чего вернулся домой, надеясь, что теперь его не станут доставать каждую ночь. Парень полностью расслабился, когда услышал позади себя гудки мусоровоза. Он уже больше её не увидит, а если спросят, куда делась, скажет, мол, украли. Всё-таки, раритет как-никак.

На следующее утро Иван проснулся рано. Благо, кошмары на этот раз его не тревожили, но было чувство, что что-то не так. Приподнявшись, он посмотрел на стену и с ужасом понял, что именно. "Нет… нет, нет, нет! Неужели снова?" – подумал он. Злополучный портрет вернулся.

***

Прошло ещё несколько недель. Ира вошла в прихожую, осторожно открыв дверь. Та оказалась не заперта, что очень удивило и одновременно насторожило девушку. Она вспомнила, что Ваня с последней их встречи так и не перезвонил… вообще. И ни разу не взял трубку. Что могло случиться?

Гостиная была пуста. А если следить по часам, её хозяин уже давно должен был быть дома. Но его не было. Может, задержался на работе? Такое с ним часто бывало. Может, он сейчас поднимается по лестнице и вот-вот войдёт сюда. Девушка осмотрела комнату. Всё было на своих местах. Взглянув на тумбочку, она увидела его смартфон. Включив его, Ире сразу попалось видео, записанное совсем недавно, почти три-четыре дня назад. Нажав на кнопку воспроизведения, она увидела с экрана смартфона, искажённое гримасой ужаса, лицо своего брата.

"Это продолжается уже вторую неделю… – послышалось из динамика телефона. – … Я не спал уже семь дней, и не знаю, сдюжу ли ещё?.."

Иван вздрогнул: на заднем фоне слышались шаги и тихое посвистывание.

"…Она ходит, слышите? Та девушка с портрета, что мне подарили! Она, мать его, ходит! – Иван продолжил. – Раньше я думал, что мне тогда просто приснилось… но кошмар происходит наяву. Ира, если ты это найдёшь, то скорей всего меня уже не увидишь. Передай родителям, что… а…"

Послышался скрежет и камера выпала из рук записывающего. Видео закончилось.

Ира села на диван и не знала, что ей подумать. И причём тут подаренная картина. Как та девушка может ходить? Она же нарисована. Если бы она знала, что случилось с её братом. Сестра посмотрела на портрет. Картина висела на прежнем месте, а на губах нарисованной девушки – печать молчания. Она всё так же невинно улыбалась, но продолжая сверлить взглядом уже Иру. Та переключила свой взгляд на окно, почувствовав себя неуютно. Глубоко вздохнув, она изменилась в лице. Послышался тихий свист, а в воздухе запахло корицей.