Улыбка бога. Серия «Бессмертный полк»

Почва содрогается.

Смердящие тела сваливаются на спину, осыпая червями.

В лицо и ноздри бьёт фонтан тлетворного тяжёлого духа. От чудовищного гнойного зловония хочется очистить легкие и вздохнуть поглубже, полной грудью. Однако, не дышится всей диафрагмой.

Липко и мерзко.

Но поблизости оглушающе грохнуло!

Над головой осколками провизжали тысячи смертей, облачённых в стальную одёжку.

Фы-фы-фыр-р-р-р… Фыр-р-р… Фыр-р-р… Фыр-фыр-фыр…

В этот раз, вроде бы, пролетели мимо. Надолго ли счастье привалило?

Со мной случилась небольшая контузия, поэтому невольно пришлось открыть рот.

И, вдруг, снова взрыв!

Ударной волной в лицо наотмашь хлестнуло жаром от вспышки и детонации. А прямо в глотку за язык забросило пригоршню червей.

Гладкие, белые, хрустящие гусеницы!

Противные, безвкусные личинки опарышей заполнили рот и шевелили своими ножками. Мерзопакостно и гадко!

Я с отвращением вытолкнул прилетевший «урожай» языком. Отхаркал прямо в изуродованное лицо нависающего трупа с разрубленными костями черепа и выбитыми глазницами.

Это вятский учитель математики Викентий Палыч.

Из раскроенной сечью, искромсанной черепушки предметника прямо на мои плечи сочится сукровица смеси растекающегося мозга, крови и лимфы.

Как собака встряхиваюсь и шевелю своими промокшими и липкими закорками. Сбрасываю кровавые ошмётки речного ила.

Вот говорят, что умный, не умный мозг. Да, какая разница. Содержимое костяной репы у всех одинаково вонючее и мерзкое.

Варит котелок, или в отстой лобастый бубен послать, всё одна хрень для пули дуры. Цвиркнет и не уведомит, когда снесёт пол-башки.

Мерзопакостную и тошнотворную суспензию приходится соскребать с плеч ногтями. Она быстро пропитала сырую гимнастёрку. И теперь совершенно очевидно, что солдатское рубище будет только мешать мне выполнению поставленной задачи.

Вот только надобно мне поднатужиться и сбросить с себя навалившийся тяжеленный труп взбухшего товарища.

Это красноармеец Славка Паршиков из 1-й роты разлагается на солнце. Слякотный уже стал.

Эх, Славка, Славка… Верный и добрый мой друг…

Скользкий, чертяка!

От его вспухших форм гимнастёрка и портки лопнули по швам. В разрывах одежды видно, как на палящем солнце блестит и плавится человеческий жир. Он словно парафин, затекает в укромные места и капает на низлежащих. Застывает корочкой на кровавых обрубках трупаков.

Куски кожи сползли с его шарообразной головы тёмно-фиолетового цвета. Сквозь оборванные и объеденные червями губы виднеются абсолютно белые, ровные молодые зубы.

Вроде, даже, улыбается мертвец.

Надо же, быстро получилось столкнуть.

Со стороны я выгляжу, наверное, не лучше. Весь в крови и грязевой корке из засохшего болотного киселя.

Чучело болотное.

А между взрывами мин я попытался вскочить, но тут же поскользнулся.

Прямо под ногами растеклась полужидкая масса из внутренностей, кишок и требухи в клочья разорванного боевого напарника желторотика. Это всё, что осталось от новобранца, подносчика мин из третьего взвода рядового Андрейки Суровикина из Удмуртии.

Он сам напросился на задание. Думалось ему, что прогулка выйдет из числа «для храбрых». Движуха за боевой медалью.

Однако вот такая смертельная «боевая заслуга» у него получилась. Ну никак не думал, не гадал о смерти ударник пятилетки.

С брезгливостью щепотью снимаю с себя и стряхиваю сгустки крови, брызги мяса, дробь костей, клочья волос, ошмотья кровавого киселя.

Но приказа никто не отменял.

И снова между взрывами ползу вперёд к намеченной цели пока сам живой здоровый.

И так может быть много раз на дню. Туда, сюда. Туда, сюда.

Война не признаёт пограничных состояний и человеческих слабостей. Хочу или не хочу. Боюсь, болею, противно, тошно всё это неважно для исполнения приказа.

Вперёд солдат и точка! «Вперёд, сынок, за Родину!»

Чёрный дым клубится над полем боя.

В июльском знойном воздухе, вдруг, повисла тишина.

Не шумит летний лес.

Не журчит река.

Умолкло всё живое.

Воцарилось молчание.

После миномётных взрывов, беспрестанной трескотни выстрелов в ушах стоит оглушительный звон.

Хоровод колокольчиков звенит в голове беспрестанно.

Хотя вот она, слышите, кукушка за стеной леса на другом берегу.

Тише, тише…