являлась жизнь!
Душа растет, сменяются вериги —
под них пляши.
И я пляшу. И даже, если часто
в сомненьях
серый,
проржавевший день,
надежда-свет, что память неподвластна
изменениям —
есть вера.
Ну, хотя бы веры тень.
Темно. Восход ещё в намёке.
Когда вдруг мозг
как вспыхнет, вспомнив
(какая блажь
зажжет нейронов токи?) —
Неважный тост,
бокал вина в Сономе.
И весь пейзаж.
(16.07.17)
Сан-Франциский трамвай
Я снова живу в городе звенящих
трамваев,
скрипяще
огибающих угол, где магазин, аптека,
оживших, игрушечных, сошедших с фотографий
прошлого черно-белого века.
Я опять на коленках
джинсов
наблюдаю дырки. Билли она или Ленка?
Подножке вагончика это безразлично,
железно, по-фиг.
Сжато время площадкой до степени “спешите”.
Мне к доктору. В очередь.
«Дышите, не дышите».
Без завтрака на анализ крови.
Только кровли
у этого города:
черепица,
плитка или, до сих пор, дранка.
То ли память, распорота
запахом шпал,
то ли лица
в стеклах,
знакомы по тому, как спозаранку
зевают.
То ли я тебя уже провожал.
Людям не отведено столько,
сколько могут прожить трамваи.
(15.10.19)
The 49-er
Золотоискательский городок,
застроенный офисами хай-тека.
Отрог
горы. Паркинг.
Электромобиль мордой у перевязи —
кормится через провод.
Арка.
Старенькая библиотека,
подающая повод
вспомнить о книгах, как способе связи
с первобытной культурой ушедшего века.
Старатель, не ведающий одиночества,
ковыряет айфон – но переходит к компьютеру,
когда становится нестерпимо.
На экране, как фон, бежит незакрытый чат.
Равнодушный к почерку,
он стучит пальцами.
Слушать муторно
как строчат.
Пилигримы из туристов-скитальцев
чириликают фотки
викторианских зданий
на фоне
вывесок мировых фирм.
Залив. Порт. Высотки.
Боевик-фильм.
Герой. Конечно же, герой-одиночка.
Благородный, непобедимый.
Где-то это уже было.
Сюжет, убедительно
проходящий через точку
невозврата
из азарта
погони за золотой жилой.
(10.07.14)
Закат