Старый пёс

Очень трогательно. Типа на память любимому деду. Однако та же размашистая рука написала – уже на другом фото и, вероятно, несколько позже, – «Я тебе этого никогда не прощу». Копия второго фото и подписи к ней лежала в папке, переданной мне Рудаковым. Интересная эволюция отношений внучки и деда… Что же между ними произошло, между родными людьми?

Впрочем, об этом есть у кого спросить – и мы обязательно спросим.

Пока рыскал по кабинету, явились непрошеные воспоминания…

«Радием» моего друга-бедолагу назвали чокнутые родители, занимавшиеся физикой каких-то материй и служившие в большом закрытом ящике. А прозвище Франкенштейн прилипло к нему со школы, и вовсе не только из-за фамилии Франковский. Слишком рано пристрастился он резать мёртвых животных. Кошек или собак не убивал, Боже упаси! Вообще никого и ничего не убивал, только трупики вскрывал (о! стихи получились!). Чаще – разных земноводных, и под присмотром биологички – в кабинете биологии. До самого выпуска был её любимцем, училка даже всплакнула по нему на выпускном.

Таким повёрнутым детишкам – прямая дорога в профессиональные трупорезы, это точно.

Двигаясь по шкале времени, перенесёмся в те года, когда у них с женой появилась дочь Викторина. Да, такое имя. В быту – Вика. Женился он рано, раньше, чем мы с Ленкой, и столь же рано потерял жену. Онкология, бич эпохи. Стал Радик отцом-одиночкой; Ленка, помню, его жалела, помогала по мере сил с ребёнком… Марик был на год младше Вики, что не мешало их дружбе, равноправной во всех отношениях. Марсель и Викторина… Нежных чувств между ними я не замечал, да их и не было, они больше дрались (осваивали самбо под моим руководством), вечно что-то делили, азартно спорили насчёт всего на свете, от мультиков до ваучерной приватизации, и снова дрались, но уже спина к спине – против шпаны, шлявшейся по вечерним бульварам. Наши дети были, как брат и сестра, как боевые товарищи… собственно, без всяких «как». Пока жизнь нас не раскидала.

Что с Викой нынче? Сложилась ли у дочери Франкенштейна жизнь, вообще, жива ли она, здорова? Замужем, надо полагать, раз уж её собственную дочку (и внучку Радика) кличут Мариной Каганер…

«Дочь Франкенштейна». Ну прям фильм ужасов.

Наверняка её опрашивали в связи с убийством отца, в деле должны быть эти материалы. Руки всё не доходят хотя бы полистать рудаковскую папку. Но про подписанные фотки и про отношения внучки с дедом я спрошу у неё самолично, и неважно, есть ли протоколы, нет ли их…

– Шеф, – позвал меня Витя Ортис. – Не знаю, на что вы рассчитывали, когда меня звали, но без винчестера это не комп. Других ППЗУ в нём нет. Я-то надеялся, вдруг Франкенштейн, мало ли, продвинутый был, запрятал где-нибудь в корпусе SSD-диск… ну, там, подвесил на шлейфы и засунул, например, под материнскую плату, или поместил в коробку CD-ROM, ведь сейчас «сидишки» практически не используются…

– Витя, ты успокойся. – Я подсел к нему, подвинув стул к столу. – На что я рассчитывал, сейчас объясню. Ты принёс свой лаптоп?

Мой вопрос сильно его рассмешил. Во-первых, «лаптоп» – слишком древнее слово, чтобы в России его хоть кто-нибудь помнил. Сейчас говорят «ноутбук» – и только так. Во-вторых, доставая из рюкзачка ноутбук, он выразился в том духе, что без «писюка» даже в туалет не ходит. Ортис был женат, о чём я знал, но решил не уточнять, чем ещё он не занимается без своего «писюка». Во всяком случае, ребёнка завести сумел, и то ладно… Чуть раньше, расставшись с Мишей, я позвонил Вите Ортису и попросил составить компанию – под предлогом осмотра рабочего компьютера Франковского. Он согласился, как говорят менты, «без вопросов», что было не до конца понятно, и, уже когда он подхватил меня у метро, я уточнил, мол, у тебя в Управлении «К» своей работы нет, что ли? Каком боком тебя вообще прибило к этой компании, возглавляемой то ли Игорем Рудаковым, то ли Мишей Брежневым? Ортис ответил честно: «Начальство отдало меня за долги. За их, начальские долги. Мной попользуются и вернут». «Крепостничество», – констатировал я. «Как есть феодализм, ваш-бродь», – смиренно согласился он… А насчёт осмотра компьютера я сразу понимал – пустышка. Что Витя сейчас и подтвердил.

Просто мне нужен был он сам, капитан Ортис. Мальчик-технофил, которого я помнил, вырос в зрелого мужчину. Но главное, я мог ему доверять, мой «рентген» (как он выразился) в нём не сомневался. Это вам не помутневший Рудаков и не келейный Миша Брежнев.

– Вот, смотри, – я показал кулон, снятый с шеи Льдовой. Ортис покрутил изделие в руках и что-то сделал, выщёлкивая плоскую металлическую фитюльку.

– Что это?

– Штекер мини-ю-эс-би… Карта памяти под паролем? Вы хотите, чтобы я её вскрыл?

– Витя, ты, если хочешь, презирай меня, я не обижусь. Я совсем дремучий, понимаешь? Из лесу выполз. Я ничего не знаю про эти ваши карты, куда их втыкать и как их смотреть. Зато помню, с какой стороны к коню подходить. – Осторожно тронул пальцем его любимый ноутбук. – Помню дискеты, помню си-ди. Конец списка. А посмотреть позарез нужно. Может, оно и под паролем, этого я тоже не знаю. Но, скорее всего, нет никакого пароля. Выручишь?

– Без вопросов, – пожал он плечами, раскрыл свою игрушку и принялся колдовать, приговаривая. – Флэшки – как дискеты, никакой разницы, только помещается больше. Сергей Михайлович, какое презрение? Я вас как отца уважаю, да и не я один. Уж вам-то, ей-богу, не стыдно быть «чайником». Вот если б какой-нибудь сорокалетний гусь, пусть даже с виду солидный, в галстуке, совсем не шарил в компьютерах, я б ему в глаза сказал – ты дебил, гусь. А вам, Сергей Михайлович, вам – можно… Флэшка открылась, – объявил он. – Ноу проблем.

Сдвинул кресло вбок, чтоб мне было удобнее смотреть.

– Скопируем на всякий случай? – спросил Витя. – Или нельзя?

– На всякий случай – давай.

– О’кей, копирую.

Некоторое время наблюдали за ползущей на экране полосочкой. Я испытывал странные чувства. Сначала я подумывал обратиться с такой просьбой к сыну, однако не рискнул вовлекать его в опасные игры. А теперь понял, что не обратился совсем по другой причине: позориться не хотел… До сорока лет, значит, дебил. А после? Не уверен, не уверен… Потом на экране раскрылись документы, которых я так жаждал, Витя с удовлетворением произнёс «Кушать подано», а я, наблюдая за его естественными и простыми движениями, всё думал: учиться надо, старая ты псина, или учись, или уползай обратно в лес, но как же не хотелось, как же страшно было представлять себя с «мышкой» в руке…

На Аллочкиной флэшке оказались только фотографии, никакого текста. Вернее, текст был, но в виде огромного числа фотокопий.

– Здесь две папки, – сказал мне Ортис. – «Дело Пьеро», – прочитал он. – Это что, про того самого Пьеро?

– Это из Буратино, – буркнул я. Настроение почему-то было испорченным.

Витя открыл папку. Фотографий внутри оказалось море: Льдова, похоже, пересняла всё старое уголовное дело без изъятий, а это – куча бумаг. Ага! Я-то опасался, что придётся каким-то образом добывать кондуит из архива, кого-то просить, сочиняя убедительное враньё, потому что самому мне хода туда нет… пока нет. Аллочка всё сделала за меня.

«Дело Пьеро» – подсказала она, потратив один из последних своих выдохов. А перед тем – засветилась в архиве. Не в этом ли причина, что её убрали?

– Вторая папка называется «Дома на проверку», – говорил Ортис. – Я укрупню. Хорошо видно?

Видно было хорошо: дачные дома и домики во всевозможных ракурсах, в разное время года и, очевидно, в совершенно разных местах. Но рассматривать всё это сейчас не имело смысла, тем более изучать отснятые текстовые материалы. С этим работать надо было – долго, плотно, в спокойной обстановке. Не в чужом кабинете, куда мы забрели фактически ради прикрытия.

Зачем прикрытие?

Не уверен я, что слежка снята. «Семёрка» умеет работать, особенно «конторская». Что бы майор Брежнев мне ни вкручивал, допускаю, этот вопрос решится только по результатам разговора с Мишиным «начальником» (или что там за хрен передо мной объявится). Но это – так, мысли вбок…

– Витя, ты гений. Боюсь тебе говорить, что все эти сокровища, – показал я на экран, – нужно распечатать. Позарез, иначе никакого толку. И быстро, в идеале прямо сейчас. Напоминаю, перед тобой поросший мохом пень, умеющий работать только с бумагой.

– Понимаю, – согласился он. – Всю флэшку распечатать?

– Желательно.

– Объём большой. Так. Что характерно – в цвете… и хде взять принтер?..

Взор его затуманился. В тумане этом запрыгали цифирки. Человек напряжённо думал, загрузив компьютер в голове.

В дверь постучали – и сразу вошли.

Автоматическим движением Ортис захлопнул ноутбук, выдернул кулон из разъёма и отдал мне, – руки его сделали это сами, без участия разума. Он даже смутился немного, потому что вошедшей была Юлия Беленькая.

– Рефлексы, – неловко объяснил он ей.

– Работа, – возразила она. – Иной преступник за файл на экране следователя полжизни отдаст. От своих, конечно, секретов нету, но это привычка, многолетняя привычка – ни одного файла постороннему глазу… – Она процитировала культовый фильм столь внезапно, блестяще подражая брутальному Высоцкому, что мы с Витей не выдержали, заржали в полный голос.