Старый пёс

Я умею пугать, специально не учился, но умею, когда надо. Даже не знаю, чем. Говорят, становлюсь потусторонним, чужим, как инопланетянин, что-то нечеловеческое появляется в голосе и в глазах… не знаю, говорят.

Вот и парень весь вибрировал, провожая меня взглядом.

Я покинул место преступления, следуя то ли совету, то ли инструкции Миши Брежнева. Команда была – попить кофе с пирожными. В назначенной им кондитерской…

…Узнал позже. Когда приехали врачи, Алла всё ещё цеплялась за жизнь, а умерла в реанимобиле. «Всё бы у нас было…» Чушь. Мир праху, девочка.

Пока шёл на встречу с Михаилом, рассмотрел её кулон. Да, с виду украшение, но при этом явно какое-то приспособление. Я флэшек до сих пор ни одной не видел, только слово это слышал, но почему бы им не быть такими? Наверное, всякие бывают флэшки…

И совсем позже (когда наше с Мишей рандеву уже закончилось), выяснилось, что практически в то же время, когда умирала Льдова, здание Следственного комитета постигло невиданное ЧП. В кабинете следователя Льдовой случился пожар, сгорели все бумаги и компьютерные диски, включая содержимое сейфа, который вскрыли. Кто совершил дерзкий поджог, по горячим следам (горячим – буквально) не нашли, кто в обеденный перерыв открывал её кабинет, не зафиксировано. В коридорах СК, увы, нет телекамер, в отличие, скажем, от Лубянки, где каждый сантиметр общественного пространства контролируется.

А ещё – ровно в то же время, – сожгли квартиру Льдовой. Хорошо, жила она одна. Пожар был несложный, потушили быстро, соседи пострадали мало. Таким образом, документы по делу Франкенштейна остались только в копии, которую сделал для меня Рудаков. Он чуть с ума не сошёл, когда всё это грянуло – убийство следака, поджоги… Просил и требовал, чтобы я никому не говорил про копию, мол, пусть ОНИ считают, что цели добились. Кто ОНИ? Не знаем. ОНИ.

Похоже, Игорёк не врубился, что проблема не в сожжённых протоколах и справках, и причина атаки – не в материалах дела Франковского. Причина в человеке. Алла что-то сопоставила, на что-то наткнулась, но в явном виде ответа нет, ответ сокрыт в разных делах. А подозрения умерли вместе со следователем. Жаль, не успела она поделиться этими своими подозрениями, ждала встречи тет-а-тет. Сказал бы ей «дура», да слёзы в горле мешают… Группа твоя, Игорёк, отравлена недоверием, в этом проблема, и виноват – ты.

Чтобы пройти путь Льдовой, придётся копать.

Значит, будем копать. Подсказки она дать успела. Дело «Пьеро» – важная подсказка.

…Случилась, кстати, ровно в это же время ещё одна акция, хоть и не такая эффектная. Всё было у сволочей продумано, всё по плану. Когда в других местах гибло и горело, кто-то пробрался в Бюро судмедэкспертизы, в опечатанный кабинет Радика Франкенштейна, и унёс жёсткий диск с компьютера. Таким образом, рабочую информацию бывшего начальника морга тихо и аккуратно помножили на ноль.

Информацию убирали со всех возможных носителей, будь то электронная память, бумага или человеческий мозг. Никакой разницы для уборщиков не было.

Суки.

* * *

– Может, на «ты»? – предложил я Мише. – Понимаю, уважение, то-сё, я как бы старше… Но так проще.

– Я и сам думал сократить дистанцию, но стеснялся, – скокетничал он.

Опер стеснялся… Да опер ли ты после этого? Врёт, конечно. Не стеснялся, а просто ему совершенно пофиг, как нам друг к другу обращаться. Мне, собственно, тоже.

Разговор был в кондитерской за стоячим столиком. Оказывается, такие ещё сохранились. Я спросил Мишу, почему он не лезет из кожи вон в поисках убийцы Льдовой, а точит лясы с подозрительным типом, у которого даже паспорт липовый. Он ответил, что на Никитский бульвар сейчас и без него сбежалось полМУРа и четверть Следственного комитета, а «подозрительный тип», возможно, тот единственный человек, с которым имеет смысл говорить о деле. При этом Миша очень ненавязчиво взял мой новый паспорт (я и сам не понял, почему отдал ему ксиву) и с восторгом полистал, приговаривая: «Супер… супер… не знал бы, что фальшак, не раскусил бы…». Вернул мне документ со словами, мол, а давай оформим гражданина Чухова как позывной для секретного сотрудника, настоящая фамилия которого – Есенин. Это шутка, осведомился я. Может, шутка, ответил он. Может, и нет, надо обмозговать. Прежняя-то личность, Сергей Дмитриевич Есенин, абсолютно подлинная, созданная мастерски и существовавшая два с половиной десятилетия. Почему бы ему не быть агентом? Учитывая, что Ушаков формально мёртв, этот путь попроще… Я чуть не сорвался. Путь он ищет, даосист… Однако, глядя оперу в глаза, понял, – не издевался он, а всего лишь пытался решить мою проблему. И тогда я сказал ему: тебе виднее, где бред, а где дао. Мне требуется лично осмотреть и пощупать всё, связанное с последними событиями, лично обойти кучу мест, и чтоб никто нигде не останавливал. Нужно побеседовать с людьми, причём, чтобы со мной разговаривали, а не посылали в известном направлении… Сейчас это называется «пешее эротическое путешествие», поведал мне Миша и подытожил: о том и речь! Обещали – решим вопрос…

– Вернёмся к реальности, – сказал я. – Лёня Вошь на воле?

– Это ведь ты его закрыл в девяносто девятом? И вдруг такие вопросы.

– Не гони беса, майор. Я, конечно, идиот, но не дурак. Что там у вас за грязь?

Опер скривился.

– Ладно… Мутная история. Три года назад за Лёню вписались крупные адвокаты – те, что из золотой своры. Якобы открылись новые обстоятельства. Два года назад была назначена новая психиатрическая экспертиза, которая, в противовес старой, признала Лёню невменяемым. В результате его перевели в психушку, в Сычёвку, где он уж полтора года под интенсивкой. Он там овощ, Сергей. Я сразу отзвонился шефу, попросил проверить твои глюки. Из больницы доложили, что Леонид Вошь болен и его усиленно лечат.

– Отправь кого-нибудь в Смоленск, пусть лично убедятся. Надо своими глазами увидеть, Миша.

– Не дай бог, ты прав…

– И хорошо бы последить за тем подъездом, где я его видел. Не испарился же он! Возможно, там есть нычка. Значит – объявится.

– Согласен. И в Смоленск людей отправлю, и в подъезде глаза подвесим, раз уж такие подозрения. Но если ты прав, мы знаем, кому этот отморозок понадобился на воле.

– И?

– Рефери.

– Тому самому, с чьей подачи за мной вчера следили?

– Тому самому.

– Так, – сказал я, потягиваясь. – Чувствую, мы подошли к главному.

– Подошли. Спрашивай, отвечу, на что смогу.

– Почему ты добиваешься, чтобы я копался в этом дерьме? Ты вообще зачем меня выдернул из деревни, Миша? И не надо снова про то, что, типа, Радик был мне другом.

– Есть основания подозревать, что левые инкассаторы, на которых кто-то напал, были связаны с Рефери. Вероятнее всего, это его броневик сожгли, он и есть настоящий перевозчик.

– Какие основания?

– Рудаков об этом ещё не знает, имей в виду. Информация добыта оперативными методами…

– Которые Игорю бы не понравились, понимаю.

Я – не он.

Михаил коротко засмеялся.

– Ты свой… Фишка в том, что водитель броневика и те два охранника, которые ехали внутри, скрылись. Упустили мы их. А все данные на них липовые: имена, адреса. Хотя в охранной конторе «Верность» они формально числились. Вопрос: кто такие, от кого? Пришлось надавить на эту сраную «Верность», и один хрен оттудова раскололся.

– Под пыткой?

– Ну так, символически, все живы… Короче! Схема такая: Рефери платит руководству – фирма исполняет, то есть легально прикрывает перевозку, ни о чём не спрашивая и помалкивая. При этом никаких личных встреч с нанимателем. Живьём они видели только этих самых лжеохранников и водилу. Ночные рейсы вроде позавчерашнего случались у них регулярно, не реже раза в месяц. Причём никогда так, чтоб единично: либо две ночи подряд катается броневик, либо даже три ночи подряд. Потом – пауза. Маршруты каждый раз разные, но что под их брендом возят, откуда и куда, в фирме и вправду не знают, факт.

– Какие-нибудь мероприятия с ними планируешь?

– Да брось! Кому они теперь нужны, спалившись? Использованный гондон. Рефери, если не дурак, к «Верности» на пушечный выстрел не подойдёт.

– Что с мужиком, который вёз кейс? Он-то уж точно всё знает. И, кстати, сам кейс где?

– «Ойло-Союз», Сергей, это очень серьёзно. Это такой уровень, что… А мужик, напомню тебе, начальник ихней безпеки, к нему пока нет доступа. Понять бы, что ИХ связывает с Рефери – это да. А также – что всё-таки везли в броневике. Такие акулы, как Ойло, по мелочи не жрут. Ну а вскрытый кейс забрали в тот же день. Ортис успел поковыряться с ним немного, выяснил кое-что любопытное. Там не просто кейс, а спецустройство – жутко наворочанное… Ты поговори с Витей сам, а то, боюсь, перепутаю осциллятор с дефлоратором.

– Главное, не перепутать прокурора с прокуратором. Меня терзает вопрос, что я ему сделал, этому вашему Рефери? Лично я? Зачем он пытался приделать мне «ноги»?

– Потому тебя и выдернули, как ты выразился. Так легло, что у вас обоих личный интерес друг к другу, и у тебя, и у этого мафиози. Видишь ли… Рефери – кто-то из банды Бассурманова. Из оставшихся в живых, но с новым погонялом.

– Опа… Ошибки нет?